Валентина Осеева - Динка
— Э, сестреночка… — засмеялся дядя Лека. — У тебя ведь это испытанный способ! Ты своим емшаном можешь человека с того света вызвать!
Он засунул пальцы в карман пиджака и вытащил сложенный вдвое телеграфный бланк.
— А это что? Не емшан? Только довольно корявые слова, я подумал, что ты сочиняла их наспех, и очень встревожился…
Марина взяла из рук брата телеграмму и при общем молчании громко прочла:
— «Емшан пучок трава степная».
— Неправда! Я не так говорила! Это на почте перепутали! Или сам Хохолок… — неожиданно выскочила из-за кресла Динка и, увидев вокруг удивленные лица, заметалась: — Ну что вы все так смотрите! Я же хотела сделать вам чудо! Обыкновенное чудо! Чтобы вы обрадовались! И дядя Лека приехал! И даже привез нам Никича! Что же вы сердитесь? — Она всхлипнула и бросилась к Никичу: Никич, ведь тебя тоже привез мой емшан! Ведь ты не сердишься, Никич?
Никич ласково погладил ее по голове:
— А что же мне сердиться, если я тебя вот эдакой махонькой знаю… И со всеми твоими штучками. Да я к ним так привык, что без них мне вроде бы и скучно…
Леня с нежностью взглянул на старика.
— Характер у ней такой… Что ж тут обвинять, — начал было он, но, взглянув на Марину, осекся.
Лицо у Марины побледнело и стало таким твердым, холодным, как будто оно высечено из камня и никогда на нем не было теплой человеческой улыбки… Это было самое худшее, чего больше всего на свете боялись девочки.
— Дина, ступай в свою комнату, мне нужно поговорить с тобой!
Девочка низко опустила голову и покорно пошла к двери.
— Может быть, ты отложишь? — тихо спросил сестру дядя Лека.
— Нет… Прости… Не могу… — отрывисто бросила Марина и ушла вслед за Динкой.
В комнате наступило тяжелое молчание, потом Леня вдруг рванулся к Динкиной комнате, но дядя Лека взял его за плечи:
— Есть такие дела, когда нельзя вмешиваться. Леня, кусая ногти, отошел в угол. Девочки сидели тихие, подавленные.
— А ну-ка, хозяюшки, дайте-ка нам с Никичем чаю! Есть в этом доме чай? — потирая руки, нарочито громко и весело спросил дядя Лека.
— Есть! Есть! — засуетились девочки.
* * *
Марина недолго говорила с дочкой. Но после этого разговора Динка уткнулась лицом в Ленькин пиджачок и, войдя с ним в его комнату, дала волю слезам.
— Мама сказала… что есть такие дети… они… считают себя умнее взрослых… и лезут… во все дела.
— Ну хватит, хватит… — успокаивал ее Ленька. Но девочка не могла успокоиться.
— Мама сказала… я вырасту и буду мешать… всем хорошим людям… как самоуверенный… — Она на минутку затихла, пытаясь вспомнить еще одно слово, это слово почему-то напоминало ей индюка, но она забыла его. — Я вырасту и буду как пышный, самоуверенный дурак… — громко плача, жаловалась она своему другу.
— Ничего, ничего… — бормотал Ленька. — Из дурака умного сделать можно, а вот из умного дурака уже не сделаешь… Это она так, к слову сказала…
Глава двадцать пятая
ОГЛУШИТЕЛЬНАЯ НОВОСТЬ
Марина разливает чай, шутит с Никичем.
— Дина, Леня! Идите пить чай! — как ни в чем не бывало зовет она.
Динка проходит мимо с опущенной головой; Леня ведет ее в кухню умываться. Дядя Лека укоризненно качает головой:
— Перетянула, сестреночка, перетянула…. — Это уже не шалость, а серьезный проступок, — тихо отвечает Марина.
Когда Леня и Динка усаживаются за стол, дядя Лека, помешивая ложечкой чай, вдруг хитро подмигивает Никичу:
— Ну, как ты думаешь, Никич? Сказать нам или не сказать нашу оглушительную новость?
— Я так думаю, самое время, — говорит Никич. — Ну, значит, сейчас я вас всех развеселю. Слушайте же! Мне дано порученце купить в лесной глуши под Киевом уютный, тихий хуторок с какой-нибудь хаткой на курьих ножках и перевезти туда на летние каникулы семью Александра Дмитриевича Арсеньева, в первую очередь, конечно, Динку…
Девочка слабо и недоверчиво улыбается, но дядя Лека дружески кивает ей.
— Да, да, Динку в первую очередь… Ну, и остальных, конечно! Повторяю, хуторок этот надо найти в лесной глуши, подальше от станции.
— Что это такое, Олег? Я не понимаю… — удивленно спрашивает Марина.
Брат улыбается, наклоняется к ней и что-то тихо шепчет… — Ну, а кстати можно каждое лето вывозить туда детей… — так же тихо добавляет он. Замечательно! — вспыхнув, говорит Марина. — Но ведь это дорого стоит, наверно?
— Не думаю… Но денег на эту покупку мне ссудили в достаточном количестве, так что завтра же я начну действовать. Надо бы расспросить кого-нибудь из киевлян, какие тут есть красивые места, — говорит дядя Лека.
Динка беспокойно вертится на стуле, потом, не выдержав, тихо говорит:
— Хохолок все места под Киевом знает.
— Мама! Дядя Лека шутит или это правда? — спрашивает Мышка, придя в себя от удивления.
— Нет, он не шутит, — серьезно говорит Алина. — И я, конечно, все поняла… Только где же найти такое глухое место?
— Да Хохолок найдет, он везде ездит… — снова не выдерживает Динка и робко взглядывает на мать.
— Да вот тут есть такой мальчик, Динкин приятель, — кивает головой Марина. — Он, кажется, хорошо знает все окрестности Киева!
— Нет! Послушай-ка их, Никич! До чего спокойно они приняли эту оглушительную новость! Я просто разочарован. Ведь мы с тобой, Никич, думали, что наши девчонки будут скакать до потолка, а Леонид до крыши!
— Да мы просто еще в себя не пришли! — засмеялась Мышка.
— Нет, вы только подумайте, что каждое лето после экзаменов вы будете отправляться на свежий воздух, копаться в земле, сажать деревья, огородину всякую, а я да, может быть, и еще кто-нибудь будем пользоваться трудами рук ваших! — шутил Олег.
— Эх, сказка! Лес, река! Слышь, Макака! Да это и царю не снился такой хуторок в лесу! — разгорелся вдруг Леня.
Глядя на него, Динка забыла, что она «пышный самоуверенный дурак», и, вскочив со стула, бросилась к дверям:
— Я сейчас приведу Хохолка. Можно?
Хохолок действительно знал много мест за городом. У него самые красивые места были даже отмечены в записной книжечке.
— Я знаю од-но такое место, там молния ударила в дуб, и хозяева не хотят жить на этом хуторе! Это версты три от станции… Там и глушь, и заросший пруд, и густой орешник, и родник на лугу!
— Всё! Всё! — кричал дядя Лека. — Завтра же едем! Ну, а соловьи там поют? — спросил он у Хохолка.
— И соловьи… и ля-гуш-ки, — серьезно ответил Хохолок.
Глава двадцать шестая
НЕСМЕТНЫЕ СОКРОВИЩА
Прошло всего две недели со дня приезда дяди Леки, а семья Арсеньевых, к своему удивлению, стала обладательницей маленького хуторка с белой хаткой. А в Динкиной жизни произошло настоящее чудо. Она вдруг почувствовала себя хозяйкой всех лесов, полей и рек. И не только лесов и полей, а и двух деревень, между которыми в лесной глуши приютилась белая хатка. Несметные сокровища таились в лесах для Динки… Сладкая дикая малина, припеченные солнцем ягоды земляники, кокетливые шляпки лисичек, покрытые белой пленкой, молочные маслята, полные достоинства белые грибы на толстых ножках… А птицы, белки, зайчики, а калина, усыпанная красными монистами!.. У Динки первое время разбегались глаза, и, остановившись среди зарослей малины, она разводила руками и пела:
Не счесть алмазов.
Уткнув лицо в букет полевых гвоздик, она мчалась по луговой тропинке к узенькой, изворотливой речонке… В буйной траве на влажном лугу расхаживали черногузы[1]. Их длинные клювы ловко вылавливали себе на обед зазевавшихся лягушек.
При виде бегущей по тропинке девочки черногузы лениво лопали крыльями и, сложив, как две палочки, ноги, перелетали на другое место. Достигнув речонки, Динка сбрасывала платье и бросалась с головой в заросшую лесной зеленью и желтыми кувшинками воду…
Проголодавшись, Динка бежала домой. Алина и Мышка, поздоровевшие на воздухе, загорелые и веселые, варили на летней печурке, сложенной наспех из кирпича и глины, зеленый борщ…
Никто не упрекал Динку, что она где-то бегает, и Динка, вволю наслаждалась своей свободой.
— Ну что ты там еще интересного видела? — спрашивал дедушка Никич, сидя в тени ветвистого дуба в кресле-качалке.
— Некогда, дедушка Никич, некогда! Потом расскажу! У Динки было еще одно сокровище — это кривая на один глаз лошадь Прима. Дядя Лека купил ее у соседнего помещика вместе со старой бричкой. Прима каждый день утром отвозила на станцию маму и вечером встречала ее. На козлах сидел Ефим Бессмертный, единственный сосед новых хуторян. В полуверсте от Арсеньевых стояла наспех сколоченная хатка, в которой жил Ефим со своей молодой женой Марьяной. Как только Арсеньевы переехали в свое новое жилье, при первом же дожде оказалось, что крыша течет, двери перекосились, окна не открываются. Нужно было что-то делать. Ефим пришел сам и предложил свои услуги. Руки у Ефима были золотые. Высокий, кудрявый, с голубыми серьезными глазами, он сразу располагал к себе. Динка быстро подружилась с ним.
![Елена Белая - Дорога к себе [СИ]](/uploads/posts/books/no-image.jpg)