Маргарита Фадеева - Приключения Петрушки
«Хвала грабителю Формалаю!»
— Не я, не я это сделал! Я не виноват! — стал оправдываться садовник, хотя никто не требовал от него ответа. — Я три раза читал. Было написано: «Хвала правителю Формалаю!»
— Ври больше, — усмехнулся трубочист Яша. — Я сам видел, как ты вчера на коленях ползал да надпись выписывал.
— Позвольте, я писал правильно: «Хвала правителю Формалаю!»
— Ишь ты… правильно, — засмеялся огородник Терентий. — Я тоже видел, как ты вчера тут работал.
— Неужели я ошибся? — Старик потер лоб, опустился на колени и принялся восстанавливать испорченную надпись. — Кто это сделал? Кто посмел?
А это, конечно, было делом рук Петрушки.
Садовник отряхнул грязь с колен, еще раз проверил надпись. Он прочитал сначала по буквам, потом по слогам: все было правильно.
А ночью Петрушка снова исправил слово «правитель» на «грабитель».
На следующее утро садовник, еще не успев как следует проснуться, выглянул в окно. У клумбы с надписью опять стояла толпа. Едва натянув черные чулки и поправив костюм, он подбежал к клумбе.
Увы! Желтые цветы львиного зева снова кричали: «Хвала грабителю Формалаю!»
Старик молча опустился на колени и, поправив надпись, с тяжелым сердцем пошел на работу.
Целую неделю по утрам копался садовник, пересаживал цветы на злополучной клумбе, и, наконец, терпение его лопнуло. Однажды, проходя на работу, ткач Сидор громко сказал:
— Братцы. Смотрите, а надпись-то какая: «Слава куклам!»
— Правильно, — поддержал трубочист Яша. — Давно бы так надо.
И эта надпись сияла желтым светом все лето, потому что каждый, кто проходил мимо, вырывал появившуюся в клумбе сорную травинку и не ленился лишний раз принести ведро воды на грядку.
СНОВА СУДЬЯ
Разъяренный Нашим-Вашим подобрал первую валявшуюся на дороге палку, и пошла палка гулять по спине Тузика.
— Ах, негодник! Ах, врун! — ругался судья. — Из-за тебя я окончательно потерял доверие царя. Как я буду теперь жить, если он не возьмет меня обратно во дворец?
— Простите, больше не буду, — визжала собака. Но судья ничего не слушал. Его ярость была так велика, что он готов был разорвать собаку на клочки. Он так сильно ударил ее палкой, что кривой сучок впился в материю и вырвал клок вместе с ватой.
— Я тебя разрежу на куски, — пригрозил он. — А из твоей шкуры сделаю занавеску, если ты не найдешь сегодня Петрушку.
Тузик, понуро опустив хвост и голову, побрел по улице. Прохожие наступали ему на лапы, толкали его — он ничего не чувствовал. Тузик не знал, что делать.
Нашим-Вашим с Тузиком обошли весь город. Они проходили улицу за улицей, переулок за переулком, но Петрушки, конечно, нигде не было. «А вдруг он на базаре?» — подумал Нашим-Вашим и направился к базарной площади.
Судья и Тузик медленно пробирались вдоль рядов. Шли мимо кадушек с медом, мимо сит для просеивания муки, мимо саней с оглоблями, телег, кастрюль и чугунов. Нашим-Вашим заметил в самом центре базара кучу жителей. Он просунул в толпу вначале голову, потом плечи и пробрался в середину круга. Там карусельщик стоял около крестьянки Матрешки и держал в руках чудесный ковер, на котором были вышиты озеро, коричневые камыши и белые лилии. А Матрешка складывала в платок монеты.
Судье стало завидно, что комнату глупого карусельщика украсит такая хорошая вещь.
— Отдай ковер. Я его покупаю, — сказал он.
— Не отдам.
— Гав! Гав! — затявкал Тузик и, желая заслужить милость хозяина, вцепился карусельщику в ногу.
— Ай! — карусельщик отдернул ногу, бросил ковер и побежал.
— Ай да. Тузик! Ай да, молодец! — похвалил судья собаку и бережно поднял ковер. — Кто сделал этот ковер, голубушка? — спросил судья.
— Сама вышивала.
— Какие руки! Золотые руки вышивали этот ковер. Ну что за руки!», — судья поворачивал ковер то так, то этак, а сам все погладывал на руки Матрешки, красные, с короткими пальцами, огрубевшие от работы.
— Да не сама я… моя дочка, — поправилась крестьянка и спрятала руки за спину.
— Ну и дочка, ну и умница, — расхваливал судья. И где только она такому научилась, ее надо к самому Формалаю пригласить. Царю нужны такие искусные работницы.
— Что ты! Что ты, голубчик! — замахала руками Матрешка и прижала к себе стоявших рядом дочерей.
— Которая дочка вышивала? Которая умница?
— Это не мы, это Аленка, — пропищала самая маленькая Матрешка. Мать растерянно смотрела на судью. Подвела ее дочка, сказала. А слово не воробей: вылетит — не поймаешь.
— Помоги-ка мне донести ковер до дому, — приказал судья.
Матрешка бережно свернула ковер и пошла за ним. Дойдя до своего дома, судья взял у крестьянки ковер и скрылся за воротами. Матрешка с дочерьми побрела в деревню.
А Нашим-Вашим бросил ковер на кровать и побежал к Формалаю сообщить, что он напал на след Петрушки. Судья был уверен, что там, где живет дочь кузнеца Аленка, — там должен быть и Петрушка.
В ДОМЕ У ВАНЬКИ-ВСТАНЬКИ
Как только Формалай услышал, что судья напал на след Петрушки, он вызвал генерала и приказал захватить преступника и привести во дворец.
— У меня нет солдат, — возразил Атьдва. — Я не могу захватить Петрушку один.
Царь сначала помолчал, а потом решительно взмахнул рукой и позвал слуг. Переваливаясь, как утка, выставив вперед огромный живот, с половником в руке пришел повар; следом, согнувшись, как вопросительный знак, и похлопывая друг о друга щетками, семенил чистильщик сапог; за ним спешил, забросив конец теплого шарфа за плечи, Хранитель царского платья; следом пришел дворник с метлой; потом садовник с кривыми ножницами; банщик с мочалкой и мылом. Они выстроились у дальней стены и ждали приказания.
— Вот тебе солдаты, — указал Формалай на слуг.
— Что я буду делать с ними? Какие из них солдаты?
Но Формалай уже отвернулся от него. Генерал пожал плечами и скомандовал:
— Ша-а-гом марш!
Никто не двинулся с места.
— Вперед! — еще громче взвизгнул генерал.
Но все опять стояли неподвижно.
Атьдва повернулся к Формалаю, как бы желая показать: вот, дескать, не слушаются, — но тот уже ушел из зала. Тогда генерал подошел к повару, который стоял первым, дернул его за огромную жирную ручищу.
— Пошли.
Повар понимающе кивнул головой и последовал за генералом, за ним и все остальные. Так они прошли по всему городу. Впереди, выпятив грудь и высоко задрав голову, перевязанную бечевкой, катился на колесиках Атьдва, за ним шел повар; он махал половником и широко открывал рот, как будто хотел откусить голову генералу. Чистильщик сапог постукивал щетками и, изредка вынимая банку с кремом, подносил ее к носу, щелкал от удовольствия языком, закрывал банку и снова клал в карман. Дворник нес на плече метлу, а садовник, который шел сзади, щелкал ножницами и отстригал от метлы прутик за прутиком. Хранитель царского платья держался за концы шарфа: а вдруг потеряется. Последним шел банщик. В руках у него была мочалка и мыльница.
В доме Матрешки не ожидали таких гостей. Каждый занимался своим делом: Аленка вышивала новый ковер, дочери-матрешки убирались в комнате, хозяйка готовила обед, а Петрушка и Ванька-Встанька возились во дворе. Петрушка первым заметил генерала.
— Это за мной, — сказал он.
— Прячься, — ответил Ванька-Встанька. — Лучше всего на чердаке. Авось, не найдут.
Мальчик взлетел по лестнице на чердак. А Ванька-Встанька, передвигаясь на руках, вполз в комнату. «Мне тоже нужно спрятаться. Вдруг генерал пришел за мной. Узнал, что меня унесли со свалки», — подумал он. Но генерал уже давно позабыл про Ваньку-Встаньку и, увидев его, только брезгливо поморщился.
— Уйди с дороги!
Но тот не шевелился. Атьдва изо всех сил толкнул его. Ванька-Встанька упал, но тут же поднялся.
— Взять его! — Атьдва ткнул пальцем в дворника. Дворник не понял его приказа, потому что он привык брать «метлу», «лопату», «грабли», но «взять крестьянина»… Это не укладывалось у него в голове. — Взять, говорю тебе! — Генерал топнул ногой и тут только понял, почему слуги не послушались его во дворце. «Они не солдаты, — догадался, наконец, генерал. — С ними надо по-другому… А как по-другому?»
Атьдва стал думать, а непривычная к размышлениям генеральская голова начала пухнуть.
— Придумал! — воскликнул Атьдва, с радости хлопнул себя по лбу и задел, бедняга, веревку. Она соскользнула, и голова развалилась пополам. Садовник, который привык связывать метлы и букеты, подошел к Атьдва и водворил веревку на место.
— Почистить ему сапоги. Пока будешь чистить, мы пройдем, — приказал генерал чистильщику сапог.
Чистильщик открыл банку с кремом, как фокусник, взмахнул щетками… и воскликнул: