Елена Соколова - Здравствуй, человек!
– Ты молодец какая. Такая маленькая, а уже так с обручем управляешься!
С незнакомцем поравнялся известный на всю округу пропойца. Шел он по дороге неровно и постоянно обо что-то спотыкался. Пьяный «в ничто» мужчина притормозил возле говорившего с Аней незнакомца и сказал ему, с трудом отделяя звуки один от другого:
– Да сектанты там живут, в этом доме. С ними только заговори, сразу попал! А как попал, так пропал.
Незнакомец почувствовал себя неловко, а пьяный добавил, сплюнув на дорогу:
– Я к их дому близко не подхожу! Страшное дело!
Пьяный пошел дальше, побрякивая пустыми бутылками в пакете, а незнакомец взглянул ему вслед и, кивнув Анечке, с улыбкой сказал ей:
– У тебя чудесная семья. Слушайся свою маму.
После этого он отошел от забора и пошел своей дорогой. А Аня с Сережей придумали другую игру. Они положили обруч на землю и стали закидывать в обручем ограниченный круг игрушки.
Ксения продолжила:
– На Голгофе Бог дал людям не только искупление, но и новое сердце, свой характер – это рождение Церкви. Итак, трудности остаются до самого праздника.
Отец подхватил:
– Убыток, тяжелые сумки, запрет входить в кухню…
– Чувство разочарования, – продолжила Ксения. – Но процесс движется, и торт к празднику будет. Почему?
Света ответила:
– Потому что куплены новые продукты!
Ксения сказала:
– Точно. И какое бы доброе дело мы не запланировали вне Христа, все это будет только порчей продуктов. А нам пора ехать. Всем спасибо, ты, пап, не забудь, что Сереже в школу в понедельник.
– Не забуду, привезу в воскресенье, – ответил отец.
Ксения, Ирина, Никита загрузились в машину, распрощались через опущенное стекло с остающимися в доме и выехали на трассу в сторону Питера.
Ирина предложила:
– Может, заедем на кладбище?
– Да, конечно, – согласилась Ксения.
Проехав где-то десять километров, Ксения съехала с трассы на дорогу, ведущую к огромному кладбищу. Машина печально и торжественно шуршала шинами по песочным дорожкам. Возле одного из памятников машина остановилась, и Ксения заглушила двигатель. Ирина тихо вышла из машины и принялась привычными движениями поправлять цветы, рыхлить землю. Страшно произносить и даже думать об этом, но здесь похоронена вся Ирина жизнь – ее единственный сын Алексей.
Он разбился в машине при лобовом столкновении с другой машиной, выехавшей на встречную полосу Почему-то возле могилы Алексея не было ощущения потери. Что-то величественное обитало над этим местом. Как будто похороненный здесь человек в нужный ему срок ушел домой, отбыв на земле некоторое время. Уход его – боль для оставшихся, но не для него самого.
Когда Ирина полила из ручья, бегущего невдалеке, клумбочку и села в машину, она спросила:
– Почему Бог так поступил со мной?
– Не знаю, – ответила Ксения, – я не знаю, почему в концлагерях мучились невинные люди. Я не знаю, почему у матерей отбирали детей и почему отцов превращали в животных. Я не знаю, почему непристойные женщины побеждают, уводя из семей чьих-то мужей, и почему наркотики разрушают жизни. Но во всем этом меня удивляет знаешь что?
– Что? – спросила Ирина.
– Меня удивляет, когда я вижу на старых документальных лентах, как опухший от голода подросток впихивает последний кусок хлеба в рот своему младшему братику. Меня удивляет, что мать убитого солдата смотрит с сожалением на убийцу, видя в нем чьего-то сына. Меня удивляет, что женщина остается женой и матерью при самых неблагоприятных для этого условиях в мире. Может быть, это и есть присутствие Божьего, жертвенного, не ищущего своего, а пользы другого, ходатайственного в человеке? Того, что «превыше всякого разумения» и выше всякой логики. Что-то очень страшное произошло в Эдемском саду. По-видимому был брошен вызов божественному в человеке. А от сил зла до сих пор звучит вопрос: «Где твой Бог?» А твой Бог плачет вместе с тобой и страдает сильнее, потому как и любит сильнее.
Никита все это время молчал.
Ирина сказала тихо:
– Я устраиваюсь на работу в Пулково.
– Удачи тебе, – сказала Ксения.
Когда Ксения завезла Ирину домой и приехала с Никитой домой к себе, дверь открыл Андрей и с выражением страдальца на лице пожаловался:
– Я упал, когда с работы шел.
– Как это? – удивился Никита, – ты же не ребенок уже.
– А упал по-детски, – сказал Андрей, провожая всех до комнаты, – бежал через дорогу не по переходу, а в траве проволочина валялась. Я об нее споткнулся и, вытянув вперед руки, чтобы прикрыть голову, нырнул под колеса машин. Газель еле успела затормозить.
Ксения старалась не смеяться, а Никита совершенно серьезно спросил:
– Ты, папа, хоть успел крикнуть «Я суперме-е-ен!»
Ксения больше не могла сдерживать смех. Андрей обиженно сдвинул брови, а Антон сказал, взглянув на него:
– Ты, папа, сердитый, прям как те ботинки.
Тут уже смех не сдержал Андрей, а Никита спросил:
– Какие ботинки?
Ксения рассказала:
– Да это было, когда Антоша маленький совсем был. Пришли мы как-то с улицы, а Антон вкатил в коридор свой велосипед, поставил его аккуратненько, потом подошел ко мне и шепотом сказал: «Мама, папины ботинки рассердились». Я спросила: «Как это?» А Антон сказал: «Вот так, – и смешно сморщил носик, – по ним мой велосипед проехал».
Никита попросил:
– Ой, ну еще что-нибудь смешное расскажите.
Ксения сказала:
– Когда было Мише шесть лет, склеивал он кубик из картона, перемазался весь в клее, а кубик смял и выбросил, потому как он не получился у него. Я достала кубик этот из мусора, расправила, аккуратно по линеечкам все стороны загнула, кубик получился, и я сказала Мише: «Любое дело нужно доводить до конца». Потом я прочитала, по-видимому, занудную нотацию на эту тему. Сходили мы после этого в магазин и купили кроме всего прочего маленький тортик, который дома разделили на всех. Папин кусочек убрали в холодильник, а когда папа с работы пришел, мы ему, после того как он поел, кусочек этот выставили на стол. Папа сказал: «Ну что, я один буду торт есть?» Я пояснила: «Мы все уже свои кусочки съели». Папа сказал мне: «Ну откуси хоть кусочек, попробуй». А Миша улыбнулся и сказал: «Мама не умеет пробовать, она любое дело доводит до конца».
– Еще что-нибудь расскажи, – пристал Никита.
– Посмотрел Максим мультфильм про крокодила Гену. Фильм очень понравился, и решил Максим сделать книжку по этому мультику. Нарисовал картинки, сложил странички, как книжку, а вписать текст попросил меня. Максим диктовал, я вписывала текст под картинки, потом Максим проверил и возмутился: «ты написала «пиОнер», а я просил «пиАнер»!» Я объяснила, что слово «пионер» пишется через «о», а Максим расплакался, и мне пришлось исправить на «пиАнер». Работаем с ним дальше над книгой, дошли до слов «приЯтный сюрприз», а Максим предупредил меня: «Только, смотри, не напиши, как там: «приОтный сюрприз»!
Никита не отставал:
– А еще что-нибудь!
– Теперь, папа, твоя очередь рассказывать, – сказала Ксения.
– Ну что я могу рассказать? Вырастила меня улица. Ни мать, ни отец мной не интересовались, а отец был алкоголиком, все пропивал. Я никому не был нужен. Даже если домой не приходил, меня не искали. Однажды летом забрался на крышу – пятнадцать лет мне было, маме вашей было тогда тринадцать – на самый край встал и качнулся вперед, упасть не боялся, потому что смысла не видел в жизни своей. Знаете что спасло? Рукой зацепил случайно провод, и меня током ударило и назад отбросило, а через два года встретил вашу маму. С тех пор только для нее и ради нее живу. Столько лет прошло, а я люблю ее одну, и все сильнее.
Наступила тишина, прервал которую телефонный звонок.
– Алло, – подняла трубку Ксения, – дядя Ваня?! Здравствуйте! Сто лет Вас не слышала!
– Да и я тебя. Как жизнь? – послышался из телефона хриплый старческий голос.
– Мальчишки работают, младшие учатся. Чем Вы-то занимаетесь? Слышала, дом у Вас новый?
– Да, дом новый, только сил уже ни на что нет, даже дров не могу нарубить. Единственное, что могу, – молиться. Этим живу, радуюсь. Так мне сладко от того, что это сохранилось для меня. Я что звоню-то? Ты там, в большом городе да в суете с детишками, молиться не забывай, помнишь, как бабушки учили?
5
Почему-то Ксении вспомнились времена перестройки в стране, а именно девяностые годы.
Однажды утром раздался осторожный звонок в квартиру. Ксения поднялась с постели и тихонько открыла дверь.
– Здравствуйте, тетя Ксения, – весело сказал Женька, мальчик из соседнего подъезда, – посмотрите, я хорошо оделся? Меня с классом в театр взяли.
Одет был Женя в женский свитер, который взял у матери – единственная приличная вещь, которую смог Женька найти в своем доме. Отец и мать у него – алкоголики, и заработки на хлеб, чтобы прокормить младшего брата Дениса, лежали на плечах этого худенького двенадцатилетнего паренька. Зарабатывал он тем, что по ночам, после школы, ходил пешком на совхозное поле. Там натаскивал что повезет и на следующий день после школы продавал возле универсама. Когда был не сезон для полевых вылазок, Женька мыл машины, помогал грузчикам, в общем, где мог, там и пристраивался.
