Аделаида Котовщикова - Малютка с лесного озера
— Кто тебя облил?
Вася рассмеялся.
— Никто не облил. Мы просто рыбаки.
— Рыбаки?
Но Вася уже убежал. Лида перешагнула порог столовой и сразу ступила в лужу.
— Ой! Вода пролилась… А, вы Маську купаете?
Картина знакомая: Маська полощется в корыте. Но зачем на полу возле корыта лежит резиновый петух, каким играют совсем маленькие дети? И тут же валяется сандалия. Если это Женина, то он носил её года три назад. А это что такое? Довольно большая рыбина из толстого картона, раскрашенная цветными карандашами. Жаль, что кончик хвоста оторван.
— Откуда у вас такая? — Лида нагнулась и подняла рыбу. — Да она вся мокрая!
— Это сазан, — сказал Женя. — Знаешь, какой красивый был сначала! Это Вася такого сделал.
Женя, тоже в мокрой рубашке, стоял над корытом с чайником в руках. Он наклонил чайник. Струя воды полилась на Маську.
— Зачем ты её поливаешь? — удивилась Лида.
— А я её и не поливаю. Я просто доливаю воду. А то очень выхлёстывается… Вася, бросай щуку! Может, она на щуку приманится.
Вася поднял с полу сандалию и бросил её в корыто. Раздался всплеск. Маська шарахнулась от сандалии, которая шлёпнулась в воду. Брызги полетели на мальчиков. Лида начала понимать, почему они оба такие мокрые.
— Вы кормите Маську башмаками? — с изумлением спросила Лида. — Разве она будет их есть!
— Глупая ты! Да кто её кормит башмаками? Тш-ш! — сам себя перебил Женя и зашептал: — Глядите! Глядите!
Маська приподняла голову, оглянулась на сандалию, колыхавшуюся на воде, подплыла к ней и ткнула носом. Потом прихватила её зубами.
Мальчики вытаращили глаза, в которых светились волнение и надежда, затаили дыхание. Невольно застыла в ожидании чего-то необыкновенного и Лида.
Женя протянул левую руку — в правой он держал чайник — и тихонько, заискивающим голоском стал упрашивать:
— Мась-Мась! Дай щуку! Дай, Масенька!
И Вася поманил рукой и тоже позвал нежно, ласково:
— Дай сюда! Ма-ась-Мась!
Выдра поглядывала на мальчиков блестящими глазками, держа в зубах край сандалии.
— Дай, Мась! Дай мне! — молил Женя. — Ну, миленькая!
Маська выпустила изо рта сандалию, перевернулась на спину и поплыла как ни в чём не бывало.
— Негодяйка! — вскрикнул Женя и от досады подпрыгнул на месте. Чайник в его руке накренился. Вода полилась Жене на ноги.
— Тьфу! — Женя отскочил от струи, а чайник не выпрямил, и вода полилась ещё сильнее. Женя опять отпрыгнул с криком.
Вася и Лида расхохотались.
— Да поставь ты его на пол! — сквозь смех проговорила Лида. — С чайником прыгает! Ха-ха-ха!
Женя рывком поставил чайник, отошёл от него, словно боялся, что чайник сам к нему прицепится, и растерянно спросил Васю:
— Побить её, что ли? За то, что не слушается!
— Маську, да? — спросила Лида.
— Не тебя же! — ответил Вася. — Нет, не надо бить. Я в одной книжке читал про Дурова. Там сказано: наоборот, надо вкусное дать, когда зверь выполнит приказание.
— Так она, что ли, выполнила? — оттопыривая нижнюю губу, Женя, весь красный, наседал на Васю. — Выполнила она — как же! Болтаешь, сам не знаешь что!
— Смотрите не подеритесь, пожалуйста! — Лида сбросила на диван шубку: до сих пор она не успела раздеться. — А зачем вы непременно хотите, чтобы она вам подала эту старую сандалию?
Женя и Вася переглянулись.
— Она ничего не понимает, — удивлённо проговорил Вася. — Можно ей сказать, а, Женя?
— Скажи, конечно, скажи! — воскликнула Лида.
Вася на неё и не взглянул, ждал ответа от Жени.
— Раз она всё равно увидала, — сказал Женя, — чего уж тут! Только ты, Лида, никому не говори!
— Я никому не скажу! — торопливо пообещала Лида.
— Так вот! — Лицо у Жени стало торжественное, что очень не вязалось с грязными полосами на его щеках и на носу. — Во-первых, это никакая не сандалия, вон там — в корыте!
— В реке! — укоризненно поправил Вася.
— Да, конечно, в реке! А я что говорю? Что это никакая не сандалия, а щука! Ясно? И, во-вторых, мы учим Маську ловить рыбу.
— A-а, догадалась, догадалась! Вы играете, что вы — рыбаки в Китае.
— Плохо ты догадалась. Мы, во-первых, не в Китае, а в Ленинграде, — что ж ты, не видишь? А во-вторых, мы совсем не играем, а учим Маську взаправду. Потому что мы хотим, чтобы все вдруг удивились. И тогда всем расхочется отдавать Маську в зоосад, — кто же отдаст такую учёную, дрессированную?
— Не найдётся таких дураков, — подтвердил Вася.
— И летом она бабушке даже рыбы на озере наловит. Вот! — закончил Женя. — И это наш секрет, что мы её учим.
— Чтобы все удивились, — добавил Вася, — дрессируем в секрете.
— А она у вас… дрессируется? — осторожно спросила Лида.
— Ни капли! — с мрачной откровенностью признался Женя, сел на пол и обхватил колени руками.
— Ты, кажется, сел в лужу, — с огорчением сказала Лида.
— Пусть. Мне всё равно.
Тогда горячо заговорил Вася. Он сказал, что унывать не надо. Научить Маську, конечно, можно. Просто они, должно быть, не совсем так учат. Правда, они пробовали по-всякому: пускали Маське в корыто и резинового петушка — на самом деле это карась, — и картонного сазана, и вот даже щуку. Но Маська оказалась на редкость упрямой и непослушной… Надо бы спросить у Владика, как дрессируют таких непослушных зверюшек, но Женя не хочет идти в шестой класс, хоть он и на их этаже, а сам Владик не приходит. Может быть, он обиделся за то, что Женя его гнал и толкал…
— Хотите, я спрошу у папы? — предложила Лида.
— Попробуй только спросить! — завопил Женя. — Сказано тебе, что это — секрет! Слышишь, Вася, как она рассуждает? Мы тебя честной считаем, потому и сказали, а ты сразу — «спрошу у папы»!
Лида замахала руками.
— Не спрошу! Не спрошу! Я просто так сказала… А, может быть, Маське не нравится ваша сандалия, я хотела сказать, щука. Ей бы настоящую рыбу дать. Она бы обрадовалась и… может быть, и вышло бы.
— Так мы, что же, не давали ей настоящую? — Женя с возмущением посмотрел на беззаботно плавающую в корыте Маську. — Я у бабушки два раза стащил свежую салаку. И Вася приносил какую-то селёдочку.
— Ну, и как? Поймала она?
— Поймала, конечно.
— И что? Не подала вам?
— Какое там подала! Слопала в секунду — и всё!
Лида с жалостью покачала головой: какая печальная история!
— Может, еще приучится, — сказала она неуверенно. — Ты, значит, из-за этого… дрессирования и не пришёл ко мне уроки делать?
— Мы потом уже, вечером, договорились с Васей сегодня её дрессировать. Я с вечера выучил.
Лида вздохнула.
— Полчаса прошло уже?
— Какие полчаса?
— Как я к вам пришла.
— Откуда же я знаю?
Лида стала надевать шубу: запоздаешь, — а мама другой раз и совсем не пустит. Вася усердно возил по полу половой тряпкой, собирая воду. Лида поглядела на него, и ей стало совестно.
— Помочь тебе?
— Не надо. Выпачкаешься. А мы уж всё равно, как… кашалоты.
А Женя так и сидел на полу посреди луж, с унылым и безразличным видом.
Дома Лида грустно спросила маму:
— Кто это — кашалоты?
— Это такие киты, — объяснила мама. — С большими головами. А почему ты спрашиваешь?
— Просто так, — ответила Лида и скорей стала накрывать на стол, полезла в буфет за тарелками, чтобы мама не увидела её смущённое лицо.
Жезий каэль
Всю дорогу в школу Лида старалась придумать, чем бы помочь Жене.
Ведь он так расстраивается из-за Маськиного непослушания!
Придумать что-нибудь было очень трудно, главное, потому, что ни с кем нельзя посоветоваться: ни с мамой, ни с папой — а уж папа, наверно, что-нибудь придумал бы, — ни с учительницей, ни с дедушкой, который живёт в Москве. Никому нельзя ни сказать об этом, ни письмо написать — секрет!
На свою парту, рядом с Женей, Лида села задумчивая. Но на первом же уроке вдруг случилось такое, что Лида забыла и про Маську, и про сандалию-щуку, и про всяких там кашалотов, и даже про то, что дрессировка Маськи — большой секрет.
Им было задано хорошенько повторить алфавит. Елена Сергеевна вызвала Женю.
По всем правилам Женя стал возле своей парты. Он был в школьной форме, уже весь сухой, а не мокрый, лицо и руки чистые, — наверно, Марья Сидоровна заставила его как следует умыться перед тем, как идти в школу. Женя выпрямился и начал отвечать алфавит; но как он стал его отвечать!?
Лида замерла от неожиданности. Она смутно видела, как у Елены Сергеевны расширились глаза, а головы всех ребят повернулись к Жене. Лида хотела дёрнуть Женю за рукав, шепнуть ему: «Нельзя так! Ты что!?» Но она и шевельнуться не успела. А Женя нёсся на всех парах — вот уж, правда, курьерский поезд.
