Халина Снопкевич - 2x2=мечта
И Людка со вздохом сунула в сумку белый трикотажный купальник. Зато вот сумка у нее что надо. Не какая-нибудь там «Сабена» с фотографией красавчика-киногероя в слюдяном окошечке, а роскошная, комбинированная: с одной стороны черный кожзаменитель, с другой — яркая клетка. В общем, сумочка имеет вид. Да и пальтишко ничего. Из толстого синего вельвета на белом искусственном меху, сверху донизу на «молнии». И куртка у нее хоть куда, и джинсы, и шерстяные кофточки, и блузки — можно жить, если только добавить ко всему этому эластичный купальник. На пляже еще туда-сюда, а вот в воде…
Совсем другой вид в эластичном костюме. У двоих из Людкиной группы есть такие. И, как нарочно, в стих замечательных купальниках щеголяют девчонки, которые и плавают-то хуже всех. А попробуй-ка показать приличное время, добиться каких-то результатов в трикотажном костюме за сорок восемь злотых! Да и шапочка у нее скорее похожа на камеру футбольного мяча, а у других рельефные, со всякими там листиками, цветочками. Конечно, если б она занималась в плавательной секции, а потом перешла в какой-нибудь клуб, там бы уж наверняка выдали костюмчик для соревнований. Но записаться в плавательную секцию Людка не может по тем же причинам, по каким Корчиковский не может одновременно заниматься в судостроительном и авиамодельном кружке, — тогда пришлось бы бросить биологию. «Ладно, — утешили себя Людка, — все равно, рано или поздно, хлор в бассейне доконал бы эластичный костюм. А трикотажный не жалко. Впрочем, похоже, что трикотаж с хлором не вступает в реакцию — второй год никак не разлезется. Вот если бы разлезся, тогда бы, может, мама и…»
В бассейне еще плескались судостроители, хотя их время истекло, а задерживаться не полагалось — можно представить, какая получилась бы неразбериха, если б каждый кружок сидел в воде сколько влезет. Корчиковский с остервенением нырял, как будто надеялся во Дворце культуры, в центре Варшавы, изловить живого дельфина. Наконец инструктор свистнул ему и вежливо попросил убираться из бассейна, пока его не исключили на три недоли. У Марека был свой стиль, ничего не окажешь, баттерфляй у него получался вполне прилично. Людка о баттерфляе и представления не имела, сама она плавила брассом. И под водой Марек мог продержаться дольше, чем она. Это ей скрепя сердце все-таки пришлось признать. Но до чего ж он тощ! Когда на нем серо-синяя куртка, это незаметно. Инструктор засвистел, и биологи попрыгали в бассейн. Корчиковский оглянулся — надеялся, видно, полюбоваться, как Людка наглотается воды. Не тут-то было! В бассейне Людка занималась уже пятый год, правда, всего по сорок пять минут раз в неделю, но воду глотать уже давным-давно перестала. Корчиковский, видимо, быстро оценил положение, потому что повернулся и зашагал прочь. Ножки у него были тоненькие, как спички, и к тому же еще, кажется, кривоватые. Людка упорно плавала брассом, но в конце концов не удержалась и попробовала баттерфляем.
— Людка, неверно! — закричал сверху инструктор. — Ты что, баттерфляй освоить решила?
— Да нет, что вы! — крикнула Людка и нырнула — ей почему-то стало стыдно.
Зачем ей баттерфляй, она не собирается участвовать в соревнованиях. Под водой Людка открыла глаза, но ничего интересного, если не считать чьей-то розовой пятки, не увидела. Дыхания надолго не хватило, и она вынырнула. Да, с нырянием у нее слабовато. Надо потренироваться дома, в ванне — какая, собственно, разница, где совать голову под воду, лишь бы не было доступа воздуха. Потом они немного поплавали на время, и тут уж Людка отличилась. Она быстрее всех проплыла дистанцию вольным стилем. Как-никак за пять лет она пропустила занятия всего три раза, когда болела ангиной. Иногда, в сильные морозы, народу приходило мало, и тогда плавали по часу, а то и дольше. Но обычно сорок пять минут пролетали совершенно незаметно.
И вот уже пора вылезать из воды, потому что над головой нетерпеливо топчется следующая группа в белых купальниках. Людка взяла подушечку яичного шампуня и вымыла под душем голову. Плохо плавать в дырявой шапочке. Хлор ужасно сушит волосы. Не мешало бы натирать голову оливковым маслом, но когда? И так ей куда лучше, чем горемыкам с безнадежно устаревшими начесами, — после сушки достаточно рукой пригладить волосы, и готово. Интересно, что делают бедные спортсменки, которым приходится ходить на тренировки каждый день? Легко ли выигрывать секунды, когда у тебя на голове копна сена? Тут нужна большая сила воли. Людка оделась и вышла на улицу. Ей очень хотелось есть, но она стеснялась зайти одна в кафе и заказать пирожное. Прошли те времена, когда она покупала два пончика «на вынос» и расправлялась с ними на улице. Теперь так не сделаешь, но войти в кафе и сесть за столик — неловко, а купить пирожное и есть на улице — тоже глупо. К счастью, в холодильнике остался гороховый суп с колбасой. Можно будет его разогреть, а потом — ничего не поделаешь — придется сесть за уроки. Суббота, как всегда, пролетела — она и оглянуться не успела: пришила воротничок, посмотрела телевизор, прибрала в ванной, а там надо бежать за хлебом, и уже пора ложиться: «для молодого организма самое важное — сон», вот и субботе конец. Но после субботы приходит воскресенье, а после воскресенья — понедельник. Вот в чем беда. У человека должно быть два свободных дня в неделю. Тогда еще можно успеть что-нибудь сделать. Почитать, сходить в кино, вызубрить хотя бы два десятка французских слов, ну и прогуляться по улицам, на людей поглядеть…
Людка ехала в трамвае и вдруг ни с того ни с сего громко рассмеялась. Окружающие, все, как один, на нее уставились, и сидевшая рядом дама вытащила из сумки зеркально и внимательно осмотрела свое лицо. Людка, смутившись, прилипла к окошку. И надо же было ей именно сейчас вспомнить, как Корчиковский на уроке труда готовил вареники с картошкой! Конечно, учительница очень старалась «научить их жить» — и гладить, и шить на руках и на машинке, и чистить обувь, и делать брошки и подсвечники, и чинить пробки, но научить Корчиковского готовить вареники они так и не смогла. Поначалу Марек даже как будто загорелся: примостился возле готовых вареников и стал мизинцем делать в них дырочки — для красоты, потом бросил первую партию в кастрюлю, подождал, пока закипит вода… Но очень скоро интерес к этому занятию у него пропал. А работяги все терли да терли картошку, и гора теста все росли и росли… Тогда он предложил слепить из теста снежную бабу. Учительница встретила это предложение зловещим молчанием, и он быстро перестроился и сказал:
— А можно сделать один громадный вареник и бросить его в кастрюлю? И потом каждому отрезать по кусочку?
Учительница и на этот раз не проявила чуткости и послала Корчиковского чистить лук для подливки. Он чистил и приговаривал:
— Ну, луковичка, берегись, сейчас я с тобой разделаюсь по всем правилам политехнизации.
Вареников налепили столько, что не смогли с ними справиться, и пригласили на пиршество в кухню девятый «Б», который на прошлой неделе угощал их менее изысканными и менее трудоемкими блюдами: картофельным супом и разваливающимися блинчиками с творогом. Корчиковский — ничего не скажешь — вареники уплетал за обе щеки, подавился, еле откашлялся и тут же сочинил трогательный стишок:
Ах, вареник ты, вареник.
Что ты, право, натворил,
Ведь еще совсем немного,
Марочку б ты удушил.
«Марочка»! Людка с презрением пожала плечами и вышла из трамвая.
Солнце решительно объявило забастовку в это апрельское воскресенье, стало темно и холодно. Апрель, май, июнь… ну, еще можно вытерпеть с грехом пополам.
Дома Людка с тарелкой горячего горохового супа уселась перед телевизором. Передавали репортаж из Монголии, живописные стада баранов бродили по пастбищам, и Людка уже начала было прикидывать, что в Монголии заслуживает исследования, но тут операторы, видимо, устали и начали показывать многоэтажные дома, точно такие же, какие строят по всей Варшаве и каких полно в Людкином районе. Потом были последние известия (а время неслось вперед, как дикий жеребец), и объявили, что будут передавать пьесу Фредро[9]. Для сочинения Фредро мог бы и пригодиться, но для домашнего задания по физике вряд ли… За целое воскресенье никто им не позвонил; Людка проверила по телефону часы, а потом набрала номер железнодорожной справочной-автомата. Пока она никуда не собиралась, но приятно было послушать, в каком направлении когда можно поехать. Потом она позвонила в справочную авиационного агентства и спросила, летит ли завтра самолет в Варну и как оттуда добраться до Стамбула. Самолет, сказали ей, скорее всего, полетит, потому что прогноз хороший, а сообщение со Стамбулом просто великолепное, и даже остается немного времени, чтобы отдохнуть на аэродроме в Варне и купить свежие газеты. Людка поблагодарила дежурную и сказала, что это очень удачно. Пообедать, правда, придется в самолете по дороге в Варну — в Варне у нее очень много дел, и она боится, что зайти там в ресторан не успеет.
