Тэцуко Куроянаги - Тотто-тян, маленькая девочка у окна
– Можно, я поеду со всеми на горячие источники?
Старики ездят лечиться на воды, мама это знала, но чтобы первоклашки… Правда, после того как она внимательно прочитала записку от директора, она одобрила затею. На полуострове Идзу, в префектуре Сидзуока, есть местечко Той, где на дне моря бьют горячие источники. Там дети пробудут дня три, купаясь и принимая горячие ванны. Все пятьдесят – от первого до шестого класса – будут жить в загородной вилле, принадлежащей родителям одного из учеников. Мама, конечно, согласилась.
В назначенный день ученики «Томоэ» в полной экипировке собрались на школьном дворе.
– Ну, все собрались? – спросил директор. – Поедем сначала на поезде, потом на пароходе, смотрите не потеряйтесь. А теперь в путь!
Больше никаких наставлений не было, и тем не менее, когда на станции Дзиюгаока все уселись в поезд, дети вели себя на удивление тихо, без шума: не носились по вагонам, а спокойно беседовали друг с другом. И это несмотря на то, что в школе «Томоэ» никогда не говорили, как надо вести себя воспитанным ребятам, что надо ходить строем, скромно помалкивать и не сорить в вагоне и тому подобное. Просто сама атмосфера школы незаметно приучила их к тому, что не следует обижать маленьких и слабых, причинять беспокойство и неприятности старшим, оставлять за собой мусор.
Удивительное дело: всего лишь несколько месяцев назад Тотто-тян мешала всей школе, переговаривалась на уроках с уличными музыкантами, а вот в «Томоэ» с первого же дня смирно сидела за партой и училась прилежно. Одним словом, если б кто-нибудь из прежних учителей увидел ее сейчас, то вряд ли признал бы в ней Тотто-тян.
В Нумадзу пересели на пароход, сбылась давняя мечта. Кораблик был невелик, и тем не менее ребятишки пришли в возбуждение: заглядывали во все уголки, щупали, трогали, висли. Наконец пароход отчалил, и все дружно стали махать толпившимся на пристани провожающим. Едва отошли, заморосило, поэтому пришлось спуститься с верхней палубы. В довершение всего началась качка. Тотто-тян стало мутить, укачало и остальных. Тут вышел на середину кто-то из старших мальчиков и, как бы стараясь остановить качку, раскинул руки. Его шатало из стороны в сторону, но он только посмеивался: – Ну-ну, погоди, постой!
Зрелище было настолько забавным, что, несмотря на морскую болезнь, никто не смог удержаться от смеха. Так и смеялись до самого Той. И вот странная штука: стоило сойти на берег, как всем полегчало и только того мальчишку вдруг сморило. И грустно, и смешно…
Курорт Той был в тихой, живописной деревушке, прижатой лесистыми холмами к морю. После короткого отдыха учителя повели детей на берег. Все переоделись в купальники – ведь здесь было настоящее море, а не школьный бассейн.
Чудо эти горячие источники, бьющие со дна моря. Где кончается источник и начинается море и не поймешь: никаких заборов, естественно, нет, не установишь же их прямо в море. Присядешь на мелководье в каком-нибудь месте – и сразу горячая струя поднимется со дна и появится ощущение, будто ты погрузился в ванну. Если же захочется перебраться из «ванны» в море, надо только отползти в сторону метров на пять, и вода постепенно становится холоднее и холоднее. Накупаешься, замерзнешь и быстрее, словно в теплый дом, – к источнику, отогреваться. И вот еще что: в море все хранили серьезный вид, но, окунувшись в горячий источник, преображались на глазах – весело болтали, резвились до изнеможения. Дети, ровно старики, получали какое-то особенное удовольствие от теплой воды.
Побережье было пустынным и казалось полностью отданным в пользование ученикам «Томоэ», которые наслаждались вовсю. Когда они возвращались в дом, кожа на кончиках пальцев даже сморщивалась от воды.
А по вечерам, когда все заползали под стеганые одеяла, звучали рассказы о привидениях. Тотто-тян и другие первоклашки даже плакали от страха, но все же спрашивали сквозь слезы:
– А что дальше?
Каждый вечер они ходили покупать рыбу и овощи, а когда по дороге их спрашивали, из какой они школы или откуда приехали, вежливо и обстоятельно отвечали. Случались и неприятности: кто-то чуть не заблудился в лесу, кто-то заплыл далеко, – все очень волновались. Один мальчик на пляже порезал ногу стеклом. И в такие минуты каждый старался хоть чем-то помочь попавшему в беду товарищу.
Но, конечно, радостей было больше. Был лес, наполненный стрекотом цикад, было маленькое кафе, где продавалось вкусное мороженое. На берегу они нашли человека, в одиночку вырубавшего из ствола дерева большую лодку. Лодка была уже почти готова, и каждое утро, едва проснувшись, ребятишки бежали смотреть как продвинулась работа. А Тотто-тян этот человек подарил длинную, завитую стружку.
В день отъезда директор предложил:
– Давайте сфотографируемся на память!
Они никогда еще не фотографировались вместе! Но стоило только фотографу сказать: «Внимание, снимаю!» – как кому-то срочно понадобилось в туалет, а у кого-то кеды оказались левый на правой ноге, а правый – на левой, так что пришлось переобуваться… Все это время остальные стояли в напряженных позах, и когда учительница спросила: «Ну как, готовы?», некоторые, не выдержав, легли от усталости. Так что фотографирование заняло уйму времени.
Зато фотография стала настоящей драгоценностью. Стоило только взглянуть на нее, как перед глазами вставало и море, и горячие источники, вспоминались рассказы о привидениях и мальчик, кричавший «Ну, погоди!». Тотто-тян на всю жизнь запомнила свои первые летние каникулы.
А было это в те времена, когда в пруду около их дома в Токио в изобилии водились раки, а буйволы тянули по улицам мусорные повозки.
Ритмика
После летних каникул началось второе полугодие: в Японии учебный год начинается в апреле. За время каникул Тотто-тян подружилась не только с ребятами из своего класса, но и с остальными учениками «Томоэ». И еще больше полюбила свою школу.
Помимо того что обучение в «Томоэ» вообще сильно отличалось от обычных начальных школ, очень много времени там отводилось музыкальным занятиям. А особое место среди них занимала ритмика, которой занимались ежедневно.
Основателем системы ритмического воспитания был швейцарский композитор, учитель музыки Эмиль Жак Далькроз. Его труды, опубликованные в 1905 году, сразу же обратили на себя внимание в Европе и Америке. Повсюду, как грибы после дождя, стали возникать школы, студии ритмического воспитания и даже исследовательские институты. Как же появилась ритмика в японской школе «Томоэ»?
Прежде чем открыть школу, будущий директор Сосаку Кобаяси отправился в Европу, чтобы ознакомиться с тем, как воспитывают детей в других странах. Он побывал во многих начальных школах, беседовал с известными педагогами. В Париже он и встретился с Далькрозом.
Долгие годы думал Далькроз над тем, как научить детей воспринимать музыку не слухом, а сердцем, способным биться в такт ее переменчивой, неуловимой сущности, – одним словом, как пробудить чувства.
Наблюдая, как резвятся и скачут дети, Далькроз разработал оригинальную систему ритмической гимнастики, или ритмики. Учитель Кобаяси провел в парижской школе Далькроза больше года, постигая новое искусство. Кстати, не только он, но и многие японцы испытали на себе влияние идей Далькроза. Среди них: композитор Косаку Ямада, основатель современного японского танца Баку Исии, актер театра Кабуки Итикава Садандзи-Второй[11], основоположник «Нового театра»[12] Каору Осанаи, танцовщик Митио Ито, считавшие ритмическое движение основой многих искусств. Ну, а Сосаку Кобаяси был первым, кто решил включить ритмику в школьную программу.
Когда Кобаяси спрашивали, что такое ритмика, он отвечал: «Ритмика – это игра, которая отлаживает механизм тела, игра, которая учит владеть им, игра, которая дает возможность воспринимать ритм. Занятия ритмикой сообщают ритмичность самой натуре. А ритмичная натура – это красота и сила, соответствие законам природы».
В классе Тотто-тян начали с развития чувства ритма. Директор садился за пианино на маленькой сцене в актовом зале. Под музыку ученики начинали движение с любой точки. Двигаться они могли как угодно, с одним лишь условием – не сталкиваться друг с другом, поэтому чаще всего они шли в одном направлении по кругу. Если в музыке слышались две доли, все взмахивали руками вверх и вниз, как это делает дирижер. Ступать надо было легко, без топота, но и не так, как в балете. «Не напрягайтесь, – говорил директор, – шагайте свободно, покачиваясь, тяните носок». Главное заключалось в естественности движения, так чтобы каждый мог ходить по-своему. Когда же ритм становился трехдольным, дети движением рук выполняли новую фигуру, их движение то ускорялось, то замедлялось – в зависимости от темпа. На четыре доли это было еще не трудно: «Опустить! Кругом! В стороны! Поднять!» На пять долей уже сложней: «Опустить! Кругом! Вытянуть вперед! В стороны! Вверх!» А вот как двигались руки на шесть долей: «Вниз! Кругом! Вытянуть вперед! Снова кругом! В стороны! И… вверх!»
