Виктор Баныкин - Весной в половодье
— А мы что же, пойдем или целый день будем разговорами заниматься? — нетерпеливо проговорил Набоков.
— Подожди. Надо вперед позавтракать, — сказал ему Савушкин.— Работка предстоит...
— Опять шиповник варить? — перебил Ивана Савельевича Набоков. — Да кто его хочет?
— А про витамины забыл? Ты же сам насоветовал: «С медицинской точки зрения полезная продукция!» Ничего, Андрей, как-нибудь... Крепись, одним словом. Скоро рыбу начнем ловить.
Иван Савельевич пристально посмотрел на низко плывущие клочковатые, рыхлые тучи.
— Перетаскай бересту в шалаш, — сказал он Лене; — Как бы дождь с середины дня не заморосил.
Леня не ошибся: в четверти километра от шалаша, на широкой песчаной косе, в кустах тальника нашли девятнадцать сосновых бревен.
Казалось, не только Леня, но и Набоков и Савушкин никогда в жизни не испытывали такого огромного душевного подъема. Каждое новое откопанное бревно они встречали шумным, веселым криком.
— Взгляните! Вы только как следует взгляните на них! — кричал тракторист, когда Иван Савельевич объявил «перекурку». — Это же не бревна, это ж произведения искусства!
— А ты садись, отдохни. Ну, чего шумишь, шальной? — сказал Иван Савельевич. — У нас впереди полным-полно всяких дел. А силы, само собой, беречь надо.
Андрей опустился рядом с Леней и Савушкиным, сидевшими на одном из бревен. Широко расставив ноги, он оперся ладонями о колени и, немного помолчав, обратился к Ивану Савельевичу:
— Теперь что же, пойдем лыко драть? А потом и корабль наш начнем сооружать?
Савушкин окинул взглядом прибрежную полосу песка с цепкими и живучими кустиками тальника и развел руками:
— Да разве можно на этом месте делать плот? Где ты его здесь укроешь от ледохода? Не сегодня, так завтра тут все затопит!
Леня так и привскочил.
— A как же быть, Иван Савельевич? — бледнея, проговорил он.
— А ты не пугайся, — засмеялся Савушкин. — Я уж и место для стоянки плота нашел. Совсем рядом, вон за тем выступом. — Он кивнул вправо.— Такая удобная заводь.
Набоков и Леня изъявили желание, немедленно осмотреть бухту.
Бухта оказалась удобной и тихой, хорошо защищенной от ветра высокими берегами.
— В этой заводи никакой опасности не будет плоту, — говорил Савушкин, посматривая на крутые берега. — К тому же и от поляны нашей — рукой подать. А бревна мы сюда перекатим по жердям. Притомимся малость, да другого выхода нет.
— Ничего, перетащим! — согласился Набоков. — Место тут действительно подходящее.
Леня вдруг дотронулся до руки тракториста и прошептал:
— Тише!.. Смотрите, смотрите на берег!
У самой кромки воды медленно и важно разгуливали две птицы.
— Грачи! — заулыбался. Савушкин.
— Ишь как вышагивают! — сказал Андрей.
Недели две назад они видели первых грачей, но вот сейчас, снова увидев этих желанных весенних гостей, внезапно испытали то теплое, радостное чувство, которое всегда появляется при встрече с приятелями.
Молча постояв несколько минут, они, тихо ступая, покинули бухту, часто оглядываясь на грачей и улыбаясь.
Набоков, шедший последним, приблизился к мальчику и проговорил ему на ухо:
— Ленька, подожди.
Когда тот замедлил шаг, тракторист покосился на Савушкина, продолжавшего шагать в сторону песчаной косы, и с напускной небрежностью спросил:
— Ты на меня сердишься?
— А за что?
— За вчерашнее... Так уж получилось... проглядел бревна...
— Ну что ты! — тоже негромко проговорил Леня, чувствуя, как у него жарким пламенем заполыхали щеки.— Знаешь, Андрюша, о чем я сейчас подумал?.. Сделаем сегодня плот, а завтра... А что, если завтра льду на Волге будет мало и мы правда поплывем?.. А то в воскресенье ребята в подшефный колхоз поедут радиоприемники устанавливать, а я... Мне тоже хочется!
— Непременно! Будет готов плот! И если льду мало останется, непременно отправимся, — уверенно сказал Набоков.
...Весь день прошел в напряженном труде. Перетаскав в бухту бревна, занялись заготовкой тальниковых прутьев и липких, шероховатых веревок, сплетенных из лыка.
К вечеру плот действительно был готов. Когда заканчивали последние работы, бухту начала заливать все прибывавшая вода.
— К утру, пожалуй, и до плота доберется, — заметил Савушкин.
Набоков взобрался на плот и прошелся по скользким, пахнущим смолой бревнам. По его вискам и подбородку сбегали теплые струйки, но тракторист даже не подумал поднять набрякшую свинцовой тяжестью руку и смахнуть с лица пот.
— А не рассыплется он у нас, Иван Савельевич? А?— обратился Набоков к Савушкину. — Выплывем на середину Волги, а прутья и самодельные веревки возьмут да и порвутся. Вот будет история!
— Не беспокойся, — сказал Савушкин. — Хоть до Каспия плыви, ничего не случится.
Тракторист посмотрел на Волгу, на огромные льдины, проплывающие мимо, и с тоской проговорил:
— И когда им конец наступит? Четвертые сутки валом валят!
Савушкин устало опустился на край бревна и снял шапку:
— Волга, Андрей, это тебе не Уса какая-нибудь, а всем рекам река! Понимать надо. Иная льдина, может, знаешь, откуда плывет? Из-под города Ярославля или еще дальше... Давайте-ка на прикол поставим плот. Уж теперь, ребята, недолго ждать...
Вернувшись к шалашу, они сели отдыхать у обрыва.
В наползавших на землю густых, темных сумерках каким-то далеким манящим огоньком светилась, то разгораясь, то тускнея, папироса Набокова.
Первым нарушил тягостную тишину тракторист.
— Эти бревнышки не скоро забудешь! — медленно проговорил он.
— Зато, скажу вам, такой получился плот!.. — заявил Савушкин.
У Андрея запрыгала во рту папироса:
— Так хочется скорее домой! У меня теперь в МТС ребята прямо с ума, наверно, сходят! «Неужели, скажут, этот Андрейка никак не может перебраться через Волгу? Весна-то не ждет! А он, скажут...» — Набоков посмотрел на небо и, перебивая себя, заговорил о другом: — Всё боялись, как бы днем дождь не пошел, а его и не было. А сейчас, взгляните-ка, звезды!
Савушкин тоже запрокинул голову. Высоко в небе мерцали большие яркие звезды. В мерцании звезд особенно явственно были заметны переливы голубовато-синих и красно-алых огоньков.
— А дождь все-таки будет, — раздумчиво проговорил Иван Савельевич. — Не сегодня — так дня через два-три, но обязательно. Вон они как играют, звездочки-то! Это всегда к дождю.
А Леня возился у костра. Он то совал в огонь тонкие сухие прутики, то дул на медленно занимавшееся пламя.
— След дузаа птя, — еле шевеля губами, почти беззвучно повторял он. — След дузаа птя... А что, если «след» — это «следопыт»?
Неожиданно его пронзила радостная мысль: «Так оно и есть! Следопыт Дерсу Узала! Ну да, храбрый и отважный Дерсу Узала! Знаменитый следопыт, герой чудесной книги Арсеньева. И как раньше я об этом не догадался! А «птя» — это просто «Петя». Сын или внук бакенщика. Он читал когда-то в домике на Середыше книгу Арсеньева, а потом взял и вырезал на столе: «След. Д. Узала. Петя»...»
— Отгадал, отгадал! — закричал Леня.
— О чем это ты, Ленька? — спросил Савушкин, подходя к мальчику.
Радостно возбужденный, Леня повернулся к Савушкину и опять закричал:
— Иван Савельевич, я ведь отгадал! Правда, отгадал надпись!
— Какую надпись?
— На доске!.. На доске от крышки стола, которую вы принесли из домика бакенщика.
Он бросился к шалашу и сейчас же вернулся, неся перед собой доску.
— Вот смотрите!.. Видите?
Над доской склонились Савушкин и Набоков.
— Что-то никак не разберу, — проговорил Савушкин и потер рукой глаза. — Ну-ка, поближе к огню.
— Теперь прочли? — допытывался Леня.
— «След дузаа», — неуверенно произнес тракторист.— Какая-то бессмыслица... Да тут пониже еще что-то вырезано. Ну конечно: еще слово — «птя».
Набоков выпрямился и передернул плечами.
— Ничего не понимаю! — сказал он. — Бессмыслица!.. «След дузаа птя»!
— И совсем не бессмыслица! Я отгадал надпись: «Следопыт Дерсу Узала». Вот что означает «След дузаа»! Так звали героя книги исследователя Дальнего Востока Владимира Клавдиевича Арсеньева. Книгу Арсеньева читал в домике бакенщика Петя... Я не знаю, кто такой был Петя...
— Постой, постой! — бледнея, вдруг промолвил Савушкин и отобрал у Лени доску. — Говоришь, Петя вырезал надпись? Петя?!
— Иван Савельевич, вы знаете этого Петю? — испугался почему-то Леня.
Савушкин выронил из рук доску и, ничего не говоря, медленно повернулся спиной к мальчику и зашагал прочь от костра.
— Иван Савельевич! Иван Савельевич! — закричал Леня и побежал вслед за Савушкиным.
Бригадир оглянулся, обнял подбежавшего мальчика и ласково проговорил:
— Ну, что ты? Ну, я сейчас вернусь... Вон до берега дойду. Иди себе к костру.
