Федор Кандыба - Сестры Горские
Учительница одну за другой перебирала тетради и каждого отчитывала за правописание и синтаксис. Рыжий Мишка, красный, как вареный рак, пытался доказать, что, хотя, конечно, не стоит называть Главштормом теплое течение Гольфштрем, но все же ни точки, ни запятые не смогут помешать ему достигнуть Северного полюса, когда он будет капитаном.
Эдуард, чувствуя, что подходит его очередь, предусмотрительно попросился выйти и сбежал от своих пирожков.
Он понял, что ничего хорошего обсуждение его произведения ему не сулит.
Рая сидела молча и думала о том, что она провалилась дважды: во-первых, из-за темы и, во-вторых, из-за ее выполнения. «Плохо», честное слово, получу «плохо», говорила она сама себе.
А учительница все разбирала сочинения перекладывая тетради из одной кучки в другую. Неразобранных осталось совсем мало. Вот и последняя — произведение Эдуарда. Учительница читает его, и класс дружно хохочет над незадачливым Эдуардом.
Не смеялась только одна Рая. Она думала: почему у учительницы на столе нет ее тетради? Неужели сочинение такое плохое, что учительница не хочет конфузить ее перед классом и будет разговаривать с ней наедине? Рая была так взволнована, что не заметила даже, как Эдуард осторожно высунул нос из-за двери и, увидев, что явился не во-время, тут же исчез, вызвав новый взрыв смеха у всего класса.
После того как затих смех, вызванные неудачной разведкой Эдуарда, учительница сделала небольшую паузу и сказала, будто что-то вспомнив:
— Здесь у меня есть еще одна работа, которую тоже, возможно, придется прочесть вслух. Это работа Раи Горской…
У Раи упало сердце. Она так и знала! Ее ждала та же участь, что и Эдуарда. Рая почувствовала даже некоторое сочувствие к своему врагу, который успел тем временем проскользнуть в класс и тихо сесть на свое место.
А учительница продолжала:
— Это не совсем обыкновенная работа. Я умышленно отложила ее напоследок, чтобы прочесть и обсудить ее с вами. Это меньше всего сочинение по русскому языку…
«Ну, начинается! — похолодела Рая. — Ладно, пусть будет, что будет. Она перетерпит все и даже не станет оправдываться. Пусть!»
— …но совсем не потому, что оно неграмотно или неудачно написано. В этом Раю Горскую я никак не могу упрекнуть. Написано просто, хорошо и искренне, как я и просила. Но это скорее заявка в патентное бюро, чем школьное сочинение. Вот судите сами.
Учительница начала читать работу Раи, однако без иронических подчеркиваний и повторений, как это было с сочинением Эдуарда. Прочитав первые две страницы, она остановилась.
— Дальше идут расчеты и рисунки. Не знаю, стоит ли их сейчас разбирать. Рая, если захочет, сможет повторить их для вас на доске. Я не стану их касаться и перейду к последней части, где снова идет текст. Вот он:
«Такой должна быть машина для боронования. Мне кажется, что она сможет принести пользу моей родине, потому что ускорит и облегчит обработку земли, а значит и увеличит урожай. Ведь весной, говорят, неделя год кормит.
Не скрою, что получить автомобиль мне хотелось бы не меньше, чем сделать машину для боронования. Но автомобиль — только для меня и моих близких, а машина — для всех, для всей страны. Поэтому к тридцатилетию моей родины я бы хотела сделать машину для боронования».
— Ну, что вы скажете, ребята? — спросила учительница, закончив чтение.
Класс молчал. Ребятам было трудно сразу оценить то, что они услышали.
Рая переживала тревожные минуты, так как все еще не понимала, к чему клонит учительница.
— По-моему, это совсем не так плохо, — наконец нарушил молчание рыжий Мишка.
— Кто еще? — спросила учительница.
— А чем, собственно, это не сочинение на свободную тему? Разве расчеты и рисунки мешают тому, что хотела сказать Рая Горская. Ее работа точно отвечает теме, а если ее предложение деловое и осуществимое, так тем лучше! — сказал Константин Громов, первый ученик и авиамоделист.
— Разве она плохо рассказала о своей машине? И разве думала о своих мелких интересах? — добавила соседка Раи — Катя Драпкина.
— Вот, вот! — засмеялась учительница. — Этого-то я и ожидала от вас. Значит, вы не будете возражать, если я скажу, что сочинение Раи лучше всех? Я, правда, не инженер, мало разбираюсь в сельскохозяйственных машинах и не знаю, что из этого выйдет, но мне предложение Раи нравится, и за сочинение я ей ставлю «отлично»!
Рая целый день не чувствовала под собой ног от радости. Вечером она бросилась навстречу матери, едва та успела переступить Порог.
— Ну, мамочка, я уже начала выполнять обещание. Я сегодня получила «отлично» за сочинение по русскому языку.
— Очень приятно! Я рада от души. А о чем же ты написала свое сочинение?
— О… о своей машине для боронования. Но это неважно, о чем — я же получила «отлично».
— Опять машина! — разочарованно вздохнула Александра Михайловна.
9. Валя из Ленинграда
Лена была очень огорчена. Произошла неприятность, причиной которой был все тот же своенравный гусь Тюльпан. Он каждое утро являлся в комнату, чтобы проведать своих хозяек и полакомиться чем-нибудь вкусным. На этот раз гусь пришел, когда сестры еще были в постелях. Прохаживаясь по комнате, он увидел на полу накрытую дощечкой стеклянную баночку, в которой жила ручная ящерица Майя.
Тюльпан заинтересовался ящерицей и, наклонив голову, приблизился к банке. Он внимательно рассматривал через стекло Майю, которая, как видно, ему очень понравилась. Потом он вдруг сбросил клювом дощечку с банки, схватил несчастную Майю, подбросил ее вверх и вмиг нагло и безжалостно проглотил на глазах у всех.
Девочки никак не ожидали такой подлости от своего гуся и, растерявшись от неожиданности, не успели ему помешать. За какую-нибудь секунду Майи не стало, а Тюльпан, торжественно переступая с ноги на ногу, направился к постели Лены.
— Убирайся, проклятый гусь! — плакала Лена. — Я бы хотела, чтобы ты только понял, что́ ты натворил, негодяй! Тогда я б тебя повесила или выдрала бы у тебя все перья. Счастье твое, что ты глупая птица. Пошел вон, душегуб проклятый!
Душегуб не заставил себя долго просить и бросился наутек от своей плачущей хозяйки. Горькие проклятия и ботинок, которым подкрепила свои слова Лена, полетели ему вслед.
Лена была так расстроена, что едва не опоздала в школу. Маленькая Женя плакала. У Шуры и Раи тоже было испорчено настроение.
Когда сестры вернулись из школы, они решили развлечь огорченную Лену.
— Ты помнишь, как шел цилиндр нашему Эдуарду? — спросила Рая.
— Я этого негодяя не желаю больше знать. Возьми его себе и делай с ним, что хочешь! — ответила хмурая Лена.
— Да я не о Тюльпане, а об Эдуарде! По-моему, хорошо бы сшить ему костюм — попонку красную с белой кроличьей опушкой. Это будет очень красиво. Как ты думаешь?
— Я ему этого никогда не прощу. Подумай только — съесть Майю! Это же ужасно!
— Да плюнь ты на этого Тюльпана! Его самого когда-нибудь съедят.
— Пусть! Я буду очень рада! Тогда будет знать, как пожирать ящериц. Так ему и надо, негодяю… Нет, все-таки я его не отдам. Пускай живет, а наказание я ему сама придумаю, — наконец несколько успокоилась Лена и спросила: — Так что ты говоришь об Эдуарде, что́ ему надо сшить?
— Красную попонку с белой меховой опушкой! Это будет его парадный мундир.
Слабый стук в дверь прервал беседу сестер.
— Кто там? — спросила Рая и, не услышав ответа, открыла дверь.
— А-а, очень рада! Про волка речь, а он навстречь! Очень кстати. Пожалуйте и будьте гостем, — сказала она, пропуская Эдуарда, который, постукивая копытцами, степенно вошел в комнату.
— Легок на помине. И смотрите, какое воспитание: постучался, прежде чем войти! — впервые за весь день улыбнулась Лена.
— Да, не то что какой-нибудь проходимец Тюльпан! — отозвалась Рая.
Не откладывая дела в долгий ящик, сестры тут же взялись за шитье парадного мундира для четвероногого джентльмена. Шура достала кусок красной материи, Рая кроила ее, Лена разрезала на полоски белую кроличью шкурку для опушки.
Эдуард, которому надоело смотреть на это рукоделие, лег на бок, закрыл глаза и проснулся только тогда, когда сестры стали примерять ему уже готовую попонку.
Рая была увлечена своей затеей.
— А здесь мы ему пришьем большой голубой бант. А вот здесь вышьем…
Но Лена не дала договорить Рае. Оттолкнув сестер, она озабоченно наклонилась над поросенком.
— Вы знаете, он, по-моему, болен! Что-то он слишком смирный и вялый.
Она взяла поросенка на руки, подошла с ним к окну и начала тщательно его осматривать. Потом, опустив своего воспитанника на пол, сказала тоном профессора, приглашенного к больному на консилиум:
— У тебя потрескалась кожа. Нужно принять теплую ванну и смазать кожу жиром. Рыбий жир будет для этого вполне пригоден. Тепло и покой — и завтра ты будешь здоров.
