Вера и Марина Воробей - Я буду ждать
– Галочка! – Мама опустилась на корточки, протягивая Гале стакан с водой. – Выпей, доченька. Ну перестань, пожалуйста, перестань плакать, а то я тоже сейчас расплачусь…
Галя отняла от лица руки, покрасневшими глазами посмотрела на мать.
– Мама, ты у меня такая хорошая! Помнишь, как отдала мне последние деньги на операцию, помнишь?
– И не последние вовсе, – улыбнулась Марина Николаевна. – На что же я их копила? На ремонт, кажется… А почему ты сейчас об этом вспомнила? Пойдем в комнату, нечего в прихожей сидеть.
То был долгий разговор. Вернее, не разговор даже, а монолог. Марина Николаевна лишь изредка прерывала дочь каким-нибудь осторожным вопросом или восклицанием.
– Но почему? – вытирала она глаза. – Почему ты сразу не рассказала мне обо всем? Неужели испугалась?
– Мне было стыдно, – виновато опустила голову Снегирева. – И немного страшно.
– Ты же знаешь, что бы ни случилось, я всегда поддержу тебя, что бы ни случилось! Потому что моя любовь к тебе… – Марина Николаевна осеклась, блуждая взглядом по стене. – Моя любовь к тебе… Она безусловна. Понимаешь? Тебе не надо быть всегда хорошей, я люблю тебя любой. Это так, и мне даже немного обидно, что приходится напоминать тебе об этом. И я бы никогда, слышишь, никогда не стала бы тебя ругать и посылать на аборт! Никогда!
– Теперь я это понимаю, – вздохнула Галя. – Но тогда… Тогда мне казалось, что весь мир был против меня. Я думала, что ты… То есть я и не знаю, о чем тогда думала… Просто мне было очень, очень плохо, казалось, что я никого больше не смогу полюбить. А тут… Помнишь, как Валентин пришел к нам первый раз?
– Конечно помню, – кивнула Марина Николаевна. – Вежливый такой парень и совсем несовременный. Он потому мне и понравился. Хоть ты и не говорила ничего, но я все равно чувствовала, что у вас с Игорем далеко не все в порядке.
– Да, мам, – грустно покачала головой Галя. – Видишь, какая я у тебя невезучая? Скажи, что мне делать? Ну вот ты… Как бы ты поступила на моем месте?
– На твоем месте? – Марина Николаевна задумалась. – Знаешь, ты только не обижайся, хорошо? Только мне кажется, что если такой вопрос у тебя возникает, если требуется чей-то посторонний совет, пусть даже мой, то ни один из них – ни Валентин, ни Игорь – тебе по-настоящему не нужен.
– То есть как? – попыталась было возмутиться Галя. – Как это не нужен? С Игорем мне интересно. Он такой талантливый, красивый… Я когда его вижу, у меня сердце начинает из груди выскакивать! Разве так бывает с теми, кто не нужен?
– Видишь ли… – Марина Николаевна наморщила лоб. – Возможно, он тебе просто нравится, но не более того. И потом скажи, ты способна простить его? Так, чтобы ни разу в жизни не вспомнить о его малодушии?
– Ну да, – не слишком уверенно отозвалась Галина. – Я уже его простила.
– Тогда почему, рассказывая мне эту историю, все время вспоминаешь Валентина, сравниваешь его с Игорем, признаешься, что, если бы в ту минуту Валентина рядом с тобой не оказалось, тебе бы пришлось совсем туго? Ведь ты понимаешь, что Валентин никогда с тобой бы так не поступил?
– Конечно понимаю! – воскликнула девушка. – Валик… Он такой благородный! Нет, он на такую подлость просто не способен!
– Вот видишь. – Мама грустно посмотрела на Галю. – Ты сама произнесла это слово – «подлость». Заметь, я, щадя тебя, выразилась деликатнее, я сказала «малодушие». А если ты и сейчас расцениваешь поступок Игоря как подлость, то о каком искреннем и безусловном прощении может идти речь?
– Ты нарочно пытаешься меня запутать! – возмутилась Галина. – Да, Игорь поступил со мной подло, но я все равно простила его. Я сумела это сделать. – Казалось, девушка пыталась уговорить саму себя в справедливости собственных слов. – Хоть это было и нелегко, но я сумела! Я простила Игоря.
– Тебе сейчас кажется, что ты не можешь сделать выбор, потому что любишь их обоих, верно? – На губах Марины Николаевны появилась едва заметная улыбка.
– Ну да, – дернула плечом Снегирева. – Именно это я и чувствую.
– А я думаю, что это не любовь, – мягко сказала мама. – Ты как угодно можешь называть это: привязанностью, привычкой, отголоском прежних чувств, но только не любовью. Потому что если бы это была любовь, то перед тобой не возникла бы проблема выбора. Понимаешь?
– То есть ты хочешь сказать, что я должна остаться одна? Если мне кажется, что люблю обоих? Странно как-то…
– Вовсе не странно. Ты, конечно, вправе не послушать моего совета. И скорее всего, именно так и поступишь, но я просто убеждена в том, что ни Игорь, ни Валентин тебе по-настоящему не нужны. Хотя, – с легким сожалением в голосе добавила Марина Николаевна, – Валентин очень хорошо к тебе относится. Он мог бы стать настоящим другом. На всю жизнь.
– Тебя не поймешь! – всплеснула руками Галина. – Сама же говоришь, что я должна обоим отказать и тут же начинаешь расхваливать Валентина. Так, может, мне все-таки выбрать его? В конце концов, мы можем остаться друзьями.
– Могли бы, если б Валентин тебя не любил, – заметила мама. – Вот он-то тебя по-настоящему любит.
– А Игорь? Игорь что, не любит? Да знаешь, как он смотрел на меня сегодня? Сколько в его глазах было нежности, грусти, отчаяния… Кстати, Игорь не такой прямолинейный болван, каким тебе кажется! Между прочим, он мне так и сказал, что все понимает, в смысле мои отношения с Валентином, и готов ждать… А вот Валентин… Он дал мне три дня.
– Ну что ж, – пожала плечами мама, – три дня довольно большой срок. Постарайся прислушаться к своему сердцу. Пусть оно станет твоим единственным и верным советчиком. А моя точка зрения тебе уже известна. Но в одном можешь быть уверена: кого бы ты ни выбрала, к какому бы решению ни пришла, я всегда буду на твоей стороне. Что бы ни случилось.
12
Три дня пролетели незаметно. Галя целиком и полностью посвятила их учебе. Нужно было срочно подтягивать хвосты. До конца четверти оставалась неделя. О своей душевной проблеме девушка вспоминала лишь перед сном. Она честно пыталась разобраться в собственных чувствах, взвесить на невидимых весах все «за» и «против», но к желанному результату эти попытки не приводили. К середине третьего дня, совершенно измучившись от бесплодных терзаний, Снегирева приняла неожиданное решение: она останется с тем, кто позвонит ей первым. Кстати, за все это время ни Валентин, ни Игорь ни разу не позвонили ей. Электронных писем от них девушка тоже не получала, и, помня о данном Валентину обещании, она жестко осекала себя всякий раз, когда ее рука невольно тянулась к трубке.
«Неужели Валентин набрался смелости, позвонил Игорю и сообщил ему о нашем уговоре? – терялась она в догадках. – А может, Игорь сам решил не звонить, чтобы дать мне время подумать?»
Последнее предположение было так мало похоже на правду, что девушка тотчас же его отмела: «Нет! Конечно, это работа Валентина». Любопытство так и распирало ее, но все же ей, раз уж она решила отдаться воле случая, хватило благоразумия и выдержки запастись терпением и спокойно ожидать своей участи. Она знала, была уверена, что либо сегодня вечером, либо завтра утром, в воскресенье, раздастся звонок. Он-то и должен решить ее судьбу. Разумеется, маме Галина не стала рассказывать о своем необычном, даже, можно сказать, легкомысленном решении, а та ни о чем и не спрашивала. И вообще Марина Николаевна вела себя так, будто никакого разговора между ними не было, за что Галя в душе искренне и горячо благодарила ее.
В субботу ее пригласила в гости Люся Черепахина. Должны были собраться и другие девчонки, вечер обещал быть интересным. Гале очень хотелось пойти туда, ведь ее отношения с одноклассницами оставляли желать лучшего, глупо было упускать такой хороший шанс хоть немного наладить их, но тем не менее она отказалась, сославшись на неотложные дела. Истинная же причина ее отказа заключалась в том, что девушка боялась пропустить столь важный для нее звонок. Конечно, и Валентин и Игорь могли бы позвонить ей на мобильный, но почему-то Снегиревой казалось, что в такую важную минуту она непременно должна быть дома, разговаривать в привычной обстановке и обязательно по домашнему телефону. Впрочем, все меры предосторожности оказались напрасными – ни в субботу, ни даже в воскресенье утром ей никто не позвонил. Часов до двух Снегирева слонялась по квартире, борясь с желанием схватить трубку и набрать номер… Но чей? Валентина или Игоря? Игоря или Валентина? Она вспоминала тот последний разговор с Валентином, когда он назначил ей срок в три дня. А что потом? Ведь он так и не сказал, что должно произойти потом, кто кому должен позвонить. Нет, не сказал.
Так что же теперь делать? А вдруг что-то случилось? Что, если ребята подрались? Всякое могло случиться. Воображение услужливо подбрасывало ей картинки, одна страшнее другой, и девушка нервно бросалась к телефону, но всякий раз опускала трубку, не зная, чей номер набирать – Игоря или Валентина, Валентина или Игоря?
