Леонид Пантелеев - Республика Шкид (сборник)
Он с первого же дня взял курс на ученика, и, когда ему представили класс старших, он одобрительно улыбнулся и бодро сказал:
– Ну, мы с вами споемся!
– Факт, споемся, – подтвердили ребята. Они не предполагали, что «спеваться» им придется самым буквальным образом.
«Спевка» началась на первом же уроке.
Воспитатель пришел в класс и начал спрашивать у приглядывающихся к нему ребят об их жизни. Разговор клеился туго. Старшие оказались осторожными, и тогда для сближения Пал Ваныч решил рискнуть.
– Не нравятся мне ваши педагоги. Больно уж они строги к воспитанникам. Нет товарищеского подхода.
Класс удивленно безмолвствовал, только один Горбушка процедил что-то вроде «угу».
Разговор не клеился. Все молчали. Вдруг воспитатель, походив по комнате, неожиданно сказал:
– А ведь я хороший певец.
– Ну? – удивился Громоносцев.
– Да. Неплохо пою арии. Я даже в любительских концертах выступал.
– Ишь ты! – восхищенно воскликнул Янкель.
– А вы нам спойте что-нибудь, – предложил Японец.
– Верно, спойте, – поддержали и остальные.
Пал Ваныч усмехнулся.
– Говорите, спеть? Гм… А урок?..
– Ладно, урок потом. Успеется, – успокоил Мамочка, не отличавшийся большой любовью к урокам.
– Ну ладно, будь по-вашему, – сдался воспитатель. – Только что же вам спеть? – нахмурился он, потирая лоб.
– Да ладно. Спойте что-нибудь из оперы, – раздались нетерпеливые голоса.
– Арию какую-нибудь!
– Арию! Арию!
– Ну, хорошо. Арию так арию. Я спою арию Ленского из оперы «Евгений Онегин». Ладно?
– Валите, пойте!
– Даешь! Чего там.
Пал Ваныч откашлялся и запел вполголоса:Куда, куда, куда вы удалились,
Весны моей златые дни?
Что день грядущий мне готовит…
Пел он довольно хорошо. Мягкий голос звучал верно, и, когда были пропеты заключительные строки, класс шумно зааплодировал.
Только Мамочке ария не понравилась.
– Пал Ваныч! Дружище! Дерните что-нибудь еще, только повеселей.
– Верно, Пал Ваныч. Песенку какую-нибудь.
Тот попробовал протестовать, но потом сдался.
– Что уж с вами делать, мерзавцы этакие! Так и быть, спою вам сейчас студенческие куплеты. Когда, бывало, я учился, мы всегда их певали.
Он опять откашлялся и вдруг, отбивая ногой такт, рассыпался в задорном мотиве:Не женитесь на курсистках,
Они толсты, как сосиски,
Коль жениться вы хотите,
Раньше женку подыщите,
Эх-эх, труля-ля…
Раньше женку подыщите…
Класс гоготал и взвизгивал.
Мамочка, тихо всхлипывая короткими смешками, твердил, восхищаясь:
– Вот это здорово! Сосиски.
Бурный такт песни закружил питомцев. Горбушка, сорвавшись с парты, вдруг засеменил посреди класса, отбивая русского.
А Пал Ваныч все пел:Поищи жену в медичках,
Они тоненьки, как спички,
Но зато резвы, как птички.
Все женитесь на медичках.
Ребята развеселились и припев пели уже хором, прихлопывая в ладоши, гремя партами и подсвистывая. По классу металось безудержное:
Эх-эх, труля-ля…
Все женитесь на медичках…
Песню оборвал внезапный звонок за стеной. Урок был кончен.
Когда Пал Ваныч уходил из класса, его провожали гурьбой.
– Вот это да! Это свой парень! – восхищался Янкель, дотягиваясь до плеча воспитателя и дружески хлопая его по плечу кончиками пальцев.
– Почаще бы ваши уроки.
– Полюбили мы вас, Пал Ваныч, – изливал свои чувства Японец. – Друг вы нам теперь. Можно сказать, прямо брат кровный.
Пал Ваныч, ободренный успехом, снисходительно улыбнулся.
– Мы с вами теперь заживем, ребята. Я вас в театры водить буду.
Скоро Пал Ваныч стал своим парнем. Он добывал где-то билеты, водил воспитанников в театр, делился с ними школьными новостями, никого не наказывал, а главное – не проводил никаких занятий: устраивал «вольное чтение» или попросту объявлял, что сегодня свободный урок и желающие могут заняться чем угодно.
Пал Ваныч твердо решил завоевать расположение ребят и скоро его действительно завоевал, да так крепко, что, когда пришел момент и поведение воспитателя педагогический совет признал недопустимым, Шкида, как один человек, поднялась и взбунтовалась, горой встав за своего любимца.
А любимец ходил и разжигал страсти, распространяясь о том, что враги его во главе с Викниксором хотят выгнать его из школы.
Разгорелся страшный бунт. Целую неделю дефективные шкеты дико бузили, вовсю распоясавшись и объявив решительный бой педагогам.
Создалось «Ядро защиты».
Штаб работал беспрерывно. Руководителями восстания оказались, по обыкновению, старшие: Цыган, Японец, Янкель и Воробей. Они по целым дням заседали, придумывая все новые и новые способы защиты любимого воспитателя.
По классам рассылались агитаторы, которые призывали шкидцев не подчиняться халдеям и срывать уроки.
– Не учитесь. Бойкотируйте педагогов, стремящихся прогнать нашего Пал Ваныча.
И уроки срывались.
Лишь только педагог входил в класс и приступал к уроку, в классе раздавалось тихое гудение, которое постепенно росло и переходило в рев.
Преимущество этого метода борьбы состояло в том, что нельзя было никого уличить.
Ребята сидели смирно, сжав губы, и через нос мычали.
Кто мычит, – обнаружить невозможно. Стоит педагогу подойти к одному, тот сразу замолкает и сидит, поджав губы, педагог отходит – мычание раздается снова.
Говорить невозможно.
Уроки срывались один за другим.
Учителя, выбившиеся из сил, убегали с половины урока.
Постепенно борьба за Пал Ваныча превратилась в настоящую войну. Штаб отдал приказ перейти к активным действиям. Ночью в школе вымазали чернилами ручки дверей, усыпали сажей подоконники, воспитательские столы и стулья. Набили гвоздей в сиденья, а около канцелярии устроили газовую атаку – стащили большой кусок серы из химического шкафа и, положив его под вешалку, зажгли. Едкая серная вонь заставила халдеев отступить и из канцелярии.
На уроках ребята уже открыто отказывались заниматься.
Целую неделю школа бесновалась. Педагогический состав растерялся. Он еще ни разу не встречал такого организованного сопротивления.
Воспитатели ходили грязные, вымазанные в чернилах и мелу, в порванных брюках и не знали, что делать. Общая растерянность еще больше ободряла восставших шкидцев.
Штаб работал, придумывая все новые средства для поражения халдеев. Заседали целыми днями, разрабатывая стратегические планы борьбы.
– Мы их заставим оставить у себя Пал Ваныча! – бесновался Японец.
– Правильно!
– Не отдадим Пал Ваныча!
– Надо выпустить и расклеить плакаты! – предложил Янкель, любитель печатного слова.
Этот проект тотчас же приняли, и штаб поручил Янкелю немедленно выпустить плакаты. В боевом порядке он созвал всех художников и литераторов школы.
Плакаты начали изготовлять десятками, а проворные агитаторы расклеивали на стенах классов и в коридоре грозные лозунги:Воспитатели не успевали срывать подметные листки.
Восстание разжигалось опытными и привычными к бузе руками. Уже в некоторых классах открыто задвигали двери партами и скамьями, не давая входить на урок педагогам. Строились баррикады.
Среди воспитателей появилось брожение.
Откололась группа устрашившихся, которые начали поговаривать об оставлении Пал Ваныча. Но Викниксор встал на дыбы и, чтобы укротить восстание, решил поскорее убрать педагога. Его уволили в конце недели, но надежды, что вместе с его уходом утихнет буза, не оправдались.
Пал Ваныч сделал ловкий маневр. Когда ему объявили об увольнении, он пришел в четвертое отделение и грустно поведал об этом воспитанникам.
Поднялась невероятная буря. Ребята клялись, что отстоят его, и дали торжественное обещание закатить такую бузу, какой Шкида еще ни разу не видела.
Этот день шкидцы и педагоги запомнили надолго. Старшеклассники призвали все отделения к борьбе и дали решительный бой.
Штаб обсудил план действий, и сразу после ухода Пал Ваныча на стенах школы запестрели плакаты:В ответ на это за обедом Викниксор в пространной речи пробовал доказать, что Ариков никуда не годен, что он только развращает учеников, и кончил тем, что подтвердил свое решение.
– Он сюда больше не придет, ребята. Я так сказал, так и будет!
Гробовое молчание было ответом на речь зава, а после обеда начался ад, которого не видела Шкида со дня основания школы.
Во всех залах, классах и комнатах закрыли двери и устраивали из скамеек, щеток и стульев западни. Стоило только открыть дверь, как на голову входившего падало что-нибудь внушительное и оставляло заметный след в виде синяка или шишки.
Такие забавы не очень нравились педагогам, но сдаваться они не хотели; нужно было проводить уроки. Халдеи ринулись в бой, и после долгой осады баррикады были взяты штурмом. У троих педагогов на лбу и на подбородках синели фонари. Однако педагоги самоотверженно продолжали бороться.
