Януш Корчак - Король Матиуш Первый
Матиуша не хотели выписывать из госпиталя, очень просили, чтобы он остался, говорили, что пригодится: будет подавать раненым чай, помогать на кухне.
Матиуш возмутился.
Нет, ни за какие сокровища! Пусть тот расфуфыренный Матиуш в столице раздает подарки в госпиталях и ходит на похороны офицеров, он — настоящий король — снова пойдет в окопы. И вернулся.
11
Где Фелек? — Нет Фелека. Фелеку надоела служба в окопах. Живой был мальчик, ни минуты не мог усидеть на месте. А тут сиди в окопе по целым неделям и головы не высунь, а то сейчас же начнут стрелять, и поручик ругается.
— Нагнешь ты свою глупую голову или нет? — кричит поручик. — Подстрелят дуралея, а потом вози его по госпиталям, делай перевязки. И без тебя хватает хлопот.
Два раза покричал, а на третий посадил его в карцер на три дня на хлеб и на воду. А было это так.
В неприятельских окопах сменился отряд. Старый отряд пошел на отдых, а новый ночью занял его место. Окопы их были теперь так близко друг от друга, что одним было слышно, что кричат другие. И начали они оскорблять друг друга.
— Ваш король сопляк! — кричат из неприятельского окопа.
— А ваш — старый сморчок!
— Сами вы сморчки. Сапоги у вас дырявые!
— А вы — голодные глотки, бурду пьете вместо кофе.
— А ты приди, попробуй!
— Как возьмем вашего в плен, так зубами застучит, как волк!
— А вы голодранцы!
— А вы славно от нас удирали!
— А мы вам напоследок всыпали!
— Стрелять не умеете. Вам только ворон бить!
— А вы умеете?
— Конечно, умеем.
Рассердился Фелек, выскочил из окопа, повернулся спиной к ним, нагнулся, подобрал шинель и крикнул:
— А ну, стреляйте!
Грянуло четыре выстрела, но пули пролетели мимо.
— Эх, вы, стрелки!
Солдаты смеялись, но поручик очень рассердился и посадил Фелека в карцер.
Это была глубокая яма, обложенная досками.
Нужно вам сказать, что солдаты натащили из разбитых хат досок и сделали себе в окопах стены, пол и даже навесы, чтобы их не мочил дождь и не было грязи.
Только два дня просидел Фелек в деревянной клетке под землей, поручик простил его. Но и этого было слишком много.
— Не хочу служить в пехоте.
— А куда пойдешь?
— В авиацию.
Как раз в государстве Матиуша не хватало бензина. А без бензина трудно самолетом возить большие тяжести. Так что пришел приказ брать на самолеты только легких солдат.
— Иди ты, сарделька, — смеялись солдаты над одним толстяком.
Посоветовались, решили — пойдет Фелек. Кто же может быть легче, чем двенадцатилетний мальчик? Пилот будет управлять самолетом, а Фелек будет сбрасывать бомбы.
Матиуш огорчился, что Фелека нет, но отчасти был рад этому.
Фелек один знал, что Томек — король. Правда, Матиуш сам просил, чтобы он называл его Томском. Но, как-никак, было не совсем хорошо, что Фелек считал его ровней. И если бы еще ровней, так нет! Матиуш был младше, и Фелек относился к нему покровительственно. Фелек пил водку и курил, а когда кто-нибудь хотел угостить Матиуша, сейчас же говорил:
— Ему не давайте, он маленький.
Матиуш не любил ни пить, ни курить, но он сам хотел отказаться и поблагодарить и не хотел, чтобы Фелек отвечал за него.
Когда по ночам солдаты уходили в разведку, Фелек всегда устраивал так, что брали его.
— Не берите Томека, — какой вам от него толк? Разведка была опасна и трудна. Надо было тихо ползти на животе до проволочных заграждений неприятеля, перерезать их ножницами или искать укрытых вражеских часовых. Иногда нужно было лежать тихо целый час, потому что, как только в неприятельском лагере слышали шорох, сейчас же пускали ракеты и стреляли в смельчаков. Солдаты жалели Матиуша, он был моложе и нежнее, и чаще брали Фелека. А Матиушу было это неприятно.
Теперь он остался один и оказывал отряду большие услуги: носил часовым патроны, пролезал под проволокой в неприятельские окопы, а дважды даже пробрался, переодетый, на их сторону.
Переоделся Матиуш пастушком, пробрался через проволоку, ушел мили за две, сел перед разбитой хижиной и притворился, что плачет.
— Чего плачешь? — заметил его какой-то солдат.
— Как же мне не плакать, хату нашу спалили, мамка куда-то ушла, а куда — не знаю.
Привели Матиуша в штаб, напоили кофе. Неловко было Матиушу.
Вот добрые люди, накормили, да еще какой-то старый кафтан дали, так как, переодетый в лохмотья, он дрожал от холода. Вот добрые люди, а он, Матиуш, их обманывает — пришел шпионить.
И Матиуш решил про себя, что, раз уж так, он ничего не расскажет. Пусть говорят, что он глупый, что ничего не знает, и пусть его больше не посылают. Не хочет он быть шпионом. Но тут позвали его к штабному офицеру.
— Как тебя зовут, малыш?
— Меня зовут Томек.
— Так вот, слушай, Томек. Можешь остаться с нами, если хочешь, пока твоя мама не вернется. Получишь одежду, солдатский котелок, суп и деньги. Но ты должен прокрасться к ним и разузнать, где у них арсенал.
— Что такое арсенал? — притворился. Матиуш. И тут его повели и показали, где находятся пушечные снаряды, где бомбы и гранаты, где порох и патроны.
— Теперь знаешь?
— Знаю.
— Ну, так пойдешь, посмотришь, где все это у них спрятано, а потом вернешься и расскажешь.
— Хорошо, — согласился Матиуш. Офицер был доволен, что ему все так легко удалось. Он даже дал Матиушу целую плитку шоколада.
«Значит, так, — подумал с облегчением Матиуш. — Уж если я должен быть разведчиком, то предпочитаю делать это для своих».
Его проводили к окопам и отпустили. А чтобы не было слышно шагов, для маскировки постреляли в воздух.
Возвращался Матиуш довольный, грыз шоколад, то крался на четвереньках, то полз на животе.
Вдруг — бах-бах — в него стреляли свои. Они могли его убить, потому что заметили, что кто-то подкрадывается, а кто — не знали.
— Дать три ракеты! — крикнул поручик. А сам взял бинокль, взглянул и вдруг даже затрясся от страха.
— Не стрелять! Кажется, Вырвидуб возвращается.
И Матиуш беспрепятственно вернулся к своим и рассказал все, что видел. Поручик тут же позвонил в штаб артиллерии. Сейчас же начали стрелять в пороховые склады неприятеля. Двенадцать снарядов не попали, но тринадцатый, по-видимому, угодил прямо в пороховой склад, потому что грохнуло так, что даже небо стало красным, и такой дым пошел, что можно было задохнуться.
В неприятельских окопах началась паника. Поручик поднял Матиуша на руки и три раза сказал:
— Ай да молодец, ай да молодец, ай да молодец!
Солдаты еще больше полюбили Матиуша. Потому что в награду им дали бочонок водки, а так как у неприятеля не было теперь пороха, то они целых три дня могли спать спокойно. И поручик даже позволил выходить ненадолго из окопов, распрямить спину. А те сидят и злятся, что ничего не могут сделать.
И снова все пошло по-старому. Днем Матиуш учится у поручика, иногда подчищает окопы, потому что земля от дождя все время оползает, — то постоит на карауле, то немного постреляет. И много раз думал Матиуш: «Удивительное дело! Я хотел изобрести такое увеличительное стекло, чтобы взорвать неприятельский пороховой склад. И хоть не совсем, но отчасти мое желание исполнилось».
Так окончилась осень и наступила зима.
Выпал снег. Прислали теплую одежду. Было бело и тихо.
12
Опять Матиуш узнал важную вещь. Ведь не могли же войска сидеть только в окопах. Что бы тогда было? Как бы кончилась война? Тихо было на фронте, зато огромная работа шла в столице. Нужно было приготовить все, чтобы, собрав войска в один кулак, всей силой ударить по неприятелю и прорвать фронт. Потому что, если хоть в одном месте прорвать линию обороны, неприятель должен удирать всюду, так как через этот прорыв входят войска и начинают стрелять с тыла.
К концу зимы поручик стал уже капитаном, а Матиуш получил медаль. Как он радовался! Отряд их дважды был отмечен за отличную службу.
Сам генерал приехал к ним в окопы и читал приказ:
Именем короля Матиуша благодарю отряд за взрыв пороховых складов и за отличную службу на пользу отечеству и родному народу. Даю вам секретное поручение — прорвать линию фронта, как только станет тепло.
Это была большая честь.
Начались секретные приготовления. Привезли много пушек и снарядов. А в тылу собралась конница и ждала.
Каждый день смотрели солдаты на солнце — когда же, наконец, станет тепло. Потому что им было уж очень скучно.
Так, бедные, ждали, так готовились. И не знали, сколько им придется вытерпеть. Капитан придумал такой хитрый маневр: не бросать в бой сразу всех, а в первый день послать в атаку только часть солдат, чтобы шли только для виду и сейчас же возвратились. Тогда неприятель подумает, что они слабые. И только на другой день бросить все силы и прорвать линию окопов.
