Аско Мартинхеймо - «Мастерский выстрел» и другие рассказы
Первую остановку он всегда делал в сквере. Это было не слишком хорошее место: там веселые компании не располагались, через сквер они шли дальше. Все же в мусорных ящиках иногда попадались пивные бутылки, особенно на углу гриль-бара.
Яапи обшарил все мусорные баки, но нашел лишь несколько бутылок из-под пильзенского пива. За гриль-баром, разрывая носком теннисок кучу оберточной бумаги, он наткнулся на две водочные бутылки. Не задерживаясь, Яапи поехал дальше, в Пиккумется, который обычно тоже был не слишком прибыльным местом. Теперь в затоптанных кустиках нашлись три бутылки из-под рябиновой наливки и одна из-под вина «Золотая осень» — любимой марки отца. В кустах крапивы валялся потерянный кем-то спьяну зубной протез. И больше ничего. Несколько бутылок, словно назло, были разбиты о камни. Здесь было столько битого стекла, что приходилось внимательно смотреть под ноги и ступать осторожно. В лучах утреннего солнца осколки сверкали так, словно весь Пиккумется был усеян драгоценными камнями.
На Пиккумется он потратил слишком много времени. А каждая потерянная минута могла ему дорого обойтись. Яапи был не единственным сборщиком бутылок. Его конкуренты — маленькие мальчишки промышляли в этих же «охотничьих угодьях», но обычно только днем. Самым опасным конкурентом был старик Рому-Рейска, который жил в начале улицы Туоми в старой хижине. И ему, и его хижине наверняка сто лет. Рейске годился любой хлам. Но особенно усердно он собирал бутылки. Однако Рейска передвигался пешком и начинал действовать только после шести. Это Яапи выяснил сразу в начале лета. Воображая, что на самые урожайные места» он успеет первым и к семи, Яапи раза два натыкался на Рейску и оставался ни с чем. С тех пор Яапи уже не позволял Рейске опережать себя, не считая той субботы, когда проспал.
Из Пиккумется Яапи выбрался на шоссе. Бутылки в полиэтиленовых пакетах, висевших на руле, позвякивали Теперь Яапи ехал к площадке у шоссе, специально отведенной для остановки автомобилистов. Какие-то «туристы», подкрепившись, отправились дальше в путь, не убрав за собой. Картонные тарелки и смятые тонкие пластмассовые кружки валялись на асфальте и на обочине. Мусорные баки были доверху наполнены полиэтиленовыми пакетами с остатками пищи и другим мусором. Приторный запах пищевых отходов манил к бакам стаи мух. Злые и по-утреннему сонные, они кружились в воздухе, когда Яапи опрастывал мусорные баки. На дне он нашел сунутый туда каким-то бродягой транзисторный приемничек. Несколько пакетов с мусором валялись в придорожной канаве. В одном из них оказалось настоящее сокровище: пять литровых бутылок из-под минеральной воды «Виши». А ведь цена каждой такой бутылки равна трем пивным. И другой пакет позвякивал обнадеживающе, но хотя в нем и лежало восемь маленьких бутылок, все они не годились. Шведские. Это было видно по этикеткам.
Яапи кинул пакет обратно в канаву. Звонко звякнуло. По-шведски. Мать переселяется в Швецию к своей сестре. Она уже несколько раз грозилась. Чудо еще, что она так долго продержалась с отцом. А что же с ним-то будет? Маленькую сестренку мать возьмет с собой. Впрочем, возьмет ли? А если она оставит ее Леэне? Яапи сплюнул. Во рту противный вкус. От этой Леэны он старался держаться подальше. Пусть отец лучше сам заботится о сестренке, если может. Яапи вытер грязные руки о траву, погрузил бутылки в сумки и поехал к центру города.
За спортплощадкой было, безусловно, лучшее место. Там вечерами по пятницам располагаются компании и наливаются пивом. Подходящее место для приятного времяпрепровождения — ровная травянистая поляна до самого ручья, там и сям низкие кусты, да еще укрывающая от лишних взоров дощатая ограда площадки. Нигде ни одного камня, о которые можно бить бутылки.
Яапи поставил велосипед в углу забора, у начала дорожки. С первого же взгляда было видно, что по поляне разбросано более десятка бутылок. Собрать их не составляло труда. Место оказалось действительно урожайным: целых три сумки пивных бутылок и несколько из-под вина — всего почти пятьдесят. Кроме того, нашлась смятая мокрая купюра в десять марок, которая валялась под кустом. Охваченный азартом поиска, Яапи ходил от куста к кусту, не отрывая взгляда от земли, и нашел еще две монетки. Но долго задерживаться тут он не мог. Ему предстояло еще обследовать кладбище, автобусную станцию и Набережную.
Ехать стало трудно. Сумки били по коленям и по спицам переднего колеса. Велосипед вилял из стороны в сторону.
Обследование кладбища оказалось напрасной потерей времени — всего одна бутылка, да и та не годилась для сдачи в «Алко». Видимо, кто-то пытался залить горе коньяком. Когда-то отец тоже принес домой бутылку коньяка, сидел с матерью за столом в кухне и угощал ее. Это было давно. Те времена Яапи помнит смутно, вернее, помнит лишь материнское хихиканье, когда она опьянела. Гораздо лучше запомнились стычки и ссоры между родителями. Отец приходил пьяным. Хлопали двери, звенела посуда. Яапи не хотел видеть этого, он убегал на улицу, или на чердак, или еще куда-нибудь.
К автостанции Яапи всегда приближался осторожно.
Однажды он чуть не натолкнулся здесь на отца. А ему не хотелось, чтобы отец знал, чем он занимается. По-видимому, на сей раз опасаться было нечего. Первый автобус отправляется отсюда лишь через полчаса. За автовокзалом и гаражами нашлось полдесятка бутылок из-под столового вина и водки. Пивом на этих углах не довольствовались.
Было уже полседьмого, когда Яапи начал поиски на Набережной. Вода в реке стояла низко, и поэтому береговые откосы сделались высокими. Здесь, на берегу, любят сидеть старики. А они после себя много бутылок не оставляют. К тому же кое-кто из них и сам собирает бутылки, с деньгами-то у них негусто. Яапи вел велосипед рядом с собой и присматривался к каждой кочке — не блеснет ли где бок бутылки. Но так ни одной и не нашел. Может, Рейска уже успел обшарить берег?
Около первого моста Яапи остановился. Поставив велосипед на откидную опору, он спустился к самой воде. Под мостом ему иной раз случалось находить немало бутылок.
Яапи брел в высокой траве к мосту. Кто-то прошел здесь раньше его: след был ясно виден, хотя притоптанные стебли уже выпрямились. Внизу, в тени, под опорами моста виднелся какой-то неопределенной формы коричневый узел и куча газет. Когда Яапи приблизился на несколько шагов, узел зашевелился и из вороха газет высунулась человеческая голова. Глубоко на лоб была надвинута поношенная кепка. Из-под нее из щели между оплывшими веками смотрели на Яапи два покрасневших глаза. Яапи не знал, как поступить и что сказать. Он остановился и ждал. У такого дядьки ведь может оказаться пустая бутылка, а то и две.
Мужчина отпихнул газеты в сторону, сел и поплотнее завернулся в свой коричневый пиджак. Его сильно знобило.
— У тебя закурить найдется?
Яапи отрицательно покачал головой.
— И что ты тут вынюхиваешь, а?
— Бутылки, — сказал Яапи покорно.
Мужчина оживился. Невероятно грязной рукой он стал разгребать ворох газет. При этом он чуть было не потерял равновесие, но удержался на ногах, ухватившись за стойку моста. В неудобном, полувисячем положении, покачиваясь, он продолжал разгребать газеты.
— Унски, у тебя есть бутылка? — прохрипел он.
Только тут Яапи догадался, что под газетами и тряпками лежит еще один пьяница. Его нога поднялась из газетной кучи, как перископ подводной лодки. Затем показался весь мужчина. Знакомый… Яапи вздрогнул: отец!
— Унски, бутылку! — бормотал первый алкаш. Его охватил приступ хриплого кашля. Рука соскользнула с бревна, и он шлепнулся на землю, словно вдруг лишился позвоночника.
Отец уставился на Яапи. Не узнал сразу.
— Где у тебя бутылка? — опять спросил тот, в коричневом пиджаке.
Откинувшись, он напрягался, пытаясь встать, под мышкой у него была газета. На первой ее странице стреляла пушка. Вырвавшееся из ствола лохматое пламя заслонило горный хребет на заднем плане. На площадке возле пушки там и сям валялись гильзы. Одна еще дымилась. Солдат в каске только что отбросил ее к остальным. Далеко в долине горела маленькая деревня. Там царили страх и смерть.
Яапи смотрел на отца в упор. Должен же он узнать. Яапи хотелось, чтобы отец узнал его. Отцовский приятель наконец уселся.
— Парень собирает бутылки! — крикнул он.
— Пустые, — сказал Яапи.
От усталости у Яапи немели руки и ноги. Не нужно
было останавливаться так надолго. Он перенес центр тяжести на другую ногу. Помогло лишь на минуту.
— Это мой сын!
— Унски, где же она?
Мужчина копался в газетах. Казалось, это доставляет ему удовольствие. Он разгребал газеты, суетливо рылся в них. Когда он распрямил свою тушу, в руке у него была бутылка из-под «Золотой осени». Отец оставался верен своей марке.
— Возьми, парень. Пустая. Зачем она тебе?
