Дик Кинг-Смит - Гарри и попугай
Глава четырнадцатая
— Гарри! — крикнула госпожа Холдсворт, переступая порог дома. — Прости, что задержалась, сынок. Ты, наверное, проголодался?
Ответа не последовало.
— Гарри, — снова позвала она. — Ты дома?
— П’ошу п’ощения, но нет, — тут же защебетал Федди.
На кухонном столе госпожа Холдсворт нашла записку.
«Мама, звонил Мэд. Я поехал за ним. Вернусь к вечеру. Испеки на ужин шоколадно-ореховые пирожные. Целую, Гарри».
«Нет повода для волнений, — храбро подумала мама. — Гарри уже одиннадцать, он взрослый разумный мальчик и часто ездил со мной в центр».
Она сжала в руках кастрюлю.
— Боже, пусть он вернётся целым и невредимым, — сказала она вслух.
Гарри действительно был цел и невредим, только вот слегка запыхался, пока бежал во всю прыть до станции метро.
Дядюшки и тётушки надарили ему на день рождения шуршащих банкнот, так что на дорогу деньги у него были. К тому же он надел куртку (на случай похолодания), резиновые сапоги (на случай дождя) и захватил ранец (для Мэда).
Он так сильно волновался, что вся поездка до центра показалась ему одной минутой. Скоро он уже бежал по перрону сквозь толпы народу. Сейчас его интересовал только коротколапый серый попугай.
На Трафальгарской площади было полно серых коротколапых птиц. Они разгуливали взад и вперёд, курлыкали, клевали хлебные крошки, сидели на каменных львиных головах, пили воду из шумных фонтанов. Сердце Гарри тревожно ёкнуло. Как же он разыщет здесь Мэдисона?
Он опустился на скамейку и грустно уставился на колонну, устремлённую как перст в небо Лондона. На пьедестале возвышалась фигура самого адмирала в военной треуголке, рука его находилась на рукоятке меча.
А на плече у великого английского флотоводца Горацио Нельсона, барона Нильского, кавалера ордена Бани 2-й степени, виконта и вице-адмирала, сидела птица. И это был не какой-нибудь бестолковый голубь!!!
— МЭД! МЭД! МЭД!
Прохожие застыли на месте при виде того, как маленький мальчик, крича во всё горло, подпрыгивая и пританцовывая, бежит по площади, а серая птица срывается с плеча адмирала и скользит вниз навстречу ребёнку. Опустившись на плечо Гарри, Мэдисон ласково прижался к его уху. А мальчик остановился, замолчал и очень нежно погладил попугая по серой головке.
Потом эти двое — мальчик и попугай — отправились домой. Они не могли поболтать вволю, поскольку на улицах и на вокзале было полным-полно людей. Но разве слова что-то значили? Гарри и Мэд были счастливы уже оттого, что они снова вместе. А для разговоров у них впереди ещё целая жизнь.
В поезде Мэдисон спрятался от контролёров в ранец, хотя Гарри безумно не хотелось выпускать попугая из виду. Когда они сошли с поезда и зашагали через парк к дому, уже начинало смеркаться.
— Мы почти пришли, — радостно проговорил Гарри. — Гляди, Мэд, вот и наш дом номер сто тридцать семь!
Дверь распахнулась, и на крыльцо выбежала госпожа Холдсворт. Она заключила сына в объятия, погладила Мэдисона по серым пушистым пёрышкам, завела в тёплую кухню, накормила сладкими шоколадно-ореховыми пирожными и засыпала бесконечными вопросами. Господин Холдсворт ужасно удивился и обрадовался, когда, вернувшись с работы домой, увидел за столом Мэдисона, и попугаю снова пришлось рассказывать про свои приключения. Наконец господин Холдсворт взглянул на часы и спохватился:
— Мэд, уже шесть часов.
Все улыбнулись, потому что именно Мэдисон, ловко свесившись с телевизора, всегда нажимал клювом большую кнопку.
— Господин Холдсворт, давайте пойдём смотреть «Последние известия», — сказал Мэдисон. — Я ж ничего не знаю о том, что произошло в мире во время моего долгого отсутствия. — Он соскочил со стола и направился прямиком в гостиную.
У Гарри с лица моментально слетела улыбка. Он совсем позабыл о Федди. Как, должно быть, огорчится Мэдисон, обнаружив в своей клетке другого попугая. Нужно всё ему объяснить, и немедленно.
— Мэд! — выпалил он. — Погоди!
— Что такое, Гарри? — Попугай замер у самого входа в гостиную, удивлённо поглядывая на мальчика.
Гарри судорожно размышлял о том, как смягчить удар.
— Послушай, Мэд. Я должен сказать тебе кое-что очень важное. Я был сегодня так счастлив, что совсем позабыл об одном неприятном сюрпризе. Папа подарил мне на день рождения один подарок. В общем, сам бы я такой никогда не попросил. Прости меня.
— П’ошу п’ощения, — донеслось из гостиной.
Повисла напряжённая тишина. Мэдисон медленно развернулся, вошёл в комнату и посмотрел на свою клетку. Оттуда на него во все глаза глядел Федди. Гарри зажмурился. Наконец Мэдисон тихонько присвистнул. Федди ответил ему радостным попискиванием. У Гарри язык прилип к горлу.
— Ну же, старина, — обратился к нему Мэдисон. — Иди сюда. Представь нас друг другу.
— Э… его зовут Федди, — пробормотал Гарри. — Федди, это Мэдисон.
— П’ек’асная погода, — тут же сказал Федди.
— Он всегда несёт чепуху, — торопливо пояснил Гарри. — Честно говоря, Мэд, это бестолковая птица. Мы обязательно вернём её в магазин. Прямо завтра. Уверен, папа не будет возражать.
В гостиную робко вошли родители.
— Конечно не будут, — подтвердил господин Холдсворт. — Ну, Мэд, что же ты не включаешь телевизор?
— П’ошу п’ощения, — пропел Мэд на манер Федди. — Что я за бестолковый попугай. — И к изумлению Холдсвортов, обе птицы весело захохотали.
Глава пятнадцатая
Чудесное воссоединение семьи произошло в ноябрьский четверг. Мэдисона почему-то интересовало, какой это по счёту четверг. Попугай был очень доволен, когда услышал, что первый.
В пятницу утром господин Холдсворт позвонил в полицию, где ему радостно сообщили, что арестован неуловимый грабитель. Преступником оказался некий Сильвер Ворэ. В его квартире были обнаружены ценности, похищенные из домов Гринвича.
— Можете спать спокойно, сэр, — заявил полицейский. — Этот Сильвер вывел нас ещё на нескольких злодеев. Удивительно, что наводку нам дал какой-то американский шутник.
— Шутник?
— Да, он позвонил по телефону и сказал, что его похитили, но он как раз собирается выбраться на свободу через дымоход. Кроме того, он утверждал, что его рост девять дюймов.
Также господин Холдсворт узнал в справочном бюро адрес Клода Клаттербака и послал ему по почте пятьдесят фунтов.
— Повезло так повезло, не будь я Клод Клаттербак, — сказал про это Мэдисон голосом Клода Клаттербака.
В субботу вечером вся семья играла в «Монополию». Мэдисон снова был непобедим и занял сразу три сектора, среди которых, конечно, была Трафальгарская площадь.
В понедельник началась новая четверть, и Гарри с лёгким сердцем вернулся в школу, предвкушая уютные вечера за учебниками на пару с Мэдисоном.
Госпожа Холдсворт хотела закатить праздничный ужин в честь Мэда, но тот попросил её пока повременить с этим.
— Когда же ты хочешь устроить праздник? — спросила госпожа Холдсворт.
— Если вы, мадам, не возражаете, то в четвёртый четверг ноября, — любезно ответил Мэд.
Госпожа Холдсворт была заинтригована, но согласилась. «Быть может, у Мэда в четверг день рождения», — подумала она.
Федди остался жить у Холдсвортов. Конечно, папа спросил Гарри, что тот намерен делать с лишним попугаем, а тот, в свою очередь, спросил совета у Мэда. Мэдисон, к всеобщему удивлению, был в восторге от нового соседа и не хотел никуда его отпускать.
— Вы же не можете так просто выставить Федди, — запротестовал он. — Птице здесь хорошо. К тому же ночами, пока вы спите, у меня теперь есть компания.
Действительно, каждый вечер, когда Гарри ложился спать, попугаи устраивались на одной жёрдочке и о чём-то щебетали. Каждый раз, когда Гарри подходил к клетке, чтобы пожелать им спокойной ночи, Мэд отвечал ему тем же, а Федди лопотал своё привычное извинение или очередной прогноз погоды.
Но однажды на традиционное «доброй ночи» Федди гордо ответил: «Сладких снов».
— Ты учишь своего друга по ночам новым словам? — спросил Гарри Мэдисона за завтраком.
Мэдисон на секунду застыл с ложкой в клюве, замялся, а потом уклончиво сказал:
— Федди в ближайшее время преподнесёт вам сюрприз.
— Но как же вы общаетесь? — спросила госпожа Холдсворт. — Федди же не понимает человеческих слов. Он просто повторяет заученные предложения.
— Ну, я же двуязычная птица.
— То есть? — не понял Гарри.
— Я говорю на двух языках.
— И какой же второй?
— Ясное дело, второй попугайский.
— Значит, Федди нас ещё удивит? — улыбнулась госпожа Холдсворт.
— Да, мадам, потерпите чуток.
— Долго? — спросил Гарри.
