Вера Иванова - Любовь по Интернету
Алиса не видела сестрицу целых два года и поразилась произошедшим в ней переменам.
Нина было очень коротко, почти налысо, подстрижена, и этот пушистый ежик она умудрилась помелировать так, что волосинки — иголочки на концах были ослепительно белыми. Одна прядь была оставлена длинной, она спускалась сбоку перед ухом до самого плеча. В носу, на губе и в ушах болтались серьги, в одном ухе даже две. Дополняли картину ярко подведенные глаза, пунцовые губы и такого же вызывающего цвета облупившийся лак на ногтях.
— Привет, сестренка! — принялась тормошить Алису Нина. — Как поживаешь? Впрочем, можешь не отвечать! Сама вижу, что никак!
Алиса покраснела и улыбнулась. Нина присвистнула:
— Все еще в брекетах! Они что, приросли к тебе, что ли? И прическа у тебя — отстой. Хотя фигурка и ничего, я думала, будет хуже. Ты уж не обижайся, я же всегда говорю то, что думаю!
Да, Нинка всегда была прямой. Еще в детстве она шокировала окружающих своими откровенными высказываниями. Однажды на семейном торжестве, когда девочке было лет пять, ей сделали замечание из — за того, что она вытирала руки о подол платья. На что ребенок сообщил, как сидящий рядом дядя Боря вытирает руки о скатерть, а дядя Володя вообще не моет их, даже после туалета! А у сидящей рядом тети Тани под брюки надеты рваные колготки. Для того чтобы прервать поток «разоблачений», растерянным взрослым пришлось обложить маленького монстра сладостями и включить на весь вечер видеомагнитофон. Но даже с набитым ртом девчонка умудрилась перекричать телевизор и проинформировать окружающих о том, что бабушка Зоя утащила с кухни и положила себе в сумку три ложки и хрустальную пепельницу. А у дяди Вити под стулом стоит бутылка водки, которую он один, тайком ото всех, уже почти выпил.
С тех пор прошло почти десять лет, но Нина ни капли не изменилась. Ее зоркий глаз и острый язычок то и дело смущали кого-нибудь из окружающих.
Не успев даже толком раздеться, кузина Нина обежала квартиру и остановилась у стойки с дисками.
— Так — так — так…Что слушаем? Ага. «Продиджи», «Нирвана», «Сплин»… Это что, для папы и мамы?
— Нет, это для меня…
— Ну и отсталые же у тебя вкусы, Лиска! — недовольно скривилась Нина. — Это же антиквариат, прошлый век! Кто ж сейчас «Продиджи» слушает? Или «Нирвану»? С тобой действительно сплин схватишь…
— А что же сейчас слушают? — удивилась Алиса. Ей самой ее музыкальные вкусы казались вполне современными.
— «Блинк—182», «Пинк», «Тату»! А это кто? — неугомонная Нинка увидела над кроватью Алисы постер с Самюэлем Миллеком. — Не знаю такого…
Алиса не стала объяснять — Нинка все та же. В споре переубедить ее невозможно — она ведь ничего и никого не воспринимает всерьез. Лучше просто выслушать монолог и не скрывать радости от ее приезда.
— Так ты, наверное, и в школу каждый день ходишь! — пораженная Нина застыла перед полкой с учебниками. — И даже к первому уроку! Признавайся, ходишь?
— Хожу, — виновато кивнула Алиса. — Каждый день и даже к первому.
— Так у тебя, может, и дневник есть?
— Есть…
— И расписание написано? — глаза Нины округлялись все больше и больше.
— Написано…
— Ну ты даешь! Никогда еще не встречала такой испорченности! Это ж надо, а? Дневник с расписанием… Таких, как ты, в клетке держать надо под замком, чтобы нормальных людей пугать! Знаю я вас, ботаников. На уроки ходишь, а танцевать, наверное, и не умеешь совсем.
— Ты про дискотеку? Я еще ни разу не была, у нас только с десятого пускают.
Нина слушала сестру, открыв рот, и заливисто смеялась.
— Ни разу! Не пускают! Ну-ка, Шарик, место, к ноге, а то новый ошейник не куплю!
С кузиной соскучиться было трудно. Каждая ее фраза вызывала у Алисы приступы хохота.
— Ты, Нинка, угадала, — отсмеявшись, выговорила, наконец, Алиса. — Я и вправду, как в клетке живу. То нельзя, это нельзя…
— Да? Что ж ты раньше не сказала? Мы мигом все исправим! У меня есть одна колоссальная идея…
Нина, кроме прямоты, отличалась еще решительностью и живостью. Загоревшись, она тут же полезла к себе в сумку и достала большущую косметичку.
— Ну все, сеструха, радуйся! Будем делать из тебя человека. А ножницы у вас где?
— Зачем тебе? — насторожилась Алиса.
— А прическа? Неужели ты думаешь, что нормальный человек может ходить с такой головой, как у тебя? Ты разве не понимаешь, что это вызов общественному мнению?
— Нет… Нет… — смеясь, Алиса отбивалась от Нины. — Не дамся… Только не ты!
— Ах не я? Ладно! Тогда пойдешь в парикмахерскую сегодня же! Обещаешь?
— Погоди, не так сразу! Мне нужно решить, как стричься, выбрать прическу… Я еще морально не готова! К тому же сегодня — выходной! Салон не работает…
— Уговорила. Раз так, давай — ка попробуем усовершенствовать наше бледненькое личико!
Против этого Алиса ничего не имела. В конце концов, косметику с лица всегда можно смыть. Пусть Нинка позабавится, если уж ей так хочется! В глубине души Алиса и сама была не против немного поэкспериментировать со своей внешностью.
Сестрица из Питера вывалила косметику на Алисину кровать.
— Выбирай! Сама! Что хочешь!
Легко ей было говорить! Одной только туши самых разных оттенков и фирм оказалось шесть тюбиков. А футлярчиков с помадой Алиса насчитала ровно десять. Кроме того, у Нинки было две упаковки теней, три — румян, две пудреницы, карандаши для подводки глаз и губ, разноцветные пузырьки с лаком…
— Зачем тебе столько? Неужели ты этим всем пользуешься?
— А как же! Косметики, к твоему сведению, никогда не бывает слишком много.
Глаза у Алисы разбегались, она не могла сделать выбор, ей хотелось накраситься всем, что перед ней лежало, о чем она в растерянности и сообщила кузине.
— Одобряю, — кивнула Нина. — Так и сделай! А волосы… Давай — ка мы хотя бы с этими что — нибудь сделаем. Ненавижу выщипанные метелки!
Работа закипела. Посадив Алису перед зеркалом, Нина начала колдовать над ее прической, а Алиса тем временем разукрашивала лицо. Она и не предполагала, что косметика может настолько изменить человека. Еще недавно ей было противно смотреть на себя в зеркало, а теперь девочка с удивлением и недоверием вглядывалась в свое отражение. Неужели эта восхитительная красавица с ярко — розовыми губами и сиреневыми глазами — она? И вот эта, другая, с золотыми губами и восточным разрезом глаз? И следующая, с огромными дымчатыми глазами и бледными, почти невидимыми губами?
Конечно, преображение было бы неполным, если бы не новые прически, которые тем временем сооружала из ее волос Нина.
Вначале кузина просто распустила их и, разделив на прямой пробор, как следует расчесала. Получилось неплохо, довольная парикмахерша даже одобрительно зацокала.
— Русалка! Богиня! Глаз не оторвать! Потом Нина кружила вокруг сестры, внося в прическу все новые элементы: она заплела с одной стороны маленькую косичку и спустила ее вдоль лица Алисы, а остальные волосы откинула за ухо. Потом заплела вторую, с этой же стороны. Затем начесала волосы и оставила растрепанные пряди торчать во все стороны.
Довольная Алиса вертела головой, пристально рассматривая себя в зеркало. Конечно, она ни за что не рискнула бы появиться с такой прической в школе, но здесь, дома, почему бы не попробовать?
Постепенно Алиса и сама вошла во вкус: перехватив инициативу у Нины, она сделала пробор — зигзаг, потом завилась электрощипцами и, наконец, разрешила Нине отстричь себе челку.
— Ну вот! Совсем другое дело!
Нина и тут осталась верна себе — она отхватила челку очень коротко, высоко над бровями. Это было стильно, но Алиса все никак не могла привыкнуть к необычному виду своего лица.
— К такой челке нужен еще другой цвет… Что-нибудь поэкстремальнее. И еще гриндера и дутый жилет, — критически заметила она.
— О! В корень зришь! — воскликнула Нина и вытряхнула из своей сумки как раз те наряды, о которых говорила Алиса.
Вот теперь преображение завершилось. Девочка начала примерять одежду Нины. Конечно, сестра была худее чуть ли не в два раза, зато практически все ее вещи были безразмерными: узенькие (из эластичного материала), отлично тянулись, а широкие пришлись Алисе как раз впору.
И, странное дело, никогда бы девочка не подумала, что одежда может так повлиять на характер. Сама она всегда одевалась скромно, как все, стараясь не выделяться. Представить, чтобы она пошла в чем — нибудь из этих вещей в школу или даже просто вышла на улицу, было немыслимо! Но сейчас, здесь, в этих странных ярких нарядах, Алиса вдруг почувствовала себя другой: раскованной, шальной, безбашенной — такой, как Нинка.
— Эх, какой кадр пропадает! — бормотала Нинка, помогая Алисе преображаться. — Вот только убрать бы куда-нибудь эти очки. В них ты выглядишь лет на двести!
