Михаил Самарский - Зов памяти
Неожиданно Кирилл Андреевич заметил на стене рисунки оленей. Он подошёл к ним и долго-долго их рассматривал.
– Откуда взялись здесь эти произведения искусства? – язвительно спросил профессор.
– Это я нарисовал, – виновато произнёс Трухин. – Извините, если нарушил Правила. – Честное слово, я без задней мысли. Это от скуки. Простите…
– Нет-нет, что вы, Николай Борисович, no problem! Никаких проблем, просто мне эти рисунки кое-что напомнили. Дмитрий, взгляните, что скажете?
Димка подошёл к стене и вдруг радостно объявил:
– Так это же рисунки кроманьонцев! Мы проходили это по истории.
– Вы это рисовали по памяти? – спросил профессор у Трухина.
– Да нет, – пожал плечами Николай Борисович, – просто из головы.
– А чем? – спросил Кирилл Андреевич. – Чем вы это рисовали?
– Недалеко от реки есть кусочки породы красного цвета, – принялся объяснять художник, – она такая, знаете, хрупкая. Ну, я растёр кусочки меж двух твёрдых камней, потом смешал всё это с рыбьим жиром, получилась краска…
– А где вы подчерпнули эти знания? – спросил Кирилл Андреевич. – Кто-то подсказал? Научил?
– Чисто интуитивно, – смущённо ответил Трухин.
– Невероятно! – воскликнул профессор. – Это невероятно! – повторил он спустя некоторое время. – Всё это впервые сделали кроманьонцы тридцать-сорок тысяч лет до нашей эры. Вы понимаете это?
– Но я… я… честное слово, тут ни при чём! – стал снова оправдываться Николай Борисович.
– Ну, что вы, коллега, – рассмеялся профессор, – вас никто ни в чём не обвиняет. Просто невероятное совпадение. Пещерные люди и современный человек… Это невероятно…
– Да ладно тебе, Андреич, – язвительно произнёс Лёха. – Какие же мы современные? Вон Ярополк считает нас древними.
– Ярослав, – поправил Яр. – Моё полное имя Ярослав.
– Извини, брат! – Лёха ударил себя в грудь кулаком. – У меня что-то с памятью стало, всё время забываю. Слушай, а тебе какая разница, как тебя называют, ты же понял, о ком я говорю.
– У нас псевдонимы запрещены, – сказал Яр.
– У кого это у вас? – хмыкнул Лёха. – Ты же и сам не знаешь, сколько ты тут на полочке провалялся, как вяленый лещ?
– Впрочем, вы, Алексей, правы, – согласился Яр и добавил: – А с памятью у вас проблемы, видимо, из-за архивирования. При архивировании возникают проблемы с памятью. Хотя какая-то внеземная цивилизация и достигла в этом вопросе больших результатов, видимо у них тоже возникают иногда сбои.
– Точно! Я вот, например, 1997 год помню отлично. И 1991 весь помню. А вот из 1994-го не помню почти ничего. Как такое может быть?
– Вы не волнуйтесь, Алексей, – успокоил Яр, – придёт время, и всё восстановится.
– Когда оно придёт, когда я уже загнусь на этом острове, или не знаю, где мы находимся? Вы учёные! Когда уже разберётесь, куда нас засунули? Ни фига ничего не знаем. Давайте костры, что ли, жечь, может, кто из пролетающего самолёта увидит или там из космоса.
– Твои претензии необоснованны, Алексей, – отозвался профессор, – как же мы определим место нашего нахождения, если ещё не было ни одной звёздной ночи. Все небеса затянуты, мы как слепые котята. Тучи, увы, мы ещё разгонять не научились.
– Извини, Кирилл Андреевич, – опустил глаза Лёха, – я всё понимаю, просто что-то нашло.
– Не отчаивайся, Лёш, – профессор погладил его по плечу. – Держись. Нам всем тут несладко. Нужно беречь силы, нервы, здоровье. Не срывайся.
– Понял, Андреич! – сказал Лёха и повторил: – Прости!
Вечером, перед сном, сопещерцы вышли на прогулку, далеко от жилища отходить было нельзя, сразу наваливалась кромешная тьма. Поэтому каждый старался находиться в пределах видимости освещаемого костром входа.
– Кирилл Андреевич, есть разговор, – сказал Димка и предложил отойти в сторону.
– Говори, что случилось? – сказал профессор, неожиданно перейдя с подростком на «ты».
– Я даже не знаю, с чего начать! – вздохнул Димка.
– Что-то серьёзное? – взволнованно спросил профессор.
– Мне кажется, слишком серьёзное.
– Ну, тогда говори с ходу, без всяких преамбул.
– Хорошо, – Димка набрал полные лёгкие воздуха, резко выдохнул и начал говорить: – Тут такое дело, только вы не смейтесь, примите мои слова на полном серьёзе…
– Дим, – уже немного раздражённо произнёс профессор, – мы же договорились. Без преамбул.
– Ок! В общем, я сегодня неожиданно вспомнил, после тигра и кроманьонских наскальных рисунков.
– Что? Что вспомнил?
– Я в девятом классе написал фантастический роман. В смысле, недавно закончил. В той жизни. А когда начинал писать, учился ещё в седьмом классе. А потом закончил. Хотел даже в издательство отправить, но не успел, вот… уснул, как все здешние.
– Ну, поздравляю, – ухмыльнулся профессор, – с почином.
– Она у меня здесь, на флешке – рукопись. Представляете?
– И что? Вот выберемся отсюда, отправишь в издательство. Заодно и о нашей пещерной жизни напишешь. У тебя всё? Ты для этого меня в темень эту завёл?
– Да нет! Я ещё самое главное вам не сказал.
– Так говори же!
– Понимаете, всё, что сейчас происходит с нами – это было описано в моей книге. Всё точь-в-точь, до мелочей.
Возникла довольно продолжительная пауза.
– И что ты там написал? – в конце концов спросил профессор.
– Так и написал, что пацан, то есть это я, проснулся в пещере, вышел к людям. Там были и Мария, и Лёха, и Матвейка, и вы, в общем, все наши. Потом я случайно разбудил Яра, написал, как Матвейка ловил рыбу, как вас избрали председателем, потом тигр проснулся, и, наконец, этот рисунок кроманьонца. Вы, наверное, не поверите, но вот всё до минуты, даже вот этот наш с вами разговор у меня описан в книге…
– Интересный поворот, – хмыкнул профессор. – Ну, допустим, это правда…
– Сто процентов правда, Кирилл Андреевич, клянусь вам! – воскликнул Димка.
– Отлично, ну, тогда рассказывай, что дальше? – предложил профессор.
Димка молчал, затем, тяжело вздохнув, сказал:
– А дальше я забыл.
Кирилл Андреевич погладил пацана по голове и тихо сказал:
– Иди отдыхай, сынок, ты устал. Поскольку лекарств у нас никаких нет, главное снадобье – это здоровый и крепкий сон. Пошли. Не расстраивайся, не грусти. Ты обязательно всё вспомнишь.
Профессор обнял Димку и повёл его домой, к костру.
Глава 5
Димка, конечно, понял, что Кирилл Андреевич ему не поверил. Он не стал его переубеждать, но какое-то время ходил грустный. Профессор тоже не стал тревожить подростка, считая, что тот просто переволновался и потому его посетила такая странная фантазия. Но однажды днём, после обеда, когда жители пещеры отдыхали, набирались сил кто перед сбором дров, кто перед рыбалкой, Димка отчётливо вспомнил продолжение романа. Он вскочил и, подбежав к профессору, громко воскликнул:
– Кирилл Андреевич, вспомнил! Я вспомнил продолжение!
– Тише-тише, – стал успокаивать Димку профессор, – зачем же ты так шумишь? Не видишь, люди отдыхают.
– Понимаете, я вспомнил продолжение! Пойдёмте на улицу, я вам расскажу.
Голиков, проявляя педагогическую сдержанность, вышел из пещеры и внимательно стал слушать подростка.
– Я знаю, что у нас произойдёт в ближайшие дни! – заявил Димка.
– Дима, – остановил его профессор, – пожалуйста, я тебя очень прошу, не увлекайся ясновидением и пророчествами. А если вдруг ошибёшься, ты представляешь, какое может потом наступить разочарование? Ты же сам себе перестанешь верить…
– Кирилл Андреевич, дорогой, да не играю я в экстрасенса и предсказателя. Просто я вспомнил продолжение своего романа. Хотите, я рассажу вам всё подробно, что произойдёт завтра, послезавтра…
– Стоп-стоп-стоп, Дима. Погоди. Я предлагаю тебе такой вариант. Мы сейчас одолжим у Николая Борисовича лист бумаги, возьмём авторучку, и ты мне кратенько изложишь всё в письменном виде. Я ничего читать не буду, кладу твой рассказ во внутренний карман своего пиджака, и ждём наступления нового дня. Если всё совпадает, объявляем народу, что так, мол, и так, есть написанный фантастический роман, а мы в нём все герои. Идёт?
– Идёт, – согласился Димка. – Но я могу и без бумажки всё рассказать, завтра, например…
– Дима, не надо! Мы же договорились. Пойдём к Николаю Борисовичу.
У Трухина выпросили не только лист бумаги, но ещё и конверт. Димка потратил на пророческое описание двух последующих дней около часа. Кирилл Андреевич, не читая, вложил лист в конверт, намочил край языком и, запечатав его, предупредил:
– Дим, если предвидение не состоится, ты просто скажешь, что не получилось, и я, не открывая конверт, бросаю его в огонь.
– Я уверен, что такого не произойдёт, вот на сто процентов, – воскликнул юноша.
– Спокойно, спокойно, Дмитрий, – профессор похлопал парня по плечу. – Осталось совсем немного! Через два дня подведём итоги.
