Илья Дворкин - Три рассказа о Генке и Володьке
Обзор книги Илья Дворкин - Три рассказа о Генке и Володьке
Илья Львович Дворкин
Три рассказа о Генке и Володьке
1. Гипсовый круг
Город поразил Володьку. Он был двухцветный — жёлтый и зелёный. Густо лепились дома на высоком изогнутом полуострове, опоясанном рыжими обрывистыми склонами. Внизу мягко желтела узкая полоска песка, а дальше медленно шевелило ленивыми боками жёлто-зелёное море. Когда море беспокоил ветер, оно становилось совсем жёлтым, и волны с острыми верхушками бестолково мотались в разные стороны.
Школа стояла у края обрыва, а далеко внизу извивались вдоль берега рельсы. Сверху всё это казалось игрушечной железной дорогой — и будка обходчика, и маленькие суетливые паровозики с тугими ватными облачками пара над трубой.
Вокруг школы, сразу за спортплощадкой, густо разросся высокий жёсткий бурьян — будяк. В будяке валялись разбитые гипсовые фигуры. Из обломков торчали ржавые прутья. Когда-то рядом со школой была церковь, в неё во время войны попала бомба.
Из-за этих святых калек с Володькой произошла очень неприятная история. Вообще-то ему не везло в новой школе. Вызвали к доске — учительница решила познакомиться. Он рассказал, откуда приехал, кто его родители; Ничего смешного он не сказал, но класс всё время хихикал. Оказалось, что он не так произносит букву «г». Володька выговаривал её твёрдо, а все здесь говорили по-другому — «г» у них звучало мягко, с придыханием. А когда он прошёл на своё место рядом с чёрненькой загорелой девчонкой, сидевший сзади ушастый мальчишка быстро подложил ему на сиденье спичечный коробок. Володька с размаху сел на него, раздался треск, и класс грохнул хохотом.
Володька тут же вскочил и звонко треснул ушастого учебником по голове. По стриженной наголо глупой голове.
Мальчишка тоже вскочил, но учительница ледяным голосом велела ему выйти из класса. Мальчишка незаметно состроил рожу и, выходя, прошептал зловеще:
— После уроков…
После уроков они встретились на спортплощадке. Медленно походили друг против друга, потом сцепились и упали на землю. Сразу же собрались болельщики. Девчонки визжали, а они молча, сосредоточенно сопя, возились в пыли.
Потом Володька расквасил стриженому нос, а тот оторвал ему почти начисто рукав новенькой вельветовой куртки.
Стриженого звали Генка Ворухин, жил он рядом с Володькой, в доме напротив.
Возвращались из школы надутые и злые. Володька придерживал оторванный рукав и уныло думал: «Лучше бы он мне по носу въехал. Подумаешь, нос! Нос не оторвётся…»
Уже у самого дома Генка тронул Володьку за руку и хмуро пробурчал:
— Зайдём ко мне, мамка пришьёт.
Володька постоял, раздумывая, потом понуро потащился за Генкой.
Генкина мать, очень худая и тёмноволосая, весёлыми глазами поглядела на Генкин распухший нос, покачала головой, и сказала только одно слово:
— Опять?
Потом, ни о чём не спрашивая, быстро и ловко пришила Володькин рукав и пошла на кухню, сердито загремела там посудой.
Через неделю, во время большой перемены, Генка нашёл в будяке гипсовый круг. Когда-то на нём стоял святой, до сих пор были видны следы голых пальцев. Вместе с Володькой Генка подкатил круг к обрыву и столкнул вниз. Круг медленно перевалился через край.
Вся школа смотрела, как круг, всё уменьшаясь, нёсся с жуткой скоростью, делая громадные прыжки. Потом он врезался в дощатую пристройку будки обходчика, и даже на таком расстоянии послышались треск и звон.
Генка и Володька побелели, уставились друг на друга и почему-то на цыпочках медленно вошли в школу. А все смотрели на них перепуганными глазами.
Затем разразился страшный скандал. Маленький лохматый человек — путевой обходчик — кричал, размахивал руками и наступал на директора, а тот его успокаивал. Оказывается, в пристройке была кухня, а круг проломил стену и попал в полку с кастрюлями и мисками.
— Бандиты, — орал обходчик, — скоро вы мне атомную бомбу на голову спустите!
В коридоре толпились притихшие ребята. Володька стоял среди них, прислонясь плечом к стене. Голоса путевого обходчика и директора доносились до него невнятные и далёкие, будто к ушам привязали две мягкие подушки. Один голос частил, торопился и нервничал, другой журчал успокоительно и мягко. Володька видел, как красный, взъерошенный обходчик резко размахивает короткими руками и рот у него похож на букву «О». Буква эта вытягивается то в стороны, то вверх, как резиновая, и рождает сердитые звуки: «бу, бу, бу». А Володька стоял, чуть раскачиваясь, и думал, думал. И было о чём.
Ещё до появления обходчика он услышал, как тоненький девчоночий голосок, равнодушный и уверенный, сообщил кому-то:
— Ну теперь-то Ворухина наверняка выгонят.
— Теперь выгонят, — ответили ей.
Володька поискал Генку глазами, но не нашёл. «Спрятался, — подумал Володька, — а что толку?» Он снова стал смотреть на обходчика. «А как узнают, что это мы?.. Смешно! Конечно узнают — все видели, только об этом и толкуют. Проболтаются. Обо мне говорят: «Этот, новенький». А Генка, видно, известный здесь человек». Володька снова поискал Генку, потом крепко потёр лоб ладонью. Вдруг он подумал: «А ведь меня-то, наверное, не исключат, потому что в первый раз». Ему сразу стало как-то легко и даже немножко весело. Уж очень не хотелось думать о том, что скажут дома. Разные правильные слова… А папа ещё и махнёт безнадёжно рукой — мол, не выйдет из тебя никакого толку. Володька этого пуще всего боялся.
Он почувствовал, как толпа зашевелилась и подалась вперёд. Директор, ласково улыбаясь и осторожно поддерживая под руку, провожал пострадавшего обходчика к двери. Володька двинулся вместе с ребятами за ними, но вдруг резко остановился, мгновенно залившись жаркой краской. Он даже рубашку расстегнул. Володька оглянулся — на него смотрели. Ему показалось, что все знают о его мыслях.
«Это что же такое получается, — подумал он, — Генку выгонят, а я радуюсь? Вместе этот дурацкий круг столкнули, а выгонят Генку?»
Вернулся директор. Ласковой улыбки у него как не бывало. И голос стал будто из железа.
— Кто это сделал? — медленно спросил он.
Володьке показалось, что вот сейчас у директора из ноздрей вырвется пламя. Как у Змея Горыныча. В коридоре стало тихо-тихо.
— Это я, — осипшим от страха голосом сказал Володька.
— Ты? Так, так. — Директор внимательно рассматривал его. — А зачем, позволь тебя спросить, ты это сделал?
— Посмотреть хотел.
— Посмотреть?! О, ты, оказывается, любознательный человек! И не тяжело тебе было одному?
— Одному! — Володька упрямо кивнул. — Не тяжело. Я сильный.
— Это хорошо, что ты сильный, — сказал директор, — очень хорошо. Наколол бы лучше дров, помог истопнику, если ты такой сильный.
В дальнем углу коридора послышался шум возни, шёпот.
— Что такое? — спросил директор. — Кто там прячется?
— Я не прячусь, я на корточках сидел.
Володька оглянулся и увидел Генку.
Директор спросил:
— Это ты, Ворухин? Ты хочешь что-то сказать?
— Хочу, — громко сказал Генка. — Это мы вместе. Вместе круг столкнули. Только мы не хотели в будку попадать.
Директор посмотрел на Володьку, потом на Генку и чуть заметно улыбнулся:
— Значит, вы оба сильные? Такие очень могучие дикари? Вам ничего не стоит стенку проломить?
Коридор зашелестел облегчёнными вздохами — директор улыбался. Володька быстро переглянулся с Генкой. Генка был очень бледный, а глаза большущие и напряжённые.
— Не исключат, — прошептал кто-то в затылок Володьке и дёрнул его за рукав.
— Ну что ж, юные геркулесы, — сказал директор, — придётся вас исключить из школы.
Какая-то девчонка пискнула, а затем в коридоре снова зазвенела тишина. Только Володьке показалось, что на всю школу гулко бухает его сердце. Директор ещё немного помолчал, потом добавил:
— На три дня исключить. А завтра пусть придут родители.
И он быстро прошагал в свой кабинет.
Все завопили, все подбежали, а Володька глядел на Генку, и оба растерянно улыбались. Генка пробрался к Володьке, хлопнул его по спине и сказал счастливым голосом:
— Ох, и влетит же мне дома, а тебе?
— И мне! И мне тоже, — сказал Володька.
И они пошли по коридору к своему классу.
2. Верный человек Генка
Ловить руками раков научил Володьку Генка. Мальчишки бродили по колено в стылой осенней воде гавани и шарили под прибрежными камнями. Азовское море здесь было совсем пресное — Дон днём и ночью накачивал его водой.
Раки попадались отменные — большущие, клешнястые. Руки у Володьки покрылись цыпками и покраснели, на пальцах были ссадины — раки кусались.
Впервые они встретили этого парня в гавани. Корзинка у них была почти полная. Серовато-зелёные раки копошились в ней, с жёстким шорохом тёрлись панцирями. Парня они увидели неожиданно, когда подошли к нему почти вплотную. Краснолицый, с мокрыми вывернутыми губами, он сидел на корточках у самой воды, закрыв глаза, раскачиваясь и глухо мыча от боли.
