Григорий Абрамян - Страдивариус
Обзор книги Григорий Абрамян - Страдивариус
Г. Абрамян
Страдивариус
Отец у Димки музыкант. Он скрипач и часто выступает на концертах. Мама работает в музее и там всегда что-нибудь рассматривает в лупу. А Димка пока ничем существенным не занимается, если не считать того, что через год собирается поступить в первый класс.
Димке очень хочется играть на скрипке. Но это, наверное, случится не скоро. Он ещё и не приступал к музыкальным занятиям. Отец говорит, что со слухом у него не очень-то ладится.
Однажды вечером Димка услышал совершенно незнакомое ему слово:
СТРАДИВАРИУСДимка насторожился.
«Интересно, что это, — подумал он. — Зверь или птица? А вдруг это рыба, которую можно разводить в аквариуме!»
Оказалось, что Страдивариус — фамилия самого знаменитого на свете мастера из итальянского города Кремоны. Синьор Антонио Страдивариус делал удивительные гитары, мандолины, виолончели, контрабасы. И бесспорно, лучшие в мире скрипки. Одна из них — вот она…
Отец показал Димке самую настоящую скрипку Страдивариуса.
Красивая же была скрипка! Верхняя часть корпуса — дека — темноватая, словно от загара, и вся в светло-золотых прожилках с вырезами — эфами, в форме буквы «Т», если, конечно, с этой буквы снять козырёк. А нижняя дека, словно шкура тигра. Одна полоска отливает золотом, другая — тёмная, как скорлупа грецкого ореха. Но стоит чуть-чуть качнуть скрипку — и по нижней деке пробегает волна с солнечными гребнями и чёрными провалами.
Димке сначала показалось, что нижняя дека на самом деле волнистая. Но она была гладкая и прохладная, как зеркальное стекло.
У скрипки Страдивариуса были удивительные ушки-колки. Точёные, изящные, вырезанные из чёрного дерева. А в ушках, словно серьги, сверкали и переливались капельки крохотных бриллиантов.
С разрешения отца Димка заглянул в одну из эф. Внутри скрипки он увидел узкую бумажную наклейку с именем мастера. А сбоку — написанный от руки чёрной выгоревшей краской год рождения скрипки — 1670.
— Ей исполнилось триста лет, — сказал отец.
— Триста лет! — удивился Димка. — Из чего же она сделана?
— Страдивариус перепробовал много различных сортов дерева: ель, сосну, тополь, берёзу, липу, пихту, клён, ольху, иву, красное дерево, чёрное и, поговаривают, иногда пускал в дело обломки затонувших галер — были в старину такие огромные, многовёсельные суда.
— Теперь скрипка Страдивариуса будет жить у нас? — спросил Димка.
— Поживёт некоторое время, — неопределённо ответил отец.
— А где ты её взял?
Разумеется, отец эту скрипку не купил в магазине, не попросил у товарища и не нашёл на улице. Такие скрипки не продают, не одалживают и не теряют. Скрипку Страдивариуса выдали Димкиному отцу из Государственной коллекции, с согласия самого министра по музыкальным делам. Такие ценные скрипки вручают лишь заслуженным музыкантам. А Димкин отец вполне заслуженный — он лауреат Всесоюзного конкурса, а теперь готовится к международному конкурсу, куда съедутся музыканты всего мира.
В тот вечер все долго не ложились спать, и Димка вдоволь надурачился. Он прыгал на диване, валялся на ковре, делал стойки, мостики, ездил верхом на палке и, наконец, так разошёлся, что нарядился в мамину полосатую кофту, а на голову нацепил бумажный колпак.
— Смотрите, кто к нам пришёл! — воскликнул отец. — Настоящий Петрушка!
И он стал наигрывать на Страдивариусе мелодию лёгкую, прозрачную, словно кружевную. Л мама звонко напевала:
Дили-дили-дон, пришёл Петрушка,
Дили-дили-дон, как весел он.
Дили-дили-дон, гремит погремушка,
Дили-дили-дон, бубенчиков трезвон…
Песенку спели несколько раз.
У Димки от усталости даже глаза стали слипаться, но он всё просил:
— Дили-дили-дон, спойте ещё…
— Ай! — наконец воскликнула мама. — Одиннадцатый час, а ты веселишься. Сейчас же марш в постель!
— Ну, пожалуйста, — сонным голосом сказал Димка, — в последний разочек… — и, положив голову на руки, уснул.
Димка очень гордился тем, что такая замечательная скрипка поселилась у них дома. Он рассказал о ней своему приятелю Ёське.
Выслушав Димку, Ёська сказал:
— Знаю, слышал. Враки всё это. Страдивариус-самовариус-чепу-хариус, понял?
— А папа сказал, что этой скрипке триста лет.
— Чего-о? Повтори, чего ты сказал?
— А ничего, триста лет, говорю.
— Ты что, спятил? Да разве может скрипке быть триста лет? Она же деревянная!
— Ну и что, пусть деревянная, — настаивал Димка.
— Как что? Вон у нас пол на даче когда застелили? Бабушка говорит, лет двадцать назад, а он весь сгнил. Я в прошлом году провалился, чуть ногу не вывихнул.
— А у Страдивариуса дерево галерное. Оно, может, крепче железа! — крикнул Димка.
— Если бы твой Страдивариус был железный, то всё равно бы проржавел насквозь.
— А если из нержавеющей стали?
— Ха! Такой стали триста лет назад и в помине-то не было!
— А вот и была! Мама говорила, что в одном месте нашли гвозди, которые пролежали в земле тысячу лет, а они до сих пор не проржавели.
— Может, скажешь, что твой Страдивариус сделан из гвоздей?
Ёська для убедительности сплюнул и, считая, что положил противника на обе лопатки, предложил:
— Давай поиграем в лапту.
Димка не стал играть в лапту. Он не признал себя побеждённым.
Повернувшись к Ёське спиной, он отправился домой.
«Не буду с ним водиться, ни за что не буду!» — думал Димка, и у него от обиды дрожали губы.
Когда Димка ушёл, Ёська почесал затылок и признался сам себе, что завидует Димке. Ему даже захотелось самому потрогать знаменитую скрипку.
Теперь он не оставлял Димку в покое. Он приставал к нему, дразнил, доводил до слёз, а однажды заявил:
— Слабо вынести её на улицу, слабо? A-а! Трусишь?!
— Я-а?! — возмутился Димка и со всех ног помчался на седьмой этаж, забыв о существовании лифта.
«Значит, я трус? — бормотал он. — А вот посмотрим!»
На шее у Димки на длинной верёвочке болтался ключ от квартиры. Димка с трудом дотянулся до замка, открыл дверь и вбежал в комнату отца.
От плотно задёрнутых штор здесь было темно и прохладно.
Димка зачем-то пугливо огляделся, хотя знал, что в квартире никого нет. И всё-таки пятки сами оторвались от пола, и он на цыпочках, крадучись и невольно озираясь, подошёл к круглому столику. Здесь лежал скрипичный футляр, отделанный под крокодиловую кожу, а в нём, утопая в голубом бархате, покоилась скрипка Страдивариуса.
Димка взял в руки футляр и на минуту задумался…
Мама на работе в музее и вернётся не скоро. Туда привезли кость, найденную глубоко под землёй. И все мамины знакомые научные работники помчались в музей выяснять, чья эта кость.
Папа приедет только к вечеру. Он ещё вчера после обеда уехал за город. Он всегда за день до концерта «убегал» от своего Страдивариуса. И Димка знал почему: папа не раз говорил, что перед выступлением вредно много заниматься. Лучше отдохнуть как следует, побродить по лесу, поиграть в шахматы и — обратно в город. А у папы как раз сегодня вечером концерт. Вот и афиша на стене, где красными буквами написана Димкина фамилия. Даже имя, потому что папу тоже зовут Димкой, вернее, Дмитрием Константиновичем.
Словом, афиша напомнила Димке о концерте, концерт об отце и о том, что к инструменту прикасаться строго-настрого запрещено всем домашним, в том числе и Димке.
Ему вдруг расхотелось выносить из дому скрипку. Но, вспомнив ехидную физиономию Ёськи, он вновь расхрабрился и потащил футляр на улицу.
Димка шёл по лестнице, скособочившись под тяжестью футляра, и с каждым шагом ему становилось всё страшнее и страшнее, а футляр с каждой пройденной ступенькой прибавлял в весе, словно туда подкладывали кирпичи. Димка чуть было не повернул назад, как вдруг увидел женщину с маленькой девочкой.
— Смотри, мама, скрипач идёт! — воскликнула девочка.
И Димке стало необыкновенно приятно, что его назвали скрипачом. Он сразу стал важным и взрослым. Разумеется, пока ещё в собственных глазах. И хотя ступеньки вели вниз, он мысленно возносился всё выше и выше, вообразив себя знаменитым музыкантом, которого ждёт не дождётся публика…
Когда Димка появился на улице, у него был такой важный вид, что Ёська насмешливо сказал:
— Фи, индюк!
Но Димка не обиделся, а ещё больше надулся.
— Индюк? — переспросил он и показал на футляр: — А это видел?
— Может, у тебя там пусто, откуда я знаю? — как можно равнодушнее сказал Ёська.
Он надеялся, что Димка начнёт доказывать обратное. Но тот и не думал. Тогда Ёська принялся скакать вокруг приятеля и петь на все лады:
