Яков Тайц - Находка
Обзор книги Яков Тайц - Находка
Яков Тайц
Находка
Глава первая
ДЛИННОЕ СЛОВО
Я вам расскажу про Таню Зотову, но начать надо, пожалуй, с её брата, с Лёши. Всё-таки он старше. Таня — она ещё маленькая, она только недавно перешла во второй класс. Можно даже считать, что она ещё первоклассница — ведь во втором классе она будет учиться только осенью.
А Лёша уже перешёл как-никак в шестой. Учителя считают, что пятые и шестые классы — самые шумные, самые трудные. Не знаю. Во всяком случае, Лёша Зотов не был ни шумным, ни трудным.
Сейчас его нет дома. Сейчас он отправился в своё самое любимое место — в библиотеку. Он туда ходит каждый день, а то и два раза в день. Мама сколько раз ему говорила:
— Лёша, ну что ты глотаешь книги, как страус всё равно! Ведь писатель каждое словечко обдумывал, каждую страничку. А ты — хвать, ам! — и проглотил.
Лёша улыбается:
— Ладно, мама, я не буду как страус. А сам всё «глотает».
Вот он подошёл к библиотеке. Она помещается в небольшом двухэтажном доме. Ребята, живущие на Красной Пресне, наверно, знают его. Там каменный забор, ворота. Под окном растут липы. Сейчас они цветут и сладко пахнут. Лёша постоял на крыльце, подышал липовым запахом и толкнул дверь.
В библиотеке было много ребят. Одни сидели за длинным низким столом и шёпотом читали:
В доме во-семь дробь о-дин
У заста-вы Иль-и-ча…
Другие стояли в очереди вдоль жёлтого лакированного прилавка, просматривали друг у друга книжки, переговаривались:
— Это интересная — про войну!
— А это плохая книжка: тоненькая!
Лёша спросил:
— Кто последний?
Конечно, он мог бы и без очереди подойти, потому что книги выдаёт его мама. Вот она стоит там, у маленького столика, высокая, немного седая; на жакетке планочка от медали «За оборону Москвы».
Но Лёше неохота подходить без очереди. Ребята сразу поднимут шум: «Почему без очереди, почему без очереди?» А станешь им объяснять, что это мама, — они, пожалуй, ещё хуже начнут: «Ага, по знакомству!»
Нет, уж лучше постоять немного.
Лёша стоит в очереди, оглядывает белые стены. На них всякие плакаты, картины, портреты детских писателей. Лёша их знает всех в лицо. Вот самый его любимый писатель — Аркадий Гайдар. У него, оказывается, на самом деле есть сын Тимур. Лёша читал его воспоминания в «Пионерской правде». Интересно, была у этого настоящего Тимура команда, как в книжке?
Когда подошла Лёшина очередь, мама быстро нашла в длинном, узком ящике Лёшину карточку и тихим голосом спросила:
— Что дома слышно, сынок?
— Всё в порядке, мама.
— Танюша что делает?
— На дворе в прыгалки играет.
— Так, — громко сказала мама. — Ну, что тебе дать, Зотов? Ты, по-моему, всю библиотеку прочитал!
— Нет, мама… Помнишь, я тебе говорил про наш отряд, про Алексея Кузьмича? Вот бы мне что-нибудь по этой части. Можно, я посмотрю на полках, а? Можно?
Лёшу хлебом не корми, только дай ему порыться в книгах. Правда, мама не очень-то позволяет ему подходить к полкам — он там такой порядок наведёт, что потом ни одной книги на месте не найдёшь! Всё-таки она сказала:
— Ладно, ищи вон там, — и показала на нижнюю полку. — Только поаккуратней, пожалуйста.
— Мама, ну зачем ты каждый раз говоришь! Как будто я не знаю…
Лёша прошёл к полкам, а мама занялась другими читателями. Потом она подошла к Лёше:
— Ну вот, нагородил уже!
— Сейчас, мама, сейчас всё будет, как было… Знаешь, мы даже настоящие раскопки будем делать. Курганы всякие, городища…
— А где же вы курганы эти возьмёте? Я слыхала, их на юге много, в степи.
— Зачем! Они и здесь есть, под Москвой. Нам Алексей Кузьмич рассказывал. Он в Академии наук работает, не шутка!
Лёша присел на корточки и начал рыться в книгах.
Вскоре он вышел из библиотеки с толстым томом в руках. Книга, видно, попалась очень интересная, потому что Лёша сразу же, на ходу, принялся читать. Ноги сами по себе шагают по тротуару, а глаза смотрят в книгу. И вдруг — стоп! Лёша налетел на гражданина, который тоже на ходу читал, только не книгу, а газету «Вечерняя Москва». Гражданин сказал: «Извините», а потом увидел, что перед ним мальчик, и обиделся:
— Смотреть надо, а не читать на ходу!
Конечно, гражданин был прав, потому что на углу Лёша задел лоток мороженщицы. У заставы он едва не угодил под грузовик.
Наконец после всех приключений он добрался до своего дома. Это на Красной Пресне, в новых домах.
Лифт с лёгким гуденьем повёз Лёшу на пятый этаж. Дверь ему открыла Таня — та самая, о которой я и хочу вам рассказать. Она очень похожа на Лёшу. У неё тоже чуточку выпяченные губы, тёмные глаза и русые волосы. Только у Лёши они острижены под ноль, а у Тани заплетены в две косички с лентами. Ленты, кстати сказать, Таня вечно теряет. То и дело слышно: «Мама, ты не видела мою ленточку?», «Лёша, тебе не попадалась моя ленточка?..»
Таня посмотрела на толстую книгу, которую Лёша притащил, и стала разбирать длинное, непонятное слово на переплёте:
— Ар… Ар… Арехология… Лёша, это про что это — арехология?
Лёша засмеялся:
— Это наука такая…
— О чём наука?
— Об орехах.
— А разве есть такая?
Лёша похлопал Таню по плечу:
— Эх ты, профессор! Ну где ты вычитала «арехологию»? Не видишь, написано: «Археология».
Таня посмотрела:
— Не всё ли равно! А зачем она, Лёша?
— Это вам, первоклашкам, ещё рано.
— А я уже во второй перешла!
— Ох, извините, ошибся! — сказал Лёша и прошёл к письменному столу.
Раньше, до войны, это был папин стол. А сейчас одна половина Танина, а другая — Лёшина. На Таниной половине — чистота и порядок. А на Лёшиной чего только нет! И ржавые железки, и черепки, и старинные монеты, на которые ничего не купишь, и чьи-то огромные зубы — не то волчьи, не то лошадиные…
Лёша сел за стол и снова взялся за книгу. Но Таня стала дёргать его за плечо:
— Лёша, давай играть в лото, а? Чур, только я буду кричать!
— Некогда, Таня.
— Тогда в поддавки. Чур, я белыми!
— Таня, я ведь сказал — некогда.
— Ну ладно, ну тогда в домино.
— Таня, тебе, кажется, ясно говорят… — начал было Лёша, но тут на столе затрезвонил телефон.
Лёша взял трубку:
— Алексей Зотов слушает. А, Стась, здорово! Достал. Клад, а не книга… Всё есть, всё… Как измерять, как копать, как землю откидывать. Ага… Теперь можем смело ехать. Ага… Приходи… Пока!
И Лёша положил трубку. А Таня сразу навострила уши:
— Что копать, Лёша?
— Ничего!
— Нет, я знаю: вы поедете клад копать, да?
— Пускай клад, — сказал Лёша, — только отдай книгу. Не успел отвернуться, а она уже схватила!
— На, возьми, пожалуйста, только скажи, какой клад. Лёшенька, скажи! Я ещё ни одного кладика никогда не выкопала.
— Да никакой не клад. Что ты, Танька! Я просто пошутил.
— Нет, я знаю, ты не пошутил. Ты нарочно говоришь, я знаю. Вот придёт мама, я ей всё расскажу про вашу эту — как её? — арехологию.
Но Лёша уже не слышал Тани. Толстая книга подхватила его и унесла далеко-далеко, в седую русскую старину…
Глава вторая
ПРО ПАПУ
Мама, как нарочно, в этот вечер долго не приходила. Таня стояла у окна и смотрела на улицу — идёт мама или не идёт. Но мама не шла.
Сверху, с пятого этажа, Тане видны трубы, крыши, дома, трубы, крыши… Некоторые трубы очень высокие, это фабричные. За одной из них садится солнце, и всё небо покрыто розовыми облаками. Дым из фабричных труб завивается в пухлые розовые кольца, и кажется, будто все облака получаются из этого фабричного дыма.
Но вот на небе всё погасло, зато на земле сразу зажглись тысячи огней и повисли вдоль улиц, словно ёлочные бусы. А на углу засветились большие часы. Обе стрелки слились в одну толстую стрелу на цифре «девять».
Таня обернулась к Лёше. Он уже не читал, а думал о чём-то, подперев кулаками голову.
— Лёша! Ну Лёша же!
— Что?
— Почему мамы так долго нет?
— Задержалась…
Таня подошла к Лёше:
— Ладно, Лёша, не хочешь про клад — тогда про папу расскажи.
— Я ведь тебе уже сто раз рассказывал.
— А я про папу тыщу раз могу слушать.
Лёша знал — от Тани отделаться нелегко. Да и сам он любил рассказывать про папу. Когда рассказываешь, все вспоминается, и кажется, что папа опять здесь, рядом.
— Ну ладно.
Он сел на подоконник, обхватил руками колени и стал смотреть на огоньки за окном. Их было очень много, они разбежались далеко, словно звёзды на небе, и, так же как звёзды, мигали и переливались в синей темноте весеннего вечера.
Таня села рядом с Лёшей и прижалась боком к его твёрдым коленкам.
— Ты читала в «Пионерке» воспоминания Тимура Гайдара?
