Леонид Сергеев - Когда я был мальчишкой
Обзор книги Леонид Сергеев - Когда я был мальчишкой
Леонид Анатольевич Сергеев
Когда я был мальчишкой
Праздники
Когда я был мальчишкой, я любил праздники. На праздники всегда дарили подарки. А родственников у нас было много, и подарков мне дарили целую кучу.
Я любил все праздники в календаре. Дни рождения всех родственников и их именины. Дни рождения друзей, приятелей и просто знакомых. И знакомых моих знакомых.
Больше всего я любил свой день рождения и бабушкины праздники, потому что их было много.
Сами праздники меня мало интересовали. Обычно я и не замечал, как они проходили. Все веселились, танцевали, а я сидел в углу, ждал подарков.
Когда я немного подрос, то заметил, что праздников слишком мало, и я решил сам придумать несколько праздников. Так я придумал праздники всего первого: первого дождя, первых грибов и ягод, первых щей из свежей капусты и многие другие. Придумал праздники всего хорошего: хорошей погоды, хорошей книги, хорошей отметки.
Придумал неинтересный праздник: прополку огорода и грустный праздник: конец каникул.
О праздниках я сообщил родственникам, и они приносили подарки. Если кто-нибудь из родственников приносил плохой подарок, я его стыдил или не брал подарок вообще, чтобы в следующий раз он дарил более ценные вещи. А когда однажды дядя забыл про подарок, я не разговаривал с ним целую неделю.
Скоро я навыдумывал столько праздников, что их нужно было справлять почти каждый день. С утра, как только я просыпался, я выдумывал себе праздник. Родственники возмущались:
— Ты бездельник! — кричали они. — У тебя не жизнь, а сплошные праздники. Займись делом! Иначе из тебя ничего не выйдет. Ты будешь „ни с чем пирог?“
Но заняться делом я не мог. У меня постоянно было праздничное настроение. Не успевало закончиться одно торжество, как начиналось другое. Но чем больше было праздников, тем хуже становилось моё настроение. Я уже устал от праздников и хотел пожить без них. Но я уже навыдумывал их слишком много. Были даже дни с несколькими праздниками сразу. И тогда я придумал праздник отдыха от праздников.
Однажды, после очередного праздника, я вышел погулять на улицу и случайно забрёл в мастерскую к кузнецу дяде Толе. В мастерской было шумно, и от горна било жаром. Дядя Толя раздувал мехами огонь. Потом брал щипцы, вынимал из пламени белое раскалённое железо и нёс его, рассыпая искры, на наковальню, и бил по нему молотком, и оно становилось мягким, как глина.
— Заходи, заходи! — закричал мне дядя Толя, как только я заглянул в дверь. — Хорошо, что пришёл! Мне как раз нужен помощник. Держи-ка щипцы!
Я подбежал к наковальне и схватил щипцы руками. А дядя Толя ударил по железной болванке несколько раз молотком, и болванка превратилась в подкову.
— Теперь давай зачищай вот эти прутья, — сказал дядя Толя. — А я сделаю обруч для бочки. — Дядя Толя положил передо мной ржавые железные пруты, дал напильник и показал, как надо зачищать.
— Из них мы сделаем много разных вещей, — сказал дядя Толя. — Засовы, обухи, лапки, молотки.
Я стал зачищать, водить напильником по прутьям. На пол посыпались опилки, мелкие, как мука. Вначале оранжевые, потом серебристые. Зачистив с одной стороны, я переворачивал пруты и зачищал с другой. А рядом, на наковальне, стучал молотком дядя Толя и кричал мне:
— Давай, давай, работай!
И я работал. Напильник нагревался и жёг руки, пот градом лил со лба, но я всё зачищал и зачищал. Я очень старался. Ещё бы! Столько полезных вещей из каких-то обыкновенных прутьев, и сделаем эти вещи мы с дядей Толей вдвоём, он и я.
Когда я зачистил все пруты, они блестели, как зеркало.
— Из тебя выйдет отличный мастер! — сказал дядя Толя и крепко пожал мне руку.
— Дядь Толь! — попросил я. — А можно, я завтра опять приду?
— Конечно, приходи! И пораньше! — засмеялся дядя Толя и хлопнул меня по плечу.
Весь вечер мне хотелось веселиться и петь и делать что-нибудь необыкновенное. И это был самый лучший праздник. Праздник без подарков.
Вопросы
Когда я был мальчишкой, я очень много задавал вопросов. Меня интересовало всё. Почему светятся светляки, почему тёплое молоко с пенками, почему у царевны в книжке глаза, как звёздочки, почему нельзя поймать ветер, почему одна лягушка ловит комаров, а другая сидит под лопухом и зря тратит время.
И каких людей больше — хороших или плохих, и кто что любит больше: папа пиво, или сестра куклу, или Ника стрелять из рогатки, или козлик траву.
Я был очень любознательный. В школе я был членом всех обществ и кружков. Был в обществах юннатов, пчеловодов, цветоводов, садоводов и огородников. Был членом кружков: „Умелые руки“, „Хочу всё знать“, „Сделай сам“. Был членом всех спортивных секций и состоял в театральном клубе.
И везде был самым активным. Я везде успевал. Я был очень способный. Все ребята меня уважали. Потому что я задавал им трудные вопросы.
Например, захожу в общество натуралистов, а там Вовка Перцов. Сидит, накалывает мотыльков на доску. Я подхожу и задаю ему ехидный вопросик:
— Почему мотыльки летят на свет?
— Почему? — спросит Вовка и посмотрит на меня.
А я ничего, стою, улыбаюсь загадочно, как будто знаю почему.
— Вот в том-то и оно, почему? — говорю. — Я-то знаю. Это ты скажи. Ведь ты их ловишь.
Вовка покраснеет, потом начнёт тереть лоб, станет думать, ломать голову. А я иду в другое общество.
На другой день Вовка сообщает мне, что мотыльки принимают свет за солнце. Только скажет, а я ему бах! И ещё парочку вопросиков:
— А почему они не летят без пыльцы, и куда они улетают на зиму?
Вовка разинет рот и уходит, совсем ошарашенный. Так я задаю Вовке вопросы, пока он не узнает всё интересное про мотыльков и не расскажет мне. Тогда я переключаюсь на другого приятеля. И так в каждом обществе, кружке и секции.
Однажды я заглянул в кружок рисования и встретил там Женьку Монина. Он делал рисунки к какой-то сказке. Я подошёл, посмотрел.
— Ну, скажи, — говорю, — почему в одних сказках медведь добрый, а в других злой?
— Так медведи разные бывают, как люди, — усмехнулся Женька и продолжал рисовать.
— Так! — сказал я. — Ну, а кто сильнее — слон или тигр?
— Каждый по-своему, — ответил Женька. — Они же не нападают друг на друга. Тигр задирает антилоп, а слон поедает листья.
Я замолчал. Какой бы, думаю, ещё вопросик ему задать потруднее. Потом подумал и спросил:
— Ну, а про змей ты что-нибудь знаешь?
— Знаю! — сказал Женька.
— Ну, почему гремучая змея называется гремучей?
— Потому что у неё на хвосте растут кольца, которые гремят, как погремушки.
Я хотел задать Женьке новый вопрос, но он вдруг спросил:
— А вот ты скажи. Что такое изюм?
— Как что? Ягода!
— Нет, — улыбнулся Женька. — Это сушёный виноград.
— А у какого растения самые большие листья? — снова спросил Женька.
— У лопуха.
— Нет, — засмеялся Женька. — У цветка Виктория на Амазонке.
— А у каких животных есть реактивные двигатели? — снова спросил Женька.
— Ни у каких нет! — твёрдо сказал я.
— Эх ты, нет! У осьминогов. Вот у кого. Почитай книжки.
Венька
Бабушка говорит, что я непослушный, и всегда ставит мне в пример Веньку. Однажды я делал планер, и мне нужен был клей. Я полез в кухне на полку и разбил две тарелки. Бабушка сказала, что я непослушный и что вот Веня никогда не разбил бы тарелки, он такой примерный мальчик.
А Венька, как девчонка, даже не умеет играть в футбол. Целыми днями Венька пиликает на скрипке. Я не люблю Веньку. Он это прекрасно знает. Венька всегда идёт по двору со своей скрипкой, намурлыкает что-то себе под нос и не замечает ничего вокруг, как будто он на небе. Чтобы опустить его на землю, я подкрадываюсь сзади и сильно хлопаю его по плечу и говорю:
— Привет, Бетховен!
— Привет, — вздрагивает Венька.
— Ну, как? — спрашиваю. — Всё пиликаешь?
— Пиликаю, — скажет Венька и улыбнётся.
— Ну, пиликай, пиликай, — усмехнусь я, а сам думаю: „Ну, и балбес“.
— Настоящий мальчишка должен быть футболистом, — говорю я Веньке. — А на скрипке пиликают только маменькины сынки. Неужели ты не понимаешь, что занимаешься ерундой.
— Понимаю, — улыбнётся Венька. — Но ничего не могу с собой поделать. Привык уже.
Так и говорит „привык“. Вот чудак!
— Так у тебя вся жизнь пройдёт, голова! — возмущаюсь я.
