Анастасия Перфильева - Далеко ли до Сайгатки?
Обзор книги Анастасия Перфильева - Далеко ли до Сайгатки?
Анастасия Витальевна Перфильева
Далеко ли до Сайгатки?
Часть первая
На чердаке
Варя сделала два шага и остановилась. Лестница скрипела и шаталась. Ступеньки на разные лады переговаривались.
«Смотри, соррвёшься!» — трещала верхняя, с широкими щелями.
«И пусть! И пусть!» — пищала нижняя.
Варя подумала, тряхнула головой и прыгнула на площадку. Перед ней была узкая фанерная дверь.
Она толкнула её. Сквозь забитое досками окно полосами падал свет, в нём плясали разноцветные пылинки. Стропила обросли паутиной. Под ними бархатным слоем лежала пыль. Прямо на Варю по мутному воздуху шла большая серая тень.
— Фу! — сказала Варя и чихнула.
Дверь захлопнулась, тень пропала.
Чердак был весь завален хламом. Чёрный двугорбый предмет стоял между окном и сложенными рамами. Пробираясь под стропилами, Варя задела его плечом. Предмет взвыл страшным голосом, а со стропил посыпались мусор и труха.
— Ну-ну! — сказала Варя.
Она сдёрнула с предмета покрывавшую его клеёнку и увидела жёлтые, как нечищенные зубы, клавиши. Четырёх не хватало, вместо них темнели дырки.
Варя потрогала клавиши: они пошипели и замолчали. Тогда она растопырила пальцы и с силой ударила по ним; клавиши опустились, и Варе показалось, что рядом жалобно заплакал ребёнок.
— То-то же! — сказала она. — Очень интересно, похоже на рояль.
Под полом кто-то громко три раза стукнул.
— Не дадут поиграть… — проворчала Варя и задёрнула клеёнку.
За рамами в углу она увидела окованный железом сундук. Варя пробралась к нему, упёрлась ногами в кирпичную трубу и откинула тяжёлую крышку. Сундук был набит книгами. Маленькими и большими, толстыми и тонкими, без рисунков и с раскрашенными картинками.
Варя вытащила пухлую, с обгрызенными краями книжищу и раскрыла переплёт.
— «…тешествие на Марс. Научно-фантастическая повесть для юношества», — прочитала она.
Оторванное жёлтое «Пу» лежало тут же. Восьми первых страниц не было вовсе. Зато на девятой был изображён молодой человек с козлиными рожками и подрисованными красным карандашом усиками.
Варя послюнявила палец и потёрла усики. Молодой человек покраснел от гнева, и она перевернула страницу.
— «С давних времён величайшие умы нашего времени…» — прочитала Варя.
«А где же Марс?» — подумала она.
За сундуком вдруг кто-то шевельнулся. Варя захлопнула книгу, сунула её под мышку и на всякий случай спряталась за трубу.
— Спокойно, — сказала она. — Приготовиться. Крыса.
Но из-за сундука вылез усатый котёнок. Он потёрся о трубу, выставил пистолетом ногу и стал умываться.
— Вот глупый, — пробормотала Варя. — Ты меня напугал.
Снизу опять постучали.
— Послушай, — сказала она. — Ты не знаешь, где здесь могут быть инструменты?
«Мурм… — ответил котёнок. — Мур-мур…»
Варя полезла к ящику у окна. В нём оказались четыре шпоры, железный ухват и деревянная колодка с номером сорок два.
Варя повертела ухват, взялась за шпоры и увидела под тёмным сводом маленькую заржавленную дверь. Прихватив с собой котёнка и книгу, Варя двинулась к ней через седые, обросшие пылью балки.
Дверь скрипнула и отворилась.
В квадратной, обитой железом каморке стояла тонкая металлическая тренога. Из треноги, остриём кверху, торчала жёлтая палка, на её конце была насажена круглая, вроде компаса, коробочка со стрелкой и делениями.
На подоконнике затянутого паутиной окошка лежал молоток с длинной ручкой. Рядом — серый от пыли кожаный чехол, похожий на футляр от очков.
Варя спустила котёнка на пол, положила книгу и взяла чехол в руки: он был расшит потускневшими нитками и застёгивался на хитро сплетённую пряжку.
Варя подёргала её и вытащила маленький сломанный нож. Лезвие покрылось ржавчиной, на белой костяной рукоятке было написано: «Соколу Ф. Б. 1918», — цифры наполовину стёрлись.
Варя почистила рукоятку подолом платья, уронила чехол, нагнулась. В это время в торчащей из пола металлической трубке что-то застучало, и Варя совершенно отчётливо услышала голос:
— Мама, подай, пожалуйста, тряпку.
— Наташка! — закричала Варя, припадая к трубке, так что пыль клубами вырвалась из-под ног. — Наташка, это ты там стучишь?
— Угу! — загудела трубка. — Варюшка, куда же ты провалилась?
— Наташка, я здесь, на чердаке! А ты где?
— А я здесь, в комнате, — ответила трубка. — Мама говорит: сейчас же слезай вниз. Нашла молоток или клещи?
— Нет! — крикнула Варя. — Я нашла книгу, я нашла котёнка, потом какой-то ножик…
— Сейчас же слезай вниз. Мы уже сами открыли окно!
Варя сунула нож в чехол, подобрала котёнка и полезла из каморки. На чердаке она огляделась, вернулась к сундуку. Подумала и запихнула чехол с ножом глубоко под книги, на самое дно. Потом с грохотом захлопнула крышку.
Чердак загудел. Пыль тёмной тучей взметнулась с полу. Варя зажала нос и выскочила в дверь.
Овражки
Всё это началось так.
— Девочки, — сказала в тот день Марья Николаевна своим дочерям Варе и Наташе, когда они обе вернулись из школы. — Девочки, я получила от дяди Бориса Матвеевича письмо. Он пишет, что задерживается в Сайгатке с геологоразведочной экспедицией до осени, и предлагает нам летом поселиться у него на даче в Овражках. Вы хотели бы?
— Хотели бы! — закричала Варя так, что стеклянные шарики в люстре зазвенели.
— Конечно, хотели бы, — сказала Наташа.
— Тогда собирайтесь, поедем убирать дачу. Варя, достань из шкафа рюкзак, а ты, Наташа, позвони на Казанский вокзал и узнай, когда отходит ближайший поезд. И оставьте Мухе побольше молока, у неё ведь будут щенята.
…День был чудесный.
Варя пристроилась у окна вагона и, прижавшись к стеклу так, что нос сплющился в белую лепёшку, разглядывала стоящую рядом электричку. Наташа уже несколько раз раскрывала учебник литературы — приближались экзамены. Марья Николаевна дремала, откинувшись на спинку сиденья.
Наконец паровоз дёрнул состав. Мимо окон побежал серый, уступами, забор.
— Мама, — спросила Наташа, — когда мы с тобой последний раз были в Овражках, весь сад у дяди Бориса Матвеевича зарос георгинами, помнишь?
— Да. И георгины ждут нас. Сегодня суббота, мы сможем поработать целых два дня…
— А дом большой? — спросила Варя.
— Большой. Дядя не жил в нём три года, с тех пор как уехал на Урал с геологоразведочной экспедицией. Варя, опусти, пожалуйста, ноги и не задирай колени к подбородку!
Наташа дёрнула ремни на окошке, но оно не открывалось. Была ещё совсем ранняя весна…
Никакой станции не оказалось.
Посреди поля стоял похожий на сарай дом. На нём тощими буквами было написано «Овражки» и помельче «Разъезд 48 км».
У забора, привязанный за ногу, лежал телёнок. Сердитая однорогая коза отстукивала копытами по шпалам.
Варя первая соскочила с подножки вагона и побежала по тропинке. Наташа помогла спуститься Марье Николаевне.
За полем начиналась деревня. Дальше шумел голыми ветками лес. Поле было ещё чёрное, только местами пробивалась ярко-зелёная трава. И лес был тоже чёрный, над ним с шумом кружились грачи.
— Теперь сюда, я помню! — крикнула Наташа.
Впереди показалась светлая полоска — пруд. Он весь зарос осокой, только на середине шевелилась и блестела вода.
— А вот и дядина дача!
Отсюда видна была только крыша. Она темнела между деревьями. Потом за ветками мелькнула кирпичная труба, резной балкон. Большими глазами-окнами смотрел на людей пустой дом.
— Почему дядя построил дачу так далеко от города? Даже электричка не ходит, один паровик! — спросила притихшая Варя.
— Видишь ли, девочка, этот участок получила и выбрала сама бабушка Ольга Васильевна. Ей очень понравилась такая глушь. Кстати, Варя, ты хорошо помнишь, что положила на место ключ от нашей квартиры?
— Хорошо помню, положила, — бойко ответила Варя. — Маленький и блестящий, от квартиры, я спрятала, как всегда, под дверь, а большой и ржавый, от дачи, — как ты велела, к тебе в сумочку.
— Ну, смотри… Вот и калитка.
Марья Николаевна подёргала засов, скинула его с петли. Калитка распахнулась. К остеклённой террасе вела заросшая дорожка. Разноцветные стекляшки блестели на ступеньках. Резные перила потемнели от дождя и сырости.
Наташа и Варя обежали вокруг дома.
В углу сада стояла беседка. Когда-то она была обвита хмелем, и сейчас ещё кривые засохшие стебли свисали с точёных столбиков. В беседке стояли круглый, в трещинах, стол и скамейка. У неё была оторвана спинка. На полу валялись бумажки, сухие листья. Ветер гулял под остроконечной крышей.
