Татьяна Семенова - Дочь Нефертити
Глава 56
ЧТО ДАЛЬШЕ?
Временной зазор между исчезновением людей и предметов, «улетающих» в далекие века, и возвращением их назад чисто теоретически измерялся в микросекундах, то есть практически равнялся нулю — путешественники в свои и чужие прошлые жизни возвращались ровно в ту же точку на оси времени. Однако на деле наблюдающие со стороны люди становились свидетелями достаточно долгого процесса: вокруг объекта перемещения начинал клубиться туман, становясь всё гуще, превращаясь в сплошное непроницаемое для глаза облако и, наконец, таял, исчезая полностью. Затем, с видимым разрывом в несколько секунд абсолютно прозрачный воздух вновь затуманивался, и события раскручивались, как в кино, если плёнку запустить обратным ходом. На финише, разумеется, из облака мог появиться и совсем другой человек или тот же, но трудно узнаваемый — из-за причёски, одежды, загара, грязи, порою сильных увечий, а иногда — были и такие случаи — возвращался попросту труп.
И время от фактического «отлета» до прибытия исчислялось таким образом уже несколькими минутами.
Сам Рафаэлич в эти минуты не любил стоять возле стартовой площадки и ждать, с содроганием гадая: вернётся — не вернётся, и кто вернётся. Он предпочитал ждать окончания очередного эксперимента у себя в кабинете и приходил поздравить вернувшихся или посочувствовать коллегам уже по звонку подчиненных. Он вёл себя, как нормальный отец в ожидании загулявших допоздна детей: отвлекался на другие дела и не думал о самом страшном. Роль заботливой и нервной мамы, бегающей от двери к телефону и обратно с трудно сдерживаемым желанием обзвонить все морги, исполняли в Лаборатории другие, чаще всего — начальник службы безопасности генерал Круглов. И на этот раз лично он встречал материализовавшихся из облака Булаева с Соколовым.
Слава Богу, ребята были живы-здоровы, вот только выражения лиц чуточку подкачали: оба выглядели замученными, расстроенными и виноватыми.
— Ну, докладывайте, орлы! — сурово сказал Круглов.
— Задание не выполнено, — как можно более нейтрально постарался произнести Булаев.
— Почему? — спросил Круглов уже мягче.
— Мы упустили их и приняли решение возвращаться, так как рисковать собственной жизнью при исчезающе малой надежде на успех сочли нерациональным.
— Исчезающе малая надежда… — раздумчиво повторил генерал. — Да вы просто поэт, капитан! Хорошо, через два часа представите подробный отчёт. У вас та же задача, старший лейтенант Соколов.
— Задание понял, товарищ генерал майор, — Максим вытянулся по стойке «смирно», и в египетской одежде смотрелось это достаточно комично.
А Круглов уже вызвал кого-то по мобильному и спрашивал:
— Они вернулись? Что?! И вы их упустили? Потрясающе! — он не удержался и начал хохотать.
В этот момент дверь распахнулась и вошёл Рафаэлич. Он несколько опешил от увиденного, улыбнулся и еще не успел ни о чём спросить, когда Круглов сам, давясь от хохота поведал:
— Роман, они их опять упустили!
— Кто — они? — решил уточнить Каюмов.
— И те, и другие, — генерал ничего не мог с собой поделать и всё продолжал смеяться.
Рафалич смеяться не стал, только улыбнулся ещё шире и радостней, а вслух выдал одно, но совершенно неожиданное для Максима и Сергея слово:
— Отлично!
И никакой иронии в этой короткой реплике. И никакого продолжения.
Оперативники, провалившие задание и ожидавшие самых серьезных разборок, стояли перед начальством совершенно обескураженные.
— Разрешите идти? — спросил, наконец, Булаев.
— Да, конечно, — кивнул Рафаэлич. — Пишите отчёт. Впрочем, постойте, один вопрос. Только честно. Вы не играли с ними в поддавки?
— Ну, знаете… — обиделся Сергей. — Я там готов был каждому из них шею свернуть!
— Молодцы, ребята! — ещё раз загадочно похвалил шеф. — Спасибо за отличную работу.
А уже возле дверей Сергей и Максим успели услышать, как генерал Круглов спросил у Рафаэлича:
— Ну что, будем брать их здесь по-взрослому?
— Нет, — ответил Каюмов абсолютно серьезно, — для чистоты эксперимента надо дать им шанс третий раз слетать в прошлое. Два путешестия — это ещё не статистика…
В коридоре Сергей спросил у Максима:
— Ты что-нибудь понял?
— Так, кое-что, — уклончиво ответил Максим. — Я тебе потом объясню. Давай для начала отчет напишем
— Ладно, — согласился Сергей угрюмо, — но, прежде всего, я бы помылся и переоделся.
— Разумеется, — не спорил Максим.
И они зашагали в сторону душа.
— Ну вот, — тихо сказал Ваня, когда белый туман рассеялся полностью, и унылый интерьер чердака проступил, как на только что проявленной фотографии, — будто никуда и не уезжали.
— А никуда и не уезжали, — проговорил Саша, сразу по-деловому приглядываясь к окну и подоконнику. — Считай, поспали немного и проснулись. Теперь спать некогда.
Аня молчала, она как-то особенно тяжело переносила эти мгновенные перемещения, и говорить ей совершенно не хотелось. А озираться по сторонам было скучно и бессмысленно: всё то же самое. И проблемы те же.
Безобразно громкий стук в дверь прервал их ничего не значащую беседу и мигом вывел из печально-философского ступора.
Саша бросился к окну, на ходу расстегивая сумку и таща лестницу наружу.
— Штыри давай! Быстро! — крикнул он Ване. — И молоток.
— Открывайте! — раздалось из-за двери. — Всё равно сломаем, а бежать-то вам некуда!
Новый сильнейший удар сотряс многострадальную дверь.
— Ещё пара таких ударов, — сказал Ваня, — и дверь не выдержит.
Саша начал вколачивать клин в стену под подоконником. Получалось не очень складно, но ведь совсем не было времени подумать. Хорошо еще, что в девятнадцатом веке стены делали деревянные, а не бетонные.
— Стой! Не так! — прервал его Ваня. — Вбивать надо прямо в подоконник, вертикально и лишь чуть-чуть под углом.
— Зачем? — не понял Саша в спешке. — Соскочить же может.
— Вот и хорошо, — странно ответил Ваня. — Делай, как я говорю, и быстрее, быстрее!
— Я поняла! — обрадовалась Аня. — В этом случае, когда мы слезем вниз, будет возможность сдернуть лестницу и унести с собой.
— Молодец! — похвалил её Ваня. (Ах, как редко они хвалили друг друга!).
— Только с собой не обязательно брать, главное — не дать возможности нашим врагам воспользоваться ею, — добавил Саша, который тоже всё понял и теперь вбивал уже второй клин.
— Ну, давай, Анют, — распорядился Ваня, — полезай первая, как говорится, lady — first[4].
— Ты не прав, — возразил Саша. — Первый рискует больше. Давай сам вперед. Если всё крепко, тогда уж и Ане можно.
Ваня, стушевавшись и не говоря больше ни слова, перемахнул через подоконник.
Дверь трещала от очередного удара.
— Нормально всё, — крикнул он уже снизу. — По длине чуть-чуть не хватает, но я тебя поймаю, если что. Поторопись, Анют!
Аня дрожащими руками ухватилась за верёвочную лестницу и начала спускаться.
— Вниз не смотри, если высоты боишься, — посоветовал Саша.
Лестница проминалась под каждым шагом, её ужасно мотало из стороны в сторону, как во время качки на корабле. Аня не только не смотрела вниз, она вообще зажмурилась, но кончилось все на удивление быстро. Крепкие руки Вани подхватили её за талию и поставили на чуть покатую крышу одноэтажной пристройки.
Оба посмотрели наверх. Саши в окне не было.
— Ну, и где он? — ещё почти спокойно спросила Аня.
— Задерживается, — машинально ответил Ваня, словно речь шла о чём-то вполне обыденном.
— Где задерживается?! — глаза девушки округлились, голос срывался на плач.
— Всё! — он понял, что вариантов нет. — Лезу обратно!
И уже успел вскарабкаться на несколько ступенек, когда Сашина нога… А Сашина ли? Ну, конечно, Сашина!.. высунулась из окна. А вот и он весь спускается им навстречу, да ещё ворчит по дороге:
— Прыгайте, прыгайте вниз, что вы здесь толпитесь? Спешить надо!
Ваня прыгнул первым, выбрав для приземления клумбу — единственное место, где был мягкий грунт, — а не асфальт и повернулся подстраховать Аню, но та лихо спрыгнула рядом и даже устояла на ногах.
— Подумаешь, высота! — фыркнула она. — С лошади прыгать не многим ниже.
А Саша, схватив лестницу за нижнюю ступень, встряхивал её, придавая волнообразные движения, и со второй попытки ему удалось лишить врагов важного преимущества.
— Кинь её сюда, — попросил Ваня.
— Зачем, — не понял Саша. — Бежать надо как можно скорее.
— Да ты что! — возмутился Ваня. — Лестница из Древнего Египта. Такой экспонат, а он выбросить хочет!
— Ладно, — смирился Саша, спихивая лестницу вниз, и прыгая следом. — Только сам потащишь. И чтоб не отставать у меня!
Он бежал первым, указывая дорогу. Правда, и Сашино знание местных закоулков оказалось несовершенным. Всё так быстро менялось в центре Москвы, что воспоминания детства помогали уже с трудом. Ветров, конечно, бывал здесь и в последние годы, любил иногда ностальгически прошвырнуться по старинным переулочкам. Но что касается проходных дворов, их становилось всё меньше. Достаточно было полгода не побывать где-то — и вот уже на месте арки или прохода — глухой забор, а то и совершенно новый особняк в стиле восемнадцатого столетия. В общем, несколько раз маршрут их стремительного бегства приходилось изменять, дважды — форсировать препятствия в виде чугунных оград, и один раз, миновав шлагбаум, промчаться по закрытой территории под крики охранников солидного банка. Но в итоге всё обошлось, и они вынырнули из путаницы Арбатских дворов на Пречистенку, почти на площадь в двух шагах от величественного подсвеченного в темноте Храма Христа Спасителя. Улица была как-то ненормально пуста для еще весьма не позднего часа. Ребята остановились, посмотрели друг на друга, и Ваня сказал, тяжело дыша:
