Коллектив авторов - Психолингвистика. Учебник для вузов
– Язык представляет собой важнейший компонент человеческой культуры, причем по сравнению с другими ее проявлениями он наиболее бессознателен, «в нем никогда нельзя видеть намеренное произведение, создание народов», которые пользуются им, сами не зная, как его построили. Поскольку язык отражает каждую стадию развития культуры, существуют более и менее совершенные языки, хотя, как неоднократно оговаривает Гумбольдт, «язык и цивилизация вовсе не всегда находятся в одинаковом соотношении друг с другом». Более того, так называемые примитивные и некультурные языки могут иметь в своем устройстве выдающиеся достоинства, превосходя в этом отношении «языки более культурных народов».
– Язык следует рассматривать не как мертвый продукт, а как созидающий процесс; он представляет собой не продукт деятельности (ergon), а деятельность (energeia). В подлинном и действительном смысле под языком следует понимать всю совокупность актов речевой деятельности, представляющей собой постоянно возобновляющуюся работу духа, которая направлена на то, чтобы сделать артикулируемый звук пригодным для выражения мысли. Поэтому расчленение языка на слова и правила представляет собой не что иное, как мертвый продукт научного анализа (хотя необходимость последнего Гумбольдт вполне признает). С другой стороны, следует отличать язык как массу всего, произведенного речью, от самой речи в устах народа.
– Язык состоит из материи (субстанции) и формы. Материя представляет собой звук и совокупность тех впечатлений, которые предшествуют образованию понятия, совершаемого с помощью языка. При этом в языке не может быть никакой неоформленной материи: сам звук становится членораздельным благодаря приданию ему формы. Именно она и составляет суть языка, определяясь как «постоянное и единообразное в деятельности духа, возвышающее членораздельный звук до выражения мысли, взятое во всей совокупности своих связей и систематичности». Форма каждого языка специфична и неповторима, хотя форма отдельных генетически родственных языков должна находиться в соответствии с формой всей семьи языков, к которой они принадлежат. Вместе с тем, когда речь идет о самых общих чертах, то можно говорить и об общей форме всех языков.
– Языковая форма не сводится к внешней звуковой форме (выражению, создаваемому языком для мышления). Гораздо более важна внутренняя форма, представляющая собой выражение народного духа, способ объективации мысли в языке. В этом смысле язык отражает не предметы, а понятия о них: например, в санскрите слона называют либо дважды пьющим, либо двузубым, либо снабженным рукою. Каждое название содержит особое понятие, но все они обозначают один и тот же предмет.
– Характернейшей чертой языка является то, что он как целое состоит из диалектически связанных друг с другом противоречий – антиномий. Кроме уже отмеченных выше (противопоставление языка и речи, языка и мышления и др.), можно указать и некоторые другие. Например, язык субъективен по отношению к познаваемому и объективен по отношению к человеку; он вечно изменяется и в то же время необыкновенно устойчив; он принадлежит одновременно и отдельному человеку и целому коллективу. С этим связана важнейшая особенность процесса коммуникации: говорящий и слушающий, воспринимая предмет с разных сторон, вкладывают в одно и то же слово не вполне одинаковый смысл. Поэтому взаимное понимание между говорящими есть вместе с тем непонимание, а согласие в мыслях и чувствах – в то же время и несогласие.
Представленные материалы о взглядах Гумбольдта на природу языка обнаруживают психолингвистический вектор в основании его позиции: выявление связи языковых проявлений со сторонами человеческой психики – духом народа, духом индивида. Эта тема в несколько модифицированной форме сохраняет свое значение в современной психолингвистике. Можно в положительном смысле отметить стремление ученого конкретизировать эти трудно определимые понятия. «Дух народа», «духовная сила народа» сближаются им с феноменом мышления, познанием мира, представлениями, ощущениями, действиями. Он пишет: «первое и самое существенное из того, что дух требует от языка – это не смешение, а четкое разграничение вещи и формы, предмета и отношения… такое разграничение происходит только при образовании грамматических слов». В этой связи Гумбольдт подчеркивает, что именно язык дает такую форму, в языке не может быть никакой неоформленной материи. Постоянное и единообразное в деятельности духа возвышает членораздельный звук до выражения мысли. Гумбольдт выделяет понятие внутренней формы языка как способ объективации мысли. В этой связи находятся его работы по исследованию многих типов языков – флективных, аффиксальных, аморфных и др.
Отметим, однако, что при конкретном характере психолингвистических исследований Гумбольдта, психологическую часть его работ и используемые понятия все же следует признать расплывчатыми и в известной мере абстрактными. Все же само направление его поиска сохраняет значение и в наши дни.
2.1.7. Язык и мысль. А. А. Потебня и развитие лингвистического психологизма в России
Среди последователей Гумбольдта видное место принадлежит нашему соотечественнику Александру Афанасьевичу Потебне (1835–1891). Главная тема его труда – вопрос о соотношении языка и мысли. Эта тема, по его мнению, исчерпывает все языковедение. Основная идея Потебни состояла в том, что язык формирует мысль, является порождающим мысль механизмом. Отсюда возникает возможность увидеть в языкознании материал для изучения развития мысли. Так, грамматические категории дают возможность развиться основным категориям мысли. Построение предложений можно рассматривать как взаимодействие понятийных категорий. Рост предикативности в языке связан с эволюцией сознания, когда идея процесса, динамики становится ведущей. В этих общих воззрениях Потебни на природу языка можно видеть развитие той линии, которая связана с идеей «промежуточного мира» (мира, создаваемого языком) Вайсгербера, гипотезой лингвистической относительности Сепира-Уорфа.
С концепцией А. А. Потебни связано представление о развитии лингвистического психологизма в русском языкознании второй половины девятнадцатого века. Много лет он был профессором Харьковского университета, воспитавшим целую плеяду талантливых (правда, уступавших своему учителю) исследователей и положившему начало направлению, вошедшему в историю науки под именем «потебнианства», или Харьковской лингвистической школы (хотя воздействие его идей и не ограничивалось только кругом непосредственных слушателей). Если первоначально в Потебне видели прежде всего продолжателя идей Гумбольдта и Штейнталя на российской почве, то начиная со второй половины прошлого столетия стали акцентироваться прежде всего оригинальность и своеобразие его мировоззрения. Неоднократно отмечалась и широта его интересов: помимо собственно лингвистических работ наследие харьковского языковеда включает труды, посвященные литературоведению, фольклору, мифологии, философии искусства и др.
Приходится принимать во внимание то обстоятельство, что теоретические работы харьковского языковеда (прежде всего относящаяся к 1862 году книга «Мысль и язык» и многотомное исследование «Из записок по русской грамматике», две первые части которого были защищены в качестве докторской диссертации в 1874 году) написаны достаточно своеобразным языком и отличаются специфическим стилем изложения, в какой-то степени затрудняющим выделение основных положений его концепции и последовательное и непротиворечивое изложение последних[8]. Взгляды Потебни можно формулировать в нижеследующих основных тезисах.
А. А. Потебня
Язык и мышление находятся в сложных и противоречивых отношениях друг с другом. С одной стороны, «область языка далеко не совпадает с областью мысли (ср. творческую мысль живописца, музыканта, шахматиста)»; с другой же – «язык есть необходимое условие мысли отдельного лица даже в полном уединении: средство не выражать уже готовую мысль, а создавать ее…»
Язык представляет собой не сложившийся продукт, а деятельность, поток непрерывного словесного творчества (ср. соответствующие высказывания В. фон Гумбольдта). Поэтому слово приобретает смысл только в речи, функционируя в составе предложения и проявляя свои свойства по отношению к другим словам: «… Вырванное из связи слово мертво, не функционирует, не обнаруживает ни своих лексических, ни тем более формальных свойств, потому что их не имеет».
Отсюда Потебня делает вывод, что реально слово всегда имеет только одно значение, поскольку «малейшее изменение в значении делает его другим словом».
В каждом слове выделяется три элемента: членораздельный звук, представление и значение. При этом между значением и представлением существует неравенство: в значении всегда заключено больше, чем в представлении. «Поэтому значение, имеющее более широкий характер, стремится оторваться от сравнительно узкого представления (ср., например, соотношение слова „защита“ со словом „щит“). В результате между ними растет несоответствие, могущее привести к забвению представления».
