Юрий Дмитриев - Соседи по планете Млекопитающие
И все-таки медведь — хищник. Хищник могучий и ловкий, хитрый и осторожный. При необходимости он может тащить по лесу ношу в 400–500 килограммов или мчаться со скоростью скаковой лошади, причем быстро бежать может не один километр, способен, несмотря на свою неуклюжесть, совершать молниеносные броски или подкрадываться с такой осторожностью, что даже чуткие косули не слышат его приближения.
У медведя слабое зрение, но слух и обоняние развиты прекрасно, и это очень помогает ему в охоте. Но при всем при этом охотится медведь на крупных зверей не так уж часто.
Основная пища медведя — мелкие грызуны, насекомые и различные коренья и орехи, ягоды и грибы, молодые побеги и прочая растительная пища. Ну, и конечно, очень любит медведь мед. Так любит, что приходит иногда за ним на пасеку, хотя не очень-то склонен приходить туда, где чувствует присутствие человека. Даже на «овсы», то есть на овсяное поле, медведь приходит только в том случае, если это поле поближе к лесу и подальше от человека. А ведь овес для медведя — не просто лакомство. Пожалуй, ничто так не помогает медведю «толстеть», как поспевающий овес: благодаря овсу за 2–3 недели медведь прибавляет в весе килограммов 20–25. Люди испокон веков были уверены, что медведь на овсяном поле производит полный разгром, причем не столько съедает, сколько портит — топчет и мнет. Но сравнительно недавно зоологи решили проверить — так ли уж верна эта молва? И вот выяснилось, что много напраслины возведено на зверя. То есть овес-то он ест, но не так уж много съедает, как предполагалось, и, конечно, кое-что вытаптывает и мнет на поле, но гораздо меньше, чем считали до сих пор.
Зиму медведи проводят в берлоге. Лежат там месяцев по 5–6. В это время у них сходит кожа со ступней, и звери усиленно лижут лапы. Видимо, отсюда пошла поговорка «сосать лапу, как медведь». Ну, тут спорить не стоит. А вот мнение, что медведь зимой спит беспробудно, — совершенно не верное. Медведи спят не так уж беспробудно. А у медведиц это время вообще очень беспокойное — зимой у них появляется потомство. Рождаются медвежата слепыми, беспомощными и очень маленькими: новорожденный медвежонок весит примерно граммов 500 (а мамаша — килограммов 150–200!). Таким медвежатам много еды, то есть молока, не надо. Да у матери и не может быть много молока — ведь всю зиму она ничего не ест.
К весне медвежата подрастут — вес их достигнет 6–7 килограммов, а взрослые за зиму сильно похудеют. Особенно худеют медведицы — они за зиму нередко теряют до 50 килограммов. Но если медведи, выйдя из берлоги, начинают активно разыскивать пищу, быстро полнеть и набирать силу, то медведица ведет себя иначе: найденную еду она в первую очередь отдает малышам, как бы ни была голодна сама. При этом она постоянно внимательно следит, нет ли опасности, учит детишек находить различные коренья и луковицы, показывает, как придавить юркого грызуна и как взбираться на деревья, обучает малышей плаванию. Все лето бродит мамаша с детенышами. К осени они уже здорово подрастают, становятся почти самостоятельными, но мамашу не покидают и остаются с ней зимовать. И на следующий год часто остаются с матерью. А когда у матерей появляются новые малыши, старшие братья и сестры все лето будут опекать младших и помогать мамаше воспитывать их (таких «воспитателей» называют пестунами). Любопытно, что на прогулке такая семейка двигается в строго определенном порядке: впереди идет мамаша, за ней малыши, а замыкают шествие пестуны. Малышей как бы охраняют с двух сторон.
Люди медведей знают очень давно — еще неандертальцы сталкивались с медведями, причем решались даже отвоевывать у них пещеры для жилья.
В течение многих сотен лет почти до нашего времени медведи жили в непосредственной или относительной близости к человеку. Казалось бы, за многие-многие годы люди уже хорошо изучили медведей. Действительно, охотники знают медвежьи повадки, дрессировщики (а медведи — постоянные участники не только цирковых представлений, их показывали и в балаганах, с ними когда-то ходили поводыри по деревням, и дрессированный цепной медведь показывал разные «штуки») тоже немало знают о медведях. И конечно же, ученые накопили большой материал об этих хищниках. Тем не менее люди знают о медведях (как это недавно выяснилось) не так уж много. Точнее, многого еще не знают. Например, существовало и существует до сих пор мнение, что медведи выходят из берлоги сильно отощавшими и очень голодными. Но опыты, проведенные в Центральном лесном заповеднике, показали обратное: вышедшие из берлоги после зимней спячки молодые медведи проявляли активность во всем, кроме отыскивания еды — еду они даже не пытались отыскивать.
Некоторые ученые считают, что это «воздержание» — выработанная в течение тысячелетий мера предосторожности: после долгого голодания обильная пища может привести к несварению желудка, может вызвать расстройство пищеварения. Тем более что у медведей, вышедших из берлоги, кишечник на 1,5–2 метра короче, а стенки толще, чем были до спячки. Вскоре эти изменения исчезнут, но пока все не войдет в норму, медведь продолжает голодать, «доедает» зимние «запасы», то есть живет за счет подкожного жира.
Но всегда и всюду ли так происходит у медведей — сказать пока нельзя. Вообще, вопрос питания — один из еще не проясненных вопросов в жизни этого зверя. И других вопросов много. Например, неизвестно, почему одни звери ложатся в спячку в тех же районах, где живут летом, а другие уходят за многие километры, в совершенно иные места; почему одни звери сравнительно легко и быстро привыкают друг к другу, другие же никак не могут преодолеть «барьер несовместимости»; почему одни устраивают берлоги кое-как, другие делают их очень тщательно. И еще на много вопросов, связанных с жизнью медведей, пока нет ответов. Ответы, конечно, будут найдены, хотя сделать это нелегко, кроме всего прочего, еще и потому, что медведи — животные с очень ярко выраженной индивидуальностью, и почти невозможно встретить двух похожих по характеру медведей. Тем более необходимо сделать все возможное, чтобы эти звери были спасены, тем более необходимо бережно подходить к каждому зверю: ведь это — индивидуальность!
Сейчас в нашей стране, по приблизительным подсчетам, живет 50 тысяч бурых медведей. «Эта цифра совсем не велика, если учесть огромные пространства нашей родины, и положение с медведем нельзя считать благополучным», — пишет профессор А. Г. Банников. И хотя в некоторых республиках нашей страны охота на медведей ограничена или полностью запрещена, зверей этих становится все меньше и меньше. Правда, советский ученый С. Кучеренко считает, что в СССР живет до 100 тысяч медведей и в Сибири их необходимо отстреливать. С мнением С. Кучеренко согласны не все, многие считают, что медведей гораздо меньше. Но даже если в Сибири их действительно десятки тысяч, то в европейской части СССР их примерно тысяч 15, а в Центральной России — не более 500 зверей. К тому же надо учитывать, что в жизни бурых медведей бывают тяжелые периоды — бесснежные зимы, неурожай кедровых орехов, которыми в основном питаются осенью медведи в Сибири и благодаря которым нагуливают необходимый для зимовок подкожный жир. Если медведи не накопят достаточно жира, они часто не залегают в берлоги, бродят по лесу, нападают на все живое, в том числе и друг на друга. После таких зим поголовье медведей сокращается, иногда и очень значительно.
В жизни родича нашего бурого медведя — медведя черного тоже бывают такие периоды. Но как бы ни был он голоден, как бы ни было ему плохо — не пойдет он зимой бродить по лесу, разбойничать, а тем более нападать на себе подобного.
Черного медведя зовут еще гималайским, и белогрудым, и уссурийским, и тибетским, и азиатским. Во всех этих названиях зафиксированы два характерных признака: место обитания и окраска. Этот медведь действительно живет в Азии (на склонах Гималаев, в Индокитае, Южном и Восточном Китае). В СССР он водится в Уссурийском крае и к северу от Амура. Он действительно весь черный, и только на груди у него большое белое пятно. Так что все названия правильные. К ним можно было бы прибавить и еще одно — оно не только было бы правильным, но и подчеркивало бы удивительную, несвойственную медведям особенность. Его можно было бы назвать дуплогнездящимся.
Бурые медведи хорошо лазают по деревьям лишь в молодости. Потом тяжеловесному мишке становится уже трудно карабкаться по стволу. А черный, несмотря на порядочный вес, всю жизнь это проделывает, и проделывает довольно ловко. И даже прыгать может с высоты 4–6 метров. На дереве медведь спасается от опасности — врагов у него достаточно. На дереве находит себе еду — орехи, ягоды, плоды. А если медведь набредет на плодоносящее дерево — устроит себе временное кормовое гнездо: наломает веток, уложит их между сучков, укрепит, даже иногда что-то вроде навеса соорудит и сидит там, наслаждается. Но, конечно, не ради того, чтобы кейфовать, устраивает себе медведь такое гнездо — просто он не может одновременно и держаться за ствол и доставать еду. Берлоги свои медведь устраивает тоже на деревьях. Найдет подходящее толстое дерево с дуплом (большей частью это тополь или липа — древесина у них мягкая), залезет в него, соскребет со стенок труху — это будет подстилкой — и заляжет на зиму. Самец в своем дупле проспит всю зиму, не просыпаясь, а самка проведет зиму не очень спокойно: в январе — феврале она родит и будет кормить двух крошечных медвежат — у черных медведей новорожденные медвежата еще меньше, чем у бурых. И еще более беспомощны. И развиваются они тоже медленно. Даже весной, выбравшись из дупла, медвежата продолжают еще некоторое время питаться молоком матери, хотя уже едят молодую зелень и насекомых. Мамаша не только очень заботливая, она по-настоящему самоотверженная: если зимой попытаться выгнать ее из дупла — ни за что не уйдет, не бросит детишек. Она остается в дупле рядом с беспомощными малышами, даже когда лесорубы спиливают дерево. Этим пользовались и охотники: отыскивая дупло с медведями, они подпиливали дерево и убивали всю семью. Если же медведица оказывалась в дупле одна, это еще не значило, что, убивая ее, охотники не губили всю семью: дело в том, что в одном дупле находится мамаша с новорожденным, а с подросшими за лето медвежатами ей в одном дупле часто бывает тесно. Поэтому зимуют они врозь, а весной снова встречаются, и мамаша продолжает опекать еще не ставших самостоятельными медвежат. Самостоятельными они станут лишь через два года. Поэтому гибель матери — это почти наверняка и гибель медвежат, зимующих в других дуплах.
