Галина Шалаева - Литературное чтение
Пушкин Александр Сергеевич
(1799–1837)
поэт, прозаик, драматург, критик
Александр Сергеевич Пушкин родился в Москве в семье отставного майора Сергея Львовича Пушкина, принадлежавшего к старинному, но обедневшему дворянскому роду. Мать поэта, Надежда Осиповна, была внучкой Ибрагима Ганнибала, выходца из Северной Абиссинии.
Пушкин, как и все дворянские дети того времени, получил домашнее образование у гувернеров и учителей-французов.
Но русские народные сказки, былины, предания, звучавшие из уст его няни Арины Родионовны, раскрыли перед будущим поэтом красоту и величие русского языка, пробудив в нем любовь к русскому народу.
В 1811 году Пушкин поступил в Царскосельский лицей. Время учебы в Царском Селе совпало со знаменательным событием в истории России – победой в Отечественной войне 1812 года, поэтому стихи Пушкина этого периода проникнуты патриотическим духом, любовью к России и ее народу.
Самым значительным стихотворением этого времени было «Воспоминания в Царском Селе», которое Пушкин прочитал на выпускном экзамене в Лицее в 1815 году. Имя поэта стало известно за пределами Лицея.
После окончания учебы, живя в Петербурге, Пушкин завершает свое первое крупное произведение – поэму-сказку «Руслан и Людмила», в которой он обращается к истории русского народа и широко использует старинные русские сказания.
За вольнолюбивые стихи и эпиграммы на царя в 1820 году Пушкин был выслан из Петербурга на юг. В ссылке на Кавказе, в Крыму, Молдавии и Одессе поэт пробыл 4 года. На юге он начал писать роман в стихах «Евгений Онегин», который закончил в 1830 году. Этот год творческой жизни поэта вошел в историю под названием «Болдинская осень». Пушкин пробыл в имении Болдино три месяца, которые считаются вершиной творчества великого поэта. В 1830 году он создал пять прозаических произведений под общим названием «Повести покойного Ивана Петровича Белкина». В 30-е годы Пушкин все чаще обращается к прозе. Царь и его окружение ненавидели «певца свободы» и поэтому расправились с поэтом рукой чужеземца Ж. Дантеса. 27 января 1837 года между ним и Пушкиным состоялась дуэль. Поэт защищал честь жены, своей семьи и был тяжело ранен.
Через два дня Пушкина не стало.
Сказка о рыбаке и рыбке
Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Они жили в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Старик ловил неводом[17] рыбу,
Старуха пряла свою пряжу.
Раз он в море закинул невод, —
Пришёл невод с одною тиной.
Он в другой раз закинул невод, —
Пришёл невод с травой морскою.
В третий раз закинул он невод, —
Пришёл невод с одною рыбкой,
С непростою рыбкой, – золотою.
Как взмолится золотая рыбка!
Голосом молвит человечьим:
«Отпусти ты, старче[18] меня в море,
Дорогой за себя дам откуп:
Откуплюсь чем только пожелаешь».
Удивился старик, испугался:
Он рыбачил тридцать лет и три года
И не слыхивал, чтоб рыба говорила.
Отпустил он рыбку золотую
И сказал ей ласковое слово:
«Бог с тобою, золотая рыбка!
Твоего мне откупа не надо;
Ступай себе в синее море,
Гуляй там себе на просторе».
Воротился старик ко старухе,
Рассказал ей великое чудо:
«Я сегодня поймал было рыбку,
Золотую рыбку, не простую;
По-нашему говорила рыбка,
Домой в море синее просилась,
Дорогою ценою откупалась:
Откупалась чем только пожелаю.
Не посмел я взять от неё выкуп;
Так пустил её в синее море».
Старика старуха забранила:
«Дурачина ты, простофиля!
Не умел ты взять выкупа с рыбки!
Хоть бы взял ты с неё корыто,
Наше-то совсем раскололось».
Вот пошёл он к синему морю;
Видит – море слегка разыгралось.
Стал он кликать золотую рыбку,
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка,
Разбранила меня моя старуха,
Не даёт старику мне покою:
Надобно ей новое корыто;
Наше-то совсем раскололось».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Будет вам новое корыто».
Воротился старик ко старухе,
У старухи новое корыто.
Ещё пуще старуха бранится:
«Дурачина ты, простофиля!
Выпросил, дурачина, корыто!
В корыте много ль коры́сти[19]?
Воротись, дурачина, ты к рыбке;
Поклонись ей, выпроси уж избу».
Вот пошёл он к синему морю
(Помутилося синее море),
Стал он кликать золотую рыбку,
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Ещё пуще старуха бранится,
Не даёт старику мне покою:
Избу просит сварливая баба».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом,
Так и быть: изба вам уж будет».
Пошёл он ко своей землянке,
А землянки нет уж и следа;
Перед ним изба со светёлкой[20],
С кирпичною, белёною трубою,
С дубовыми, тесовыми вороты[21].
Старуха сидит под окошком,
На чём свет стоит мужа ругает:
«Дурачина ты, прямой простофиля!
Выпросил, простофиля, избу!
Воротись, поклонись рыбке:
Не хочу быть чёрной крестьянкой,
Хочу быть столбовой дворянкой[22]».
Пошёл старик к синему морю
(Не спокойно синее море);
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Пуще прежнего старуха вздурилась,
Не даёт старику мне покою:
Уж не хочет быть она крестьянкой,
Хочет быть столбовою дворянкой».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом».
Воротился старик ко старухе.
Что ж он видит? Высокий терем.
На крыльце стоит его старуха
В дорогой собо́льей душегре́йке[23],
Парчовая на маковке кичка[24],
Жемчуги́ огрузи́ли шею,
На руках золотые перстни,
На ногах красные сапожки.
Перед нею усердные слуги;
Она бьёт их, за чупру́н[25] таскает.
Говорит старик своей старухе:
«Здравствуй, барыня суда́рыня,
дворянка!
Чай, теперь твоя душенька
довольна».
На него прикрикнула старуха,
На конюшне служить его послала.
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась;
Опять к рыбке старика посылает.
«Воротись, поклонися рыбке:
Не хочу быть столбовою дворянкой,
А хочу быть вольною царицей».
Испугался старик, взмолился:
«Что ты, баба, белены́ объе́лась[26]?
Ни ступить, ни молвить не умеешь!
Насмешишь ты целое царство».
Осердилась пуще старуха,
По щеке ударила мужа.
«Как ты смеешь, мужик, спорить
со мною,
Со мною, дворянкой столбовою? —
Ступай к морю, говорят тебе честью,
Не пойдёшь, поведут поневоле».
Старичок отправился к морю
(Почернело синее море).
Стал он кликать золотую рыбку.
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей с поклоном старик отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Опять моя старуха бунтует:
Уж не хочет быть она дворянкой,
Хочет быть вольною царицей».
Отвечает золотая рыбка:
«Не печалься, ступай себе с богом!
Добро! будет старуха царицей!»
Старичок к старухе воротился.
Что ж? Пред ним царские палаты[27].
В палатах видит свою старуху,
За столом сидит она царицей,
Служат ей бояре[28] да дворяне,
Наливают ей заморские вины;
Заедает она пряником печатным[29];
Вкруг её стоит грозная стража,
На плечах топорики держат.
Как увидел старик, – испугался;
В ноги он старухе поклонился,
Молвил: «Здравствуй, грозная царица!
Ну теперь твоя душенька довольна».
На него старуха не взглянула,
Лишь с очей[30] прогнать его велела.
Подбежали бояре и дворяне,
Старика взашей затолкали.
А в дверях-то стража подбежала,
Топорами чуть не изрубила;
А народ-то над ним насмеялся:
«Поделом тебе, старый невежа!
Впредь тебе, невежа, наука:
Не садись не в свои сани!»
Вот неделя, другая проходит,
Ещё пуще старуха вздурилась:
Царедворцев за мужем посылает,
Отыскали старика, привели к ней.
Говорит старику старуха:
«Воротись, поклонися рыбке.
Не хочу быть вольною царицей.
Хочу быть владычицей морскою,
Чтобы жить мне в Окияне-море,
Чтоб служила мне рыбка золотая
И была б у меня на посылках[31]».
Старик не осмелился пере́чить[32],
Не дерзнул поперёк слова молвить.
Вот идёт он к синему морю,
Видит, на море чёрная буря:
Так и вздулись сердитые волны,
Так и ходят, так воем и воют.
Стал он кликать золотую рыбку,
Приплыла к нему рыбка, спросила:
«Чего тебе надобно, старче?»
Ей старик с поклоном отвечает:
«Смилуйся, государыня рыбка!
Что мне делать с проклятою бабой?
Уж не хочет быть она царицей,
Хочет быть владычицей морскою;
Чтобы жить ей в Окияне-море,
Чтобы ты сама ей служила
И была бы у ней на посылках».
Ничего не сказала рыбка,
Лишь хвостом по воде плеснула
И ушла в глубокое море.
Долго у́ моря ждал он ответа,
Не дождался, к старухе воротился —
Глядь: опять перед ним землянка;
На пороге сидит его старуха,
А пред нею разбитое корыто.
«Уж небо осенью дышало…»
