Коллектив авторов - Общая часть уголовного права
Такой подход к рассматриваемому вопросу, несмотря на всю свою убедительность, на наш взгляд, все же недостаточно оправдан.
Прежде всего, обратимся к понятию «аналогия закона». По мнению А. В. Наумова, она представляет собой «восполнение пробелов в праве, когда закон применяется к случаям, прямо не предусмотренным, но аналогичным тем, которые непосредственно регулируются этим законом».[88] В некоторых отраслях права (например, в гражданском) аналогия разрешена, однако она все равно считается исключительным средством. Причем, следует сразу оговорить, что данный способ не устраняет пробел в праве, а лишь преодолевает его применительно к конкретной ситуации.
Учитывая специфику уголовного права, обусловленную, прежде всего, его карательным характером, считаем, что какими бы благими ни были цели применения аналогии, она недопустима в данной отрасли права, и что «восполнение пробела права – это прерогатива законодателя, а не органа, осуществляющего применение права».[89] Что же касается разрешения сложившейся ситуации, то, как пишет Н. А. Лопашенко, «существует только один выход для преодоления аналогии закона – законодательное совершенствование закона, внесение в него изменений. И чем быстрее будут внесены соответствующие изменения, тем быстрее будет восстановлен в полном объеме принцип законности».[90]
Подводя итог сказанному, на наш взгляд, должен существовать полный запрет аналогии закона в уголовном праве, что на сегодняшний день и закрепляется в ч. 2 ст. 3 Уголовного кодекса. Мы полагаем, что данную уголовно-правовую норму необходимо сохранить. Ее исключение, как нам представляется, приведет лишь к дополнительным спорам о возможности применения аналогии к тем или иным случаям, в зависимости от потребностей практики.
Тесным образом с рассмотренной проблемой аналогии закона связан вопрос о расширительном и ограничительном толковании.
Еще до законодательного закрепления принципа законности С. Г. Келина и В. Н. Кудрявцев в одной из своих работ предлагали включить в него положение о том, что содержание уголовного закона следует понимать в точном соответствии с его текстом.[91] Кроме этого, некоторые авторы полагают, что только буквальное толкование можно считать верным и приемлемым с точки зрения принципов уголовного права.[92]
Вместе с тем в юридической литературе существуют и иные точки зрения. Например, С. С. Алексеев указывает на то, что «распространительное и ограничительное толкования свойственны толкованию как таковому».[93]
По мнению А. В. Наумова, применение расширительного и ограничительного толкования вполне возможно, поскольку, во-первых, «существует немало других близких по содержанию норм, которые могут повлиять в ту или другую сторону при толковании (уяснении) взятой нормы. Во-вторых, словесное выражение нормы не всегда может четко выражать то содержание, которое в нее закладывалось».[94]
Я. М. Брайнин отмечал, что «ошибка ученых, возражающих против распространительного и ограничительного толкования, состоит в том, что по их представлению эти виды толкования изменяют объем действия правовой нормы в противоречие с волей законодателя. На самом деле это не так. Правильное применение в необходимых случаях распространительного или ограничительного толкования помогает установить подлинную волю законодателя».[95]
Изложенные выше позиции вызывают у нас несколько вполне закономерных вопросов. Во-первых, как определить волю законодателя, т. е. как установить тот истинный смысл, который законодатель вкладывает в ту или иную норму? А во-вторых, как соотносятся между собой толкование закона и запрещенная Уголовным кодексом аналогия закона?
Что касается первого вопроса, то, как нам представляется, ответ на него очевиден: определить волю законодателя может только сам законодатель. И это вполне логично. Лишь тот, кто принимает закон, а не тот, кто его применяет, может разъяснить смысл и содержание его норм. Чезаре Беккариа писал: «Судьям не может принадлежать право толковать уголовные законы исключительно в силу того, что они не являются законодателями… Недостатки, связанные с точным следованием букве уголовного закона, ничтожны по сравнению с недостатками, вызываемыми толкованием».[96]
Относительно второго вопроса в юридической литературе не существует однозначного мнения. М. А. Кауфман отмечает, что «фактически расширительное толкование по существу представляет собой скрытую аналогию уголовного закона, им же и запрещенную».[97] Подобной точки зрения придерживается и С. Ф. Милюков, который считает, что «аналогия укрылась под личину так называемого расширительного (или распространительного) толкования».[98]
Другие авторы полагают, что распространительное толкование следует отличать от аналогии закона, так как «распространительное толкование закона, раскрывая более глубоко его смысл, предполагает распространение его на случаи, которые вытекают из данной нормы закона, охватываются ею, находятся в ее границах, хотя и не следуют, на первый взгляд, с полной очевидностью из буквального текста закона. Аналогия же означала применение санкции определенной нормы уголовного закона к случаю, не предусмотренному в законе, но сходному по характеру и степени общественной опасности с тем или иным преступлением».[99]
Более приемлемой, на наш взгляд, является все же последняя точка зрения. Однако отметим, что, несмотря на существующие между этими понятиями различия, они очень схожи между собой. Так же, как и аналогия закона, необходимость расширительного толкования вызвана не чем иным, как существующими в Уголовном кодексе пробелами и недостатками. Однако способы их устранения различаются. При расширительном толковании происходит уяснение смысла закона и «распространение его на случаи, которые буквальным текстом не охватываются. Аналогия же закона есть применение закона к случаям, прямо не предусмотренным в законе, но сходным с ним по характеру и степени общественной опасности».[100]
Кроме этого, нам представляется, что и аналогия закона, и расширительное толкование свидетельствуют о низком качестве уголовного закона, о его недостатках, которые должны устраняться законодателем путем внесения изменений или дополнений в Уголовный кодекс, а не правоприменителем в каждом конкретном случае. Это может привести к тому, что одна и та же уголовно-правовая норма будет применяться по-разному, в зависимости от того, кто ее применяет.
Таким образом, мы, вслед за С. Г. Келиной и В. Н. Кудрявцевым, видим необходимость в дополнении ст. 3 УК новой частью третьей, в которой было бы указано, что «содержание уголовного закона следует понимать в точном соответствии с его текстом». Такое дополнение принципа законности вполне оправдано, хотя и связано с рядом проблем. Все мы понимаем, что наш Уголовный кодекс далек от идеала, большое количество его норм просто невозможно применить без использования расширительного или ограничительного толкования. Однако, с нашей точки зрения, решить возникшую проблему иначе не представляется возможным. Если в самом уголовном законе будет содержаться запрет на применение расширительного или ограничительного толкования, все существующие пробелы и недостатки придется устранять только законодательным путем.
Есть в юридической литературе и иные точки зрения относительно изменения формулировки ст. 3 УК. Скажем, по мнению В. В. Мальцева, статья 3 Уголовного кодекса должна выглядеть следующим образом:
1. Содержание принципа законности образуют социально-правовые идеи равенства, гуманизма, справедливости и вины, выраженные в уголовном законодательстве Российской Федерации через его принципы, нормы Общей и Особенной частей. Только выраженные в настоящем Кодексе идеи признаются его принципами.
2. Преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только настоящим Кодексом.
3. Законодатель и суды Российской Федерации обеспечивают приоритет принципов настоящего Кодекса над другими его понятиями и нормами.[101]
Первая часть, по мнению автора, основывается на том, что «принцип законности… является формой выражения других принципов уголовного права в уголовном законодательстве».[102] С этим трудно не согласиться. Принцип законности, в отличие от всех остальных, является формальным и заключает в себе требование облекать те или иные правила в юридическую форму. Однако из этого не следует, на наш взгляд, что его содержание образуют иные принципы уголовного законодательства, поскольку это лишило бы данный принцип самостоятельности[103] и устранило бы необходимость отдельно закреплять его в нормах Уголовного кодекса.
