Сергей Богданчиков - Происхождение марксистской психологии
Поэтому, разрешая дилемму – либо оставить все без принципиальных изменений (следуя правилу «лучше поздно, чем никогда»), либо ввести в текст анализ новых работ Корнилова, что удлинило бы срок выхода брошюры в свет, да и работа уже получилась бы в итоге другая, – Челпанов выбрал первое. Возможно, на этот выбор повлияло и соображение такого рода: а где гарантии, что пока будет готовиться и «пробиваться» ответ на новые статьи Корнилова, не появятся еще работы Корнилова с вновь измененными взглядами!?
Такую реконструкцию событий подсказала нам аналогичная история, происшедшая со второй брошюрой Челпанова [43]: пока Челпанов получил разрешение на публикацию, брошюра успела устареть из– за того, что Корнилов вновь изменил свои взгляды (в очередной раз отказавшись от своего наивного материализма и став на позиции материализма диалектического). Учитывая прошлый опыт, Челпанов в предисловии к работе [43, с. 3-4] специально обговорил изменившиеся обстоятельства. Если бы Челпанов этого не сделал, то Корнилов мог бы, как и в прошлый раз, отвечать, что он уже перешел на (более) правильные позиции, а Челпанов это «сознательно» умалчивает и т.д. Любопытно, что подобную тактику уже более убедительно Корнилов проводил, отвечая А. Таланкину [33] в статье 1931 г. [22]: Таланкин критиковал Корнилова за работы 1923-1925 гг. и ранее, а Корнилов ссылался на свою заграничную работу 1930 г. [44].
Думается, наших доводов достаточно для того, чтобы считать, что Челпанов, критикуя Корнилова за вульгарный материализм (сведение психики к материи), имел в виду работу Корнилова «Учение о реакциях человека» 1921 г., но не статью 1923 г. [12].
Значит ли это, что Корнилов прав, утверждая, что статья 1923 г. снимает все обвинения? Это было бы так, если бы Корнилов в докладе на первом съезде отказался от своего редукционистского тезиса. На самом же деле, как видно из слов Корнилова, приведенных нами в самом начале данного параграфа, он лишь усилил с помощью марксизма свое редукционистское понимание психики. Правда, для этого ему пришлось немного «подправить» марксизм, отождествив понимание психики как свойства материи с тезисом о материальности психики.
И все же вскоре Корнилов признал свою правоту, отказавшись от тезиса о сведении. Случилось это менее чем через полгода, в ноябре 1924 г., когда он выступил в стенах руководимого им института с докладом «О наивно-материалистических тенденциях в современной психологии» [20]. Свидетельства этому факту мы можем найти еще в двух источниках [43, с. 3], [31, с. 251]. Судя по всему, именно этот доклад на открытой конференции института был в значительно переработанном виде опубликован Корниловым под названием «Наивный и диалектический материализм в их отношении к науке о поведении человека» [19]. В этой статье Корнилов фактически соглашается с Челпановым в вопросе о сущности психики, повторяя своими словами суть четвертого тезиса Челпанова [42, с. 15]. Корнилов пишет:
«Наивный материализм, признавая только материю и ее движение, помимо того пространства, в котором существует и движется эта материя, всецело сводит к этой материи и движению и психику» [31, с. 10].
В этой работе Корнилова мы уже не встретим мысли о том, что материалистическое, марксистское понимание психики заключается в ее сведении к материи. Правда, утверждая, что марксизм признает реальность и значимость психических процессов и не сводит психику к материи, Корнилов все же не уточняет справедливости ради, что именно об этом с самого начала дискуссии говорил Челпанов, показывая совпадение позиций о сущности психики в марксизме и эмпирической психологии.
Для эволюции взглядов Корнилова по вопросу о сущности психики следует указать на следующие факты. В сборник своих статей [18] Корнилов не включил целиком обе статьи [15], [16]. В сборник своих работ Корнилов включил лишь первую статью [15], где дается ответ на 7-10 тезисы брошюры Челпанова, причем довольно значительно сократил текст и дал статье новое название – «Путь современной психологии» [17]. Мы полагаем, что Корнилов пошел на это не только из-за того, что обе статьи в неизменном виде не помещались в сборник, но и главным образом из-за того, что ему не хотелось демонстрировать правоту Челпанова по обсуждаемым в первых шести тезисах вопросах, в частности по четвертому тезису. В дальнейшем, например, в статье, вышедшей в 1929 г., Корнилов уже без колебаний относит тезис о материальности психики к механическому материализму, уверенно цитируя слова Ленина о том, что назвать мысль материальной, значит «сделать ошибочный шаг к смешению материализма с идеализмом» [21, с.7], а также слова Плеханова о том, что «мнимое разрешение антиномии между субъектом и объектом посредством устранения одного из ее элементов это есть бессознательное повторение одной из коренных ошибок идеализма» [21, с. 7].
Принципиальное изменение Корниловым своих взглядов в конце 1924 г. и последовавшая затем одобрительная оценка Челпановым этого факта не могли остаться незамеченными научным сообществом.
Ироничный комментарий к словам Челпанова, сказанным в предисловии его сборника статей [43, с. 3-4], прозвучал в статье А. Залманзона, который писал: «Не так давно центр тяжести борьбы психологов-марксистов был направлен против субъективной эмпирической психологии … В настоящее время мы переживаем полосу затишья и мучительного искания новых путей. Но природа и история не терпит покоя. Те, кто не в силах идти вперед, вынуждены неудержимо катиться назад. В этом попятном движении бывают нередко неожиданные встречи. К.Н. Корнилов, один из "революционных" вождей, поднявший бунт против своего бывшего учителя Г.И. Челпанова и отлученный за это из "психологической церкви", принят обратно в ее лоно за заслуги в борьбе против "механического материализма"» [7, с. 189]. Далее А. Залманзон в статье цитирует слова Г.И. Челпанова из предисловия [43, с. 3-4].
Для более глубокого понимания логики и содержания дискуссии между Корниловым и Челпановым следует рассмотреть вопрос о том, откуда Корнилов мог взять тезис о сведении в марксизме психики к материи. Это непросто сделать, так как в докладе Корнилов обходится вовсе без каких-либо ссылок и точных цитат. Все же по проводимым Корниловым формулировкам мы можем сделать достаточно достоверные предположения.
Обратим внимание на то, что свой доклад Корнилов начинает словами: «Попытка применить марксизм – этот, по выражению Плеханова, современный материализм …» [12, с. 41]. Очевидно, здесь Корнилов имел в виду слова, которыми начинается работа Г.В. Плеханова «Основные вопросы марксизма»: «Марксизм – это целое миросозерцание. Выражаясь кратко, это современный материализм…» [28, с. 124]. Кроме этой работы, Корнилов также пользовался другой работой Плеханова – предисловием ко второму изданию работы Ф. Энгельса [30]. Эти статьи Плеханова Корнилов цитирует в своей статье [16].
На основе непосредственного сопоставления текстов мы можем утверждать, что в своих рассуждениях о дуализме и сведении психики к материи Корнилов исходил из следующих слов Г.В. Плеханова: «Важнейшая отличительная черта материализма состоит в том, что он устраняет дуализм духа и материи, бога и природы … Противникам материализма, имеющим о нем по большей части самое нелепое представление, кажется, что Энгельс неправильно определил сущность материализма, что на самом деле материализм сводит психические явления к материальным» [30, с. 74].
Очевидно, Плеханов, раскрывая мысль Энгельса о сущности материализма, утверждал прямо противоположное тому, что мы встречаем в докладе Корнилова. Плеханов утверждал, что материалисты не сводят психику к материи. Позиции Плеханова мы можем подтвердить его словами из другой работы: «Идеалисты и неокантианцы упрекают материалистов в том, что те "сводят" психические явления к материальным». Нет, возражал Плеханов, материалисты только утверждают, что «помимо субстанции, обладающей протяжением, нет никакой другой мыслящей субстанции и что, подобно движению, сознание есть функция материи» [29, с. 632].
Г.В. Плеханов, как мы видим, отрицая толкование сознания как особой субстанции, признавал сознание как определенное свойство, функцию материи. Корнилов же понял и «развил» мысли Плеханова по-своему: материалисты, определяя психику как свойство материи, тем самым (! – вот где ошибка Корнилова) сводят ее к материи, а наивный (вульгарный) материализм состоит в сведении психики к движению материи [см. 12, с. 43].
Таким образом, если кого и приходится упрекать по данному вопросу в искажении («извращении», пользуясь языком той эпохи, а, в общем-то, элементарном непонимании) марксизма, то не Челпанова, а самого Корнилова.
Справедливости ради стоит заметить, что проблема материальности или нематериальности психики и у Плеханова вовсе не была разрешенной до конца. В связи с этим стоит привести слова Л.С. Выготского, который, имея в виду статью Ю.В. Франкфурта [36], высказывал свою точку зрения: «Вслед за Г.В. Плехановым он [Франкфурт. – С.Б.] запутывается в безнадежном и неразрешимом противоречии, желая доказать материальность нематериальной психики, а для психологии связать два несвязуемых пути науки» [6, с. 399].
