Льюис Кэрролл - Логическая игра
Прилагаю к письму фотографию — № 2222. Запомнить это число (на тот случай, если ты захочешь иметь ещё несколько таких фотографий) совсем нетрудно. Стоит лишь сказать про себя: «Два, два, два, два». Звучит красиво, не правда ли? А вот загадка: как сделать превосходную фотографию? Ответ: сначала снять восход, а потом к восходной фотографии приставить «пре-…».
Агнес Халл
Лашингтон Роуд, 7, Истбурн
25 июля 1880 г.
Моя дорогая Агги!
Я хочу обратить твое внимание (если я вообще могу привлечь твое внимание, что весьма трудно) главным образом на то, какая у меня здесь спокойная теперь жизнь: мимо не проносятся орды детишек, оглушая несчастного инвалида (то есть меня) криками, которыми они (то есть ты) оглашали воздух.
Криками? — спросишь ты.
Считай, что тебе просто повезло, ведь я мог с полным основанием написать «воплями».
Оглашали воздух? — удивишься ты.
Считай, что тебе просто повезло, ведь я мог с полным основанием написать «небо». Увы! Как все вокруг изменится через какие-нибудь две недели!
Передай мой привет любой из твоих сестёр, чьи имена оканчиваются на согласные.
Любящий тебя Ч. Л. Д.
P. S. Здесь неподалёку живёт одно чудесное семейство, и я познакомился почти со всеми мальчиками (как я обычно делаю). Девочка у них только одна. Это второй ребёнок, и зовут её Эми. Старший мальчик уже почти взрослый. Они зовут его Алик. Кроме него, есть ещё Джордж, Эли (странное имя, не правда ли?) и… Забыл имя самого младшего! Они говорят, что Джордж очень беспокойный мальчик: он встаёт до того, как его будят! Иногда он встаёт на 23 часа раньше, чем нужно. Но я его за это очень люблю.
Двоюродному брату и крестнику У. М. Уилкоксу
Крайст Черч, Оксфорд
23 ноября 1880 г.
Дорогой Уилли!
Я очень часто подумываю о том, чтобы написать тебе, но хорошие решения очень похожи на корку пирога — только тем, что их очень легко нарушить, но, надеюсь, не тем, что если ждать их выполнения очень долго, то они от этого портятся.
Мне кажется, что у тебя должно появиться свободное время в эти длинные вечера, когда становится возможно играть в другие игры, чем футбол и крокет. Может быть, тебе захочется сыграть с каким-нибудь приятелем в мою новую игру «Мишмаш»? Надеюсь, правила этой игры достаточно ясны, но если что-нибудь в них непонятно, то я готов тебе объяснить.
Надеюсь, что ум твой и тело расцветают в школе пышным цветом и ты не ведешь такой праздный образ жизни, какой некогда вёл я. Надеюсь также, что, став постарше, ты будешь надеждой и утешением своей матери. В своих письмах ко мне она много рассказывает о тебе.
Твой неизменно преданный двоюродный брат и крестный отец
Ч. Л. Доджсон
P. S. Прилагаю к письму клочок бумаги[37]. Думаю, ты сможешь позабавиться, если отнесёшь его на почту и вручишь клерку, чтобы посмотреть, что из этого выйдет. Ручаюсь, что эксперимент будет интересный и поучительный!
Двоюродному брату и крестнику У. М. Уилкоксу
Крайст Черч, Оксфорд
25 ноября 1880 г.
Мой дорогой Уилли!
Разве я не предупреждал тебя в письме, что если ты отнесёшь ту бумажку на почту, то произойдёт нечто интересное и поучительное? А ты думал, что они просто выдадут тебе деньги или произойдёт что-нибудь заурядное, обыденное? Как бы не так! Те, кто работает в почтовом отделении в Кентербери, слишком умны для этого. Станут они делать то, что от них все ожидают! Да они всегда придумают какой-нибудь сюрприз!
Но на этот раз ты можешь пойти и удивить их. Только прихвати с собой ту бумажку и покажи им её. Не думаю, чтобы они отказались выдать тебе деньги. Уж не придираются ли они к тому, что ты подписываешься «У.М. Уилкокс»? Полагаю, что они не должны этого делать. Раз ты подписываешься «У. Уилкокс», то не имеет ни малейшего значения, сколько других букв ты вставляешь в промежутке между «У» и «Уилкокс».
Слово «кот» вполне подходит в качестве фрагмента, но придумать слово, которое содержало бы его в качестве своей части, очень легко. Начать с того, что «кот» — сам по себе слово, поэтому ты можешь назвать слово «кот» и это будет правильно. Но ты можешь назвать и такие слова, как «котлета», «бойкот», «котёл». Слов, которые подходят, очень много. Ты увидишь, что в такую игру хорошо играть, имея по два-три участника с каждой стороны. Вы можете шёпотом советоваться между собой относительно того, какой фрагмент предложить другой стороне. Если вы сами не сможете придумать хороший трудный «фрагмент», поищите в какой-нибудь книге.
Вот несколько трудных фрагментов, чтобы вы могли задать их вашим противникам:
«лстр» из слова «полстраницы»,
«еел» из слова «змеелов»,
«олл» из слова «коллодий»,
«сиц» из слова «околесица»,
«оап» из слова «фотоаппарат»,
«вчи» из слова «певчий».
Преданный тебе Ч. Л. Доджсон
Агнес Халл
Честнатс, Гилдфорд
12 января 1881 г.
Дорогая Агги!
Все мы должны (более или менее) стойко переносить разочарования, даже такие дети, как ты, сколь бы давно они ни жаждали испить «Чашу»[38] удовольствия. Поэтому я надеюсь, что ты не стала бы очень досадовать, если бы я сказал, что не могу взять тебя в театр. Но на этот раз я могу, поэтому мои замечания о том, как следует переносить разочарование, чуточку неуместны: они пригодятся в следующий раз. Я написал миссис Бейн письмо с просьбой о ночлеге и пригласил её в «Лицеум». Ночлег она мне предоставила, но чувствует себя не вполне здоровой и поэтому не сможет пойти со мной в театр. Ты, разумеется, очень огорчишься, что ей нездоровится, и прольёшь слезину или две, которые при анализе окажутся в точности такого же состава, как крокодиловы слезы.
Неизменно любящий тебя Ч. Л. Доджсон
Эдит Блейкмор
Крайст Черч, Оксфорд
1 февраля 1881 г.
Милый дружок!
Я ждал с 27 января, чтобы поблагодарить тебя за письмо и подарок в надежде, что смогу сообщить тебе: «Подарок доставлен в целости и сохранности». Но так как твой подарок до сих пор не дошёл, я решил больше не ждать. Огромное тебе спасибо за все твои пожелания по случаю моего дня рождения и за весы, где бы они ни находились. Я долго ломал голову, почему твой подарок такой весомый. Сначала я подумал:
— Милая заботливая крошка Эдит! Она знает, что я вечно болею и принимаю горы лекарств. Вот она и боится, как бы я не принял чего-нибудь лишнего, и послала мне хорошенькие аптечные весы, чтобы я мог взвешивать лекарства гран за граном.
Потом я подумал:
— Нет! Она знает, что я люблю музыку, и послала мне гаммы, чтобы я мог упражняться на фортепиано или фисгармонии.
Затем я подумал:
— Какой же я глупый! Ну, конечно же, она послала мне в подарок рыбу! Прекрасного лосося в чешуйках, завёрнутого в водоросли и посыпанного песочком.
Когда твой подарок, наконец, придёт по почте, я узнаю, какая из моих загадок была правильной!
Передай мои наилучшие пожелания твоему отцу (надеюсь, что сейчас ему лучше, чем тогда, когда я видел его) и твоей матери.
Неизменно любящий тебя Ч. Л. Доджсон
Агнес Халл
Крайст Черч, Оксфорд
25 марта 1881 г.
Моя милая Агги!
(Должен признаться, что ты причинила мне сильную боль, и поэтому твоё имя мне хочется произносить с подвыванием: Аг-ау-ау-ау-ги!) Разумеется, я сразу догадался, что ты знаешь, почему я опоздал: виной всему небывалый по силе снегопад, который застиг меня по дороге из Лондона в Оксфорд. Ты, конечно, прочитала об этом в заметке, опубликованной в газете «Тайме». Я имею в виду заметку, которая начиналась так: «Сильный снегопад расстроил все планы одного пассажира, называть которого по имени нам нет необходимости. Достаточно сказать нашим читателям, что это самый выдающийся человек в Англии. Не только самый высокий, самый сильный, самый красивый, — он обладает всеми этими качествами, но ими далеко не исчерпываются все стороны его богато одарённой натуры. К тому же он самый умный, самый доброжелательный, самый и т. д. и т. п.» Я пишу тебе, чтобы ты поняла, до какой степени я огорчён, что редактор описал мой портрет так прямолинейно и бесхитростно, хотя я умолял его сохранить в тайне моё пребывание в поезде. Но после некоторого размышления я решил, что истинная скромность требует одного: ничего не писать о себе, поэтому я умолкаю.
Ты, конечно, знаешь поэму Теннисона «Дочь мельника», которая начинается так:
Дочь мельника… Ну кто бы мог узнать?
Так выросла, красавицею стала…
Как я хотел бы той серёжкой стать,
Что в ушке юной девы заблистала.
Тебе, конечно, будет интересно узнать, что мне посчастливилось найти (среди старых бумаг мистера Теннисона) подлинную рукопись этой поэмы. Края её оказались сильно оборванными[39]: посылаю тебе точную копию одной страницы. Впоследствии Теннисон сильно изменил свою поэму. Первоначально она называлась так: «Как некая особа в летах пригласила некую юную особу в театр и как пожилая особа не смогла довезти юную особу до театра»[40].
