Софья Радзиевская - Круглый год
И тонкие ножки неуверенно переступают через край гнезда. Начинается ученье. Начинается жизнь.
В Красную книгу занесён стерх, белый журавль, редкий исчезающий вид. В Окском заповеднике растут белые журавлята. Известно, что яиц у стерха в гнезде два, но журавлят оказывается всегда один. Предполагают, что сильный заклёвывает слабого. В тундре, в Якутии с большим трудом доставали по одному яйцу из гнезда, чтобы второго вывели сами родители. Выведенные из этих яиц журавлята с такой яростью накидывались друг на друга и на молодых серых, что научным сотрудникам Окского заповедника пришлось воспитывать их каждого отдельно. Так же ведут себя и выведенные в заповеднике серые журавлята. Возможно, что на воле родителям серых приходится тоже некоторое время воспитывать их отдельно. Когда подрастут, помирятся.
Учёные надеются, что стерхи вырастут в заповеднике и улетят на зимовку с пролётной стаей серых журавлей. Весной вернутся выводить детей в Окском заповеднике, на своей второй родине. Время покажет.
Серая цапля
Трудно увидеть танец журавлей. Но ещё большая редкость весенний танец больших серых цапель. Птицы очень осторожные и танцуют не хуже журавлей, но не в весёлом кругу, а парами отдельно, сами для себя. Это случайно подсмотрел натуралист С. Павлов. Вот его рассказ.
Они с дедом Семёном только закинули удочки в известном деду самом рыбном месте, как на болотинку возле них спустились две самые большие серые цапли.
«Крак», — вопросительно крикнула одна.
«Крень-крень», — успокоила её другая. Оглянулись и, высоко поднимая голенастые, зелёного цвета ноги, рядышком, крыло к крылу, пошли по болоту. Не спеша, как на прогулке взад-вперёд, затем, вежливо поклонившись друг другу, направились в разные стороны. Всё? Нет, только начало. Постояли церемонно, перекликнулись, и вдруг одна, широко раскинула крылья, подпрыгнула, да как пустится в пляс, куда и важность девалась. Вторая не выдержала: пригнула голову на гибкой шее до земли, откинула её на спину, плавно закружилась и вдруг ловко подхватила с земли полусгнивший сучок и грациозно замерла перед подругой.
«То цапля-жених цапле-невесте подарок подносит, — прошептал дед Семён. — Глядите дальше, то ли ещё будет».
Невеста поняла. Грациозно вытянула длинную шею и, как бы в знак благодарности, дважды поклонилась жениху. Бережно, из клюва в клюв, приняла подношение, тихонько курлыкнула — поблагодарила. Отступила и вдруг, точно волна радости её подхватила, опять увлеклась живым потешным переплясом. Но подарок бережно держала в клюве. И, улетая в паре с супругом, подарок унесла с собой».
Утки
Из уток у нас гнездятся кряквы и чирки-свистунки. Над головами весной свистят крылья и других уток, но они пролётные. Тут уж не только охотники и браконьеры виноваты: расширяет свои захваты У природы человек. Меньше становится мест, где удобно гнёзда вить, Детей растить. И… мимо, мимо свистят крылья утиные, гусиные, лебединые. Однако кряквы и чирки-свистунки к июню уже прилетели. На пары успели разделиться на зимовке или в полёте и гнёзда сразу вить начинают. Селезень кряквы ярко разукрашен. Наши домашние утки из кряквы выведены и красавцы-селезни наряд дикий сохранили. Прилёт с календарём не сходится. Но гнёзда в июне уже хоть и не очень искусно, а изготовлены. Селезень подруге помогает: правда, не строит, но хоть материал подносит. При этом ярко разукрашенный красавец успевает и за другими утками поухаживать, с женатыми селезнями подраться. Но в основном держится около своего гнезда, охраняет, пока утка кладку кончит и на гнездо прочно усядется. Теперь наши селезни мирно стайками отправляются в дельту Волги, где поглуше и водных зарослей больше. Ведь линяющий селезень почти месяц нелётный, пока новое перо отрастит. С селезнями семейными отлетают и холостые и почему-либо бездетные самки. Дальнейшие заботы о детях — дело матерей.
Матери начинают линять, когда дети подрастут, почти до одной трети полного роста. Утки старательно прячут гнездо в густых зарослях не только от хищников. Случается, что селезень, оставшийся холостым, сгоняет утку с гнезда и бьёт яйца. По-видимому, чаще случалось это, когда была запрещена весенняя охота на селезней с подсадной уткой и холостяков оказалось много. Теперь эта охота разрешена, но строго ограничена.
Гнездо обычно строится вблизи воды. Уходя кормиться, утка тщательно прикрывает яйца пухом из своей грудки. И теплее, и белые яйца хищникам не так в глаза бросаются. Охотников до утиных яиц много. Иная ворона часами сидит на дереве, высматривает, когда утка с гнезда подкормиться пойдёт.
В институте биологии КФАН делали плотики из жердей с кусками пенопласта. На них ставят неглубокие корзины и маскируют их водяными растениями. Плотик ставится на якорь. Подъём воды его не затопит (он поднимается с водой), сенокосилки ему не грозят, и коровы, пасущиеся на берегу, не затопчут. Утки очень охотно устраивают в таких корзинках гнёзда. И утятам не топать до воды по берегу, она рядом.
Наконец, последний утёнок вывелся и обсох под заботливыми крыльями и распушёнными перьями груди. Пушок их при этом смазывается жировой смазкой и не намокает в воде. Наступает ответственный момент — путь от гнезда к воде, если гнездо не у самой воды. На каждом шагу опасность: ворона рада подхватить пуховичка, а болотный лунь и саму мать не помилует. Но вот и вода. Малышей учить плавать не приходится. Осмотрелись, и уже покушать нужно: на растениях всё, что движется, годится: червячок, паучок, а в мелкой воде какая-нибудь водяная живность сама в клюв так и лезет. Утке остаётся за безопасностью следить, вовремя укрыть детей в водяных растениях или на берегу.
До сих пор не объяснено, почему кряква иногда делает гнездо и выводит детей в поле, на сухом лугу, почти на километр от воды, к которой потом ведёт их, измученных, по открытому месту. От охотников приходится слышать, что утки поступают так в годы, когда ожидается очень высокий паводок (чтобы гнездо не затопило). При таком тяжёлом путешествии утка может растерять всех детей, стараясь отвести беду единственным своим нехитрым способом — притвориться больной или раненой. К воронам и луням присоединяются и лисицы, а то и кошки, и собаки ближней деревни — неожиданная лёгкая добыча.
Иногда кряква гнездится на деревьях, в старом гнезде вороны, пустельги или сороки, а то и в дупле. Лёгкие пуховички, обсохнув, сами прыгают с дерева на землю. Некоторые натуралисты, однако, сомневаются в безопасности такого полёта, считают, что утка сама переносит утят в клюве. Известно же, как самка вальдшнепа переносит детей в лапках в случае опасности. И встревоженная самка козодоя во рту переносит яйца.
Чирок-свистунок — самая малая наша уточка, до двухсот граммов весом. Но число их в тех же местах, где гнездятся кряквы, значительно больше. Образом жизни и яркостью наряда селезней чирки напоминают крякву. Одомашнивать их не пробуют из-за очень уж малого роста, но промысловое их значение даже больше, чем кряквы.
Попалась мне маленькая книжка современного французского писателя Жака Лякарриера «Путём-дорогою». Не торопясь, он прошагал Францию с севера на юг, смотрел, слушал, думал. Что же его особенно поразило? Мёртвая тишина лесов, не только вдоль проезжих дорог, но и узких нехоженых тропинок. Молчат леса и перелески во Франции. Молчат, потому что неутолённая жажда охотников, за отсутствием настоящей дичи, переключилась даже на мелких певчих птичек: трясогузку, зарянку, а то и соловья. Ведь древние римляне на роскошных пирах лакомились знаменитым блюдом из соловьиных языков. Так почему же современному французу не закусить целой тушкой маленького певца? И закусывают. Да так усердно, что в лесах уже не только пения отцов, а и голодных криков птичьих детей не слышно: кричать некому.
Не безмолвен, полон жизни наш лес. Птичьи хоры в мае и июне веселят нашу душу. Не все птенчики выглянули из своих скорлупок, и их отцы пока не кормильцы, а ещё певцы.
Но скоро день начинает убывать. Немного, всего на две минутки становится меньше день, длиннее ночь, пока…
Две минуты, казалось бы, кто их почувствует? Природа. Ей календарей не нужно. Прислушайтесь: ещё светло, а трудяга дятел уже стучать перестаёт, и даже хлопотливые синички начинают раньше пристраиваться к ночному покою. Медленно, неохотно день уступает место сумеркам, догорает заря. На темнеющем небе одна за другой засветились звёзды, и вот уже крадучись из соседнего болотца пробирается вверх, цепляется за кусты туман.
Но кто засыпает, а кто и просыпается. Не звёзды на землю упали, тихими огоньками в траве загораются светлячки, молчаливый призыв, кому нужно — поймёт. Этот свет — одна из неразгаданных пока загадок природы. Ивановым червячком называется самка нашего светлячка. Бескрылая, действительно напоминающая личинку. На конце брюшка её и находятся удивительные светящиеся клетки. Люциферин (несущий свет) наполняет их. Окисляясь кислородом воздуха, он светится. Непременно присутствует и особый фермент — люцифераза. Сам он при этом не изменяется, но без него света нет. Холодный, таинственный свет. Нагревает ли он «червячка»? Нет, всего два процента его превращается в тепло, девяносто восемь — в свет.
