Эдуард Вартаньян - История с географией, или Жизнь и приключения географических названий
Деревни: Нагамэ — «Долгий взгляд»; Цуматори — «Похищение жены»; Осака — «Холм встреч» (не путайте с городом Осака, который образован от слов Оо-сака — «Большой холм»).
Я кончаю перечень имен рощей Ёкотатэ — «Вдоль и поперек». Сама писательница встает в тупик перед топонимом: «Это странное имя невольно останавливает внимание. Но ведь то, что растет там, и рощей, кажется, не назовешь. Зачем так прозвали одинокое дерево?»
Нам сегодня, тысячелетие спустя, не составило бы труда привести множество примеров того, как и насколько быстро изменяется облик мира: взять ли рукотворные моря и острова или редеющие чащи Амазонии, представителей животного или растительного мира, вписываемых в тревожную Красную книгу.
Но… дальше. Что, подобного рода поэтические топонимы — привилегия или удел лишь японского образного мышления? Нет, конечно. Как атлас взять да изучить, как в справочники углубиться, увидим, что найдутся наименования, не уступающие упомянутым.
В США, штат Нью-Джерси, есть город Дабл Трабл — не что иное, как «Двойная забота»; в штате Северная Каролина — Уайнот («Почему бы нет?»). В Италии — да и не только в ней — Беневенто («Попутного ветра»). Во Франции — Кревкер ле Гран («Огромные неприятности»); вспомните: через этот городок проезжал Д'Артаньян, держа путь в Англию за подвесками королевы. В Гаити найдем Тру («Дыра»). Французы метко окрестили его так, по-своему, ведь государственный язык там французский. Однако это шуточное переосмысление другого, сходного по звучанию, но иного смысла топонима.
Да, каких только названий не встретишь — комичных и претенциозных, грозных и завлекающих, высокопарных и вычурных, короче — всяких и разных. Часто поучительных, ибо дают они нам представление о философских воззрениях и о психологии, воображении и интересах ушедших поколений.
Некоторые топонимы не требуют буквального или дословного перевода, с другими дело посложнее, но образ, понятие, смысл уяснить можно.
В соседнем с Японией Китае также немало поэтических топонимов, но они более рациональны, что ли. Так, наряду с хребтом Юнькайдашань («Горы-великаны, раздвигающие облака») соседствуют названия городов Анькан («Спокойствие и здоровье») или Юнкан («Вечное здоровье»).
Шотландец Дэвид Ливингстон, исследователь Африки, открыл крупнейший на континенте водопад — он дал ему имя царствующей английской королевы Виктории. А между тем африканцы, указывая руками на низвергающееся чудо, не раз спрашивали путешественника, а есть ли у него на родине хоть нечто подобное Моси-оа-Тунья («Дым, рождающий грохот»).
На том же материке горная страна Рувензори — это но что иное, как «Властитель облаков». Впрочем, возможно, что третьи по высоте горы Африки, увенчанные белоснежными шапками Рувензори, значат на языке негров банту «Лунные горы». Или вспомните о могучем горном массиве Килиманджаро. На языке суахили это «Гора бога, несущего холод». Нетрудно заметить, что подобного рода истолкования названий сохраняют суть заложенного в них образа. Это вольный перевод не буквы, но духа, а потому без удивления встречайте некоторые расхождения: образ Килиманджаро можно без особого греха раскрыть и так: «Властелин поднебесный, творец холода» или «Царь горы, исторгающий холодные потоки воздуха».
Или Хайфон — город-порт во Вьетнаме: «Оборона морских берегов». Другой источник усматривает в Хайфоне «Морскую защиту». Третий — «Неприступную морскую твердыню». Город прежде являлся морской крепостью, но выносы ила в дельте реки Красная (Хонгха) отдалили море от города десятка на два километров. Видимо, дело в разных переводах.
Один из островов тихоокеанского государства Тонга, а именно Ниуафооу, в переводе на русский означает: «Самый кокосовый остров» («Самый богатый кокосами остров»).
Явная гипербола заложена в названии южноамериканского государства Парагвай, имя которому дала река. В летнее время вся болотистая долина заливается паводковыми водами реки Парагвай, за что она и была сравнима на языке гуарани с морем: «Река, как море».
А дальше автор испрашивает у своего юного читателя разрешения не сопровождать значение того или иного топонима пометами типа: «Вот это гипербола, а гляньте-ка на этот — сплошное самодовольство или ханжеская маска». Вы, думается, и сами разберетесь.
В день праздника пасхи в 1722 году голландская экспедиция обнаружила в Тихом океане уединенный остров. Вы уже знаете, какое имя он получил, — Остров Пасхи. Туземцы свой остров прозывают поэтичнее: Матакитеранги — «Глаза, устремленные в небо». (По Туру Хейердалу: Мата-Ките-Рани — «Глаз, смотрящий в небо».)
Не откажешь в юмористичности ряду названий на острове Ньюфаундленд (буквально: «Новонайденная земля»). Принято считать, что остров был открыт в 1497 году английским исследователем Джоном Каботом. Но Генуя, родина многих прославленных мореходов, не преминет напомнить, что Джон Кабот вовсе не англичанин, а генуэзец и что лучше уж звать его подобающим образом — Джованни Кабото. Но юмор не в этом, а в названиях. Как вам нравятся такие: «Лошадиные челюсти» (Хор-Чопс), «Взорви меня!» (Блоу-Ми-Даун) и «Залив Ха-Ха» (Ха-Ха-Бей)?
Индейцы самой маленькой в Канаде провинции называют свою землю «Баюкаемая волнами».
А вот пограничная между США и Канадой река, которая по пути от озера Эри до своего конечного пункта — озера Онтарио — образует прославленный водопад, издавна, еще индейцами-ирокезами, прозвана Ниагара. Нее-гара — «Гром низвергающихся потоков» — скорее всего, относится к Ниагарскому водопаду.
Гид, знакомящий вас с примечательными местами Таллина, вряд ли удержится от того, чтобы не рассказать о башне с любопытным названием Кик-ин-де-Кёк. Что это значит по-русски? «Смотри в кухню». Башне этой 500 лет. С ее асфальтовой крыши стражники, словно пожарные с высоченной каланчи, обозревали жилища горожан. Но дозорных больше всего интересовало, не примешивается ли к запаху дыма, идущего из труб, аромат кофе. В те времена кофе облагался высокими налогами — и уличенному любителю бодрящего напитка приходилось изрядно раскошеливаться в пользу государственной казны.
Если в Мексике мы разыщем места, которые на языке индейцев кока означают «Там, где москиты искусали господина» или «Гора, на которой живет алгвазил (полицейский)», то в нашей стране в числе лакских топонимов обнаружим такие, как «Скала, с которой свалилась Ашура» или «Холм, на котором валяется осел».
Река Воркута и город на ней — Воркута (Коми АССР) — вполне закономерно можно перевести как «Медвежий угол» (от ненецкого варк — «медведь» и русско-украинского кут, куток, — «угол»).
Арабское Вади-эль-Хабиб — одно из легендарных мест, упоминаемых в преданиях и литературных произведениях о трогательной и трагической любви Лейли и Меджнуна. Значение: «Долина влюбленных».
На юге Африки мы найдем городок Велком — «Добро пожаловать». В португальском городе Эворе — «Улицу двоюродного брата его высочества» и «Переулок топора».
Обратили ли вы внимание на то, что среди уймы географических названий мы почти не встречались в этой книжке с императивными, повелительными или повелевающими топонимами? Редки они и не в каждом языке создаются. Но вот среди интересующих нас я нашел такие малоизвестные: в Польше это Свисти (!), Неверь (!), Нутакговори (!). На Аляске — три группы скал: Альбреохо («Гляди в оба!»), Аларгате («Отступись!»), Кита Суэньо («Не спи!»).
Гвардафуй — «Берегись!» — название мыса на полуострове Сомали, у входа в Аденский залив. Вызвано то ли утесами, опасными для судоходства, то ли тем, что на соседнем острове Сокотра нашли прибежище пираты, беспощадно грабящие купеческие суда.
А знаете ли вы, что в Аральском море есть пустынный остров Барсакельмес, предупреждающий своим тюркским названием: «Пойдешь — не вернешься»? Был малополезным кусочком суши, пока не превратили его в заповедник, где превосходно чувствуют себя сайгаки, куланы и джейраны.
Впрочем, такое грозное название не редкость в Средней Азии, и вызвано оно в основном скудостью водных источников.
