Альфред Шклярский - Томек среди охотников за человеческими головами
Тревога Томека не была лишена оснований. Прошло уже больше трех недель с тех пор, как они расстались в Пополо с носильщиками, нанятыми в Порт-Морсби. С помощью верного Айн'у'Ку им удалось нанять новых носильщиков, и не дождавшись возвращения «великого белого отца», отважно направились в неизведанную страну, простирающуюся к северу от плоскогорья Пополо. Теперь они разбили лагерь вблизи территории воинственных таваде, при одном только упоминании о которых носильщики мафулу бледнели от страха. Правда, словоохотливый Айн'у'Ку поддерживал дух своих соплеменников россказнями о необыкновенном могуществе белых волшебников, но предусмотреть как поведут себя мафулу в момент истинной опасности, при встрече с врагами, очень трудно.
Думая о Салли, охоте и ожидающих в глубине джунглей опасностях, Томек и не заметил, как ночь внезапно сменилась днем. И только шум поднятый попугаями, вернул Томека к действительности. Он выглянул из шалаша. На дворе стало светло. Томек повернулся к отцу. Вильмовский как раз проснулся, сбросил с себя одеяло и уселся на постели.
– Ты давно не спишь? – спросил он у сына. – Я ничего не слышал. Ты отдал мне свое одеяло, а сам, наверное, замерз?
– Перед рассветом меня разбудил крик какой-то ночной птицы, а потом я уж не мог заснуть, – ответил Томек.
– Давай позавтракаем, – предложил Вильмовский. – Потом займем место в засаде и начнем охоту. Возможно нам сегодня посчастливится...
Из подручного мешка Томек достал остатки запасов продовольствия: несколько сухарей, небольшую коробку мясных консервов и манерку с водой. Охотники молча съели скромный завтрак, и осторожно раздвинули стену шалаша, в котором сидели. Скрываясь среди листвы деревьев, они могли свободно наблюдать за всем, что делается вокруг, не привлекая к себе внимания шумных, пернатых обитателей джунглей.
В тропическом лесу пробуждалась дневная жизнь. Многоголосый птичий хор приветствовал наступление нового дня. Среди цветов, гирляндами свисавших с ветвей деревьев, оживленный разговор вели разноцветные попугаи.
Небольшие, белые какаду[105] с желтовато-серыми клювами стаями обсели дикие фруктовые деревья; родственные им черные какаду, птицы довольно крупного размера, жировали на ореховых деревьях, легко разгрызая мощными клювами твердые орехи; на темно-зеленом фоне листвы блестело оперение не очень крупных лори[106], красного цвета с добавкой светло-зеленых и пурпурных тонов. В густом подлеске, у подножья деревьев, слышалось воркование диких, лесных венценосных обыкновенных и веерообразных голубей. Это преимущественно наземные птицы. Они летают мало и редко, взлетая на деревья только в случае грозящей опасности. Венценосных голубей, самых крупных птиц из отряда голубиных, легко узнать по голубовато-серому оперению с пурпурно-черным налетом на груди и по характерному венцу на голове, похожему на развернутый веер. У некоторых пород этих голубей венцы по форме напоминают обыкновенную метелку, у других – они выглядят, как продолговатые, треугольные флажки[107].
Отец и сын Вильмовские с любопытством наблюдали за крикливыми обитателями джунглей. Вдруг среди птичьих голосов послышался неприятный, тягучий свист. Вильмовский предостерегающе коснулся рукой сына. Томек кивнул головой, давая знать, что понял предостережение. На жировку прилетели райские птицы. Вскоре несколько этих ярких птиц, махая крыльями, уселись на раскидистых ветвях пандановых деревьев.
Томек сосредоточенно наблюдал за поведением птиц, но уже через минуту тихо и разочарованно шепнул:
– В чем дело? Я вижу только самок?!
– Тише, слушай! – успокоил его отец.
Они умолкли. Тягучий, вибрирующий свист опять раздался невдалеке, к нему присоединились и другие голоса. Вильмовский привстал на колени; осторожно выглянул из шалаша. Некоторое время неподвижно застыл в одном и том же положении, потом опять спрятался в шалаше и взволнованно сказал:
– Томек, пара великолепных самцов устроили необыкновенное зрелище. Отсюда наблюдать за ними нельзя, нам придется сойти на землю!
– Они же улетят, если заметят нас! – ответил Томек.
– Не думаю. Бентли уверял, что в начале свадебного токования самцы собираются на выбранных с этой целью деревьях. Будто бы в это время они так заняты собой, что к ним можно подойти на близкое расстояние.
– Что ж, придется рискнуть! – разочарованно ответил Томек, так как опасался, что в случае неуспеха, они не смогут сегодня вернуться в лагерь.
– Бери фловер[108], я возьму двустволку, – сказал Вильмовский.
Томек первым вылез из шалаша на толстый сук дерева, с которого свисала лестница, сплетенная из лиан. Спустив лестницу до земли, Томек стал сходить по ней вниз. Охотники двигались медленно и осторожно, боясь каким-либо резким движением вспугнуть птиц. Поэтому пока они вдвоем очутились на земле под деревом, прошло много времени. К счастью, в этой местности еще никто не занимался охотой, и непуганые птицы еще не были знакомы со злейшим врагом всего живого в джунглях – человеком. Томек проверил заряжено ли ружье, взял его на ремень через плечо и только после этого, с малокалиберной винтовкой в руке, направился вслед за отцом. Вскоре они, пробираясь от ствола к стволу очутились совсем близко от токующих птиц. Поведение птиц было так забавно, что Томек совсем забыл все свои личные дела.
На верхушке дерева сидели три самца, причем все они стремились, во что бы то ни стало, перещеголять соперников в пышности. Два самца королевской райской птицы с ярко-пурпурными перьями на спине, зелеными на груди, оранжевыми на голове и красно-рубиновыми на шее, гордо топорщили маленькие веера светло-желтых перьев по бокам груди. Они переступали с ноги на ногу, трепыхали красно-коричнево-зелеными крыльями и, жеманно, с самолюбованием, поглядывали на торчащие на коротком хвосте рулевые перья, лишенные вееров, но изогнутые на концах.
Третий самец принадлежал к виду так называемых райских птиц апода[109]. Ростом он значительно превышал соперников Уселся на нижней ветви дерева, вблизи взъерошенных гордецов-соперников и, словно намереваясь броситься на них, поднял вверх растущие у него с боков кисти длинных, нежных желтовато-белых перьев, которые как пелериной закрывали ему спину. Желтое пятно на голове, зеленое блестящее горлышко, коричневые крылья, спина и грудка, дополняли его свадебный наряд.
В немом восхищении Томек наблюдал за красивыми птицами. Не удивительно, что о них люди создали столько романтических легенд. Томек даже забыл об осторожности, он все ближе и ближе подходил к токующим самцам. А они, словно зная о восхищении, охватившем юношу, продолжали токовать, как ни в чем не бывало, позволяя без помех любоваться собой. Птицы то и дело поднимались в воздух, садились на нижние суки, поворачивались к Томеку то боками, то хвостами, простирали крылья, пыжились и только их неприятные голоса нарушали гармоническую картину.
Томек прямо-таки не верил собственным глазам. У него не было сомнений. Райские птицы прекрасно знали о том, что за ними наблюдают люди, во всяком случае, заметили их. Но продолжали хвастаться своим великолепием. В конце концов, жировавшие неподалеку самки обратили внимание на серенады своих женихов. Три из них, трепеща крыльями, уселись на ветвях соседнего дерева; перекосив головы, они стали следить за поведением самцов, словно за актерами, играющими на сцене.
Вильмовский опять коснулся сына рукой. Вздрогнув от неожиданности, Томек взглянул на отца. А тот взглядом показал ему на малокалибровку. На мгновение Томеку стало жаль великолепных птиц, которых приходилось лишить жизни в таких обстоятельствах. Но он понимал, что нельзя терять времени. Птицы в любой момент могли улететь. Солнце поднялось и стало довольно сильно припекать. Томек тихо вздохнул, оперся левым боком о ствол дерева и медленно поднес к плечу винтовку. В этот момент большая райская птица пронзительно крикнула. Томек увидел открытую грудь птицы. Уверенно нажал курок Самец затрепетал крыльями, почти коснулся брюхом ветки, на которой сидел и бессильно свалился на мягкий мох у подножия дерева.
Остальные самцы не обратили никакого внимания на тихий звук выстрела и на внезапное исчезновение соперника. Они продолжали пыжиться друг перед другом, что позволило Томеку перестрелять их одного за другим. Самки тоже не чувствовали опасности. Они подлетели к женихам, удивляясь их внезапному падению. Только когда Томек подстрелил одну из них, сорвались с места, пытаясь улететь, но Вильмовский выстрелил сразу из обоих стволов, положив их на месте.
– Великолепная охота! – воскликнул Вильмовский. – В одной засаде сразу три пары.
