Борис Мандель - Всемирная литература. Искусство слова в Средневековье и эпохи Возрождения. Начало Нового времени
«Ревнивая к себе самой» в театре им. Вахтангова
Подобно Лопе де Вега – возможно, другу и наставнику Тирсо де Молина отличается большой плодовитостью: по его собственному признанию, им сочинено свыше 400 комедий, из которых многие еще при его жизни пользовались известностью даже вне Испании (Италия, Америка, Франция). Но до нас из всего написанного им до нас дошли 81 комедия, 5 ауто, две книги новеллы, комедий, лирики – «Толедские виллы», (1624) и «Развлечение и польза» (1635), рукописная «История ордена Милости» и «Жизнеописание святительницы Сервельонской». Кроме того, мы упоминали книгу о братьях Писарро, от которой дошли лишь отрывки…
Хотя творчество Тирсо де Молина очень неравнозначно и включает в себя немало слабых, практически не отделанных, скорее напоминающих наброски произведений, тем не менее, значение его в истории испанского да и мирового театра очень велико. Влияние его отразилось уже на ближайших современниках: Кальдерон обязан ему не только философскими пьесами, но и техникой своего бытового театра. Аларкон, Мира де Амескуа, Морето и прочие пользовались его сюжетами, типами героев и положениями.
В религиозных пьесах Тирсо де Молина – в таких, как «Комедии о святых», достаточно ярко проявляются контрреформационные элементы его мировоззрения: погоня за феерическими эффектами и мишурой богословской учености («Святой портной», «Озеро св. Викентия»). «Месть Тамары», задуманная как библейская драма, изображающая кровосмесительную любовь брата к сестре, понимаемая зрителями как защита прав освобожденной плоти – произведение, в принципе, редкое, если не единственное подобного рода у Тирсо де Молина.
В области бытовой комедии (или «комедии плаща и шпаги») драматург значительно снижает реалистический метод Лопе де Вега, отходит от социальной проблематики в сторону своих личных пристрастий – к эффектам – что, собственно, и делает его мастером «комедии интриги» со всеми ее свойствами – переодеваниями, эффектами трансформации и пр. Комедии эти популярны и до сих пор – «Дон Хиль Зеленые Штаны», «Благочестивая Марта», «Застенчивый во дворце», «Крестьянка из Вальекас» и др.
С именами Лопе де Вега и Тирсо де Молина связывается одна из замечательнейших испанских исторических драм – «Король дон Педро в Мадриде…». Дать ответ на вопрос о том, кто является автором этой драмы, изданной в 1633 году в «экстравагантной» (то есть, неавторизованной) части комедий де Вега, наука не смогла – данный факт может свидетельствовать только о близости как стиля, так и тематики обоих поэтов. Педро Жестокий, казалось бы, характеризуется в драме вполне положительно – он носитель свойственной людям эпохи Возрождения энергии, он обуздывает бесчинствующего феодала, выступает в роли выразителя народного мнения…
А это «Благочестивая Марта» с замечательными российскими актерами
Однако король не идеализирован автором драмы – напротив, он «всегда погружен в атмосферу трагизма и окружен роковыми и зловещими знамениями». В народе твердят, что он жесток, из-за сцены доносится песня о приближении рокового часа короля, слышатся детские голоса, предостерегающие против его жестокости, самому же королю во всех трех актах является тень убитого им священника… Педро ведет себя с неизменным мужеством, но явление призрака и прорицание страшной гибели, кстати, сбывшееся, знаменательно. В драме явственно предстает замечательный и позднее используемый Тирсо де Молина прием – столкновение с потусторонней силой, при помощи которого наиболее ярко раскрываются характеры персонажей. Зрители-современники осознавали: роковые пророчества свершатся над Педро Жестоким обязательно – несмотря на заслуги, суд истории назначит ему остаться камнем (перевод имени – Петр, Педро – камень), истуканом в памяти народа и в истории страны.
Драмы, подобные «Королю дону Педро…» мы отнесем к историческим в творчестве Тирсо де Молина. Среди достоверно принадлежащих ему подобных по тематике драм выделяются «Антона Гарсия» (видимо, 1623) и «В женщине благоразумие» (после 1630). «Антона Гарсия» входит наряду с «Фуэнте Овехуной» Лопе де Вегав так называемый круг народно-революционных драм испанского Золотого века. Перед нами разворачиваются события гражданской войны 1476 года, войны, подготовившей объединение Испании Изабеллой и Фердинандом. Драма кажется архаичнее и описательнее «Овечьего источника», но это можно объяснить фольклорной основой сюжета. Крестьянка Антона, кастильская Жанна д’Арк времен антифеодальной, антипортугальской войны – лицо историческое, а ее образ соответствует преданиям о девах-воительницах. Тирсо де Молина дает в своей драме сказочный, счастливый конец (хотя зрители наверняка знали о казни героини в реальности…).
В драме «В женщине благоразумие» тоже побеждает действенное, организующее начало, представленное королевой-правительницей Марией де Молина, отстаивавшей в начале XIV века общественные интересы и целостность королевства Кастилии и Леона. Усилия королевы направлены на сплочение народа, горожан, патриотически настроенного дворянства, что придает пьесе черты гуманистической трагедии. Здесь все, как у Шекспира – мрачная историческая хроника феодальных битв превращается в трагедию с моральным содержанием. Идеал «кажется невозможным в наш жестокий век», но автор, выведя на передний план понятие «благоразумия», защищает гуманизм и соединяет Возрождение с прагматизмом XVII века. «Благоразумие» же поэт воплощает в женщине…
Драма о доне Жуане (по-испански – доне Хуане), написанная, вероятнее всего, в начале 1620 года, не вошла в книги, изданные непосредственно Тирсо де Молиной, сохранилась они в двух печатных (как сказано выше, пиратских) вариантах. Более пространная версия – «Севильский озорник, или Каменный гость» – впервые была напечатана в 1630 году под именем Тирсо де Молина, но в сборнике пьес Лопе де Вега и других авторов. Краткая версия, остававшаяся до 1878 года практически неизвестной (и не переведенной на русский язык), – «Долгий срок вы мне даете» – была напечатана около 1660 года, на этот раз уже под именем Кальдерона.
Историки литературы долгое время полагали, что исходной редакцией является «Севильский озорник…», затем, будто таковой был «Долгий срок…».
Однако ни тот, ни другой вариант не может сегодня с уверенностью рассматриваться как первоначальная редакция. Исходный текст утрачен, а «Долгий срок…», видимо, представляет собой «пиратскую запись» одного из ранних представлений, пропущенное заполнено по памяти… Возможно, цензура и опасения издателей, связанные с боязнью церковных преследований, требования благопристойности (замена характеристики дон Хуана как «жеребца» и «саранчи женщин» на «озорника» и «наказание женщин») также повлияли на искажение (изменение) текста.
Памятник дону Хуану в Севилье
Своеобразие эпохи, в которую творил Тирсо де Молина, когда гуманистические представления давали основу для строгой дифференциации положительных и отрицательных героев и, вместе с тем, когда публика уже сама умела понимать идею положительного, появляется герой первого плана, о котором нельзя было сказать, положителен он или отрицателен.
Идейная схема и структура образов нашей драмы содержатся уже в ее первых сценах – в эпизоде поругания доном Хуаном герцогини Изабеллы. Характер героя определяется не только свойственным всем последующим донам Жуанам противоречием между кипучей жизненной энергией и тем, что энергия эта находила выражение в необузданном эгоизме знатного сеньора. Своеволие его было дополнено безнаказанностью гранда, представителя бюрократической верхушки, сына королевского фаворита, а это усугубляло в глазах испанцев XVII века политическую насыщенность образа. Герой часто стремится не просто к удовлетворению страсти, а к унижению жертв и озорству. Это определяет поведение дона Хуана в эпизоде с назначившей другому тайное свидание Изабеллой. «Озорник» («жеребец» в первоначальном варианте) и не помышляет о завоевании ее сердца, не берет ее силой, но овладевает ею, выдав себя в темноте за жениха… Он циник и отважный воин, а минуту спустя – улепетывающий и заметающий следы сын и племянник лукавых царедворцев.
Дон Хуан еще трижды выступает озорным соблазнителем, ни разу не увлекшись своими жертвами. Чтобы пленить девушек из народа, например, рыбачку, которая, правда, первой начала кокетничать с ним, и простодушную крестьянку, он использует блеск своего высокого дворянского положения и обещание жениться. В неудавшейся попытке опозорить донью Анну, которая вела сложную интригу ради любви, он прибегает к той же хитрости, что и в случае с Изабеллой, полагаясь, как обычно, на свою безнаказанность.
Дон Хуан находится, безусловно, в конфликте с религией, но только как с правилами, стесняющими его личную мораль…Все следующие мировые доны Жуаны последующей литературы выступали против религии в поисках иной морали и иного жизненного начала.
