Инна Шустова - Теперь я знаю...
Древние римляне видели, как извергается гора Везувий. Они решили, что под землей живет бог огня Вулкан. Когда он разгневан, все кругом сотрясается и в воздух вылетают раскаленные камни, огонь и дым. С тех нор огнедышащие горы называют вулканами.
Почему вулканы извергаются?
В недрах Земли, где очень горячо, горные породы сильно разогреваются и становятся огненно-жидкими. Эта масса называется магмой. Она насыщена газами. Газы сильно давят на горные породы, в них образуются трещины. Сквозь эти трещины раскаленная магма вырывается на поверхность Земли.
Шутки домового
Несколько дней мы устраивались. В доме были две железные кровати с сеткой и две табуретки — и больше никакой мебели. Только печка посередине. Железная, на тонких ножках. От нее труба согнутой коленкой уходит в потолок.
— Как же мы будем без стола? — сказал я. — Может, печку под стол приспособим?
— Думай, что говоришь, — сказал папа. — Печку мы будем топить — тут лето нежаркое.
— А давай, — сказал я, — возьмем в сарае большой ящик? Я видел, там есть. И у нас будет стол.
— Мысль дельная, — согласился со мной папа. — Неси ящик.
Я принес, и мы поставили его у южного окна.
— Хлипковатый стол, — сказал папа, — но на первое время сойдет.
— А на второе время? — съехидничал я.
— Осмотрим заброшенные дома, — сказал папа. — Может, что и найдем.
Мы осмотрели. Рыбаки столько всего побросали! Я нашел ржавую чугунную сковородку и большой таз. А папа — утюг, который греется горячим углем внутри, разные доски и ящики от посылок.
Сковородку и утюг мы отчистили песком и наждачной шкуркой. А из досок и ящиков папа сколотил письменный стол и две полки. Я ему помогал: подавал инструменты и гвоздики.
Письменный стол мы поставили около восточных окон. Папа любит вставать вместе с солнцем и работать.
У северной стенки — кровати: как раз поместились. А на западной стенке, около двери, повесили полки — для посуды и для книг.
Папа, когда все закончил, оглядел комнату и спрашивает:
— Что еще забыли?
Я говорю:
— Телевизора нет. Без мультиков будет скучно.
— Обойдешься,— говорит папа. — Привык, чтобы тебя развлекали.
Я вздохнул. Без телика все равно будет скучно. Я-то знаю.
Папа догадался, почему я вздохнул, и говорит:
— Учись смотреть вокруг, видеть, что происходит в природе. Думай, и будет нескучно.
Я стал думать и вспомнил про муравьев: активного — работягу — и пассивного.
«Завтра же пойду за муравьями, — решил я, — и буду за ними наблюдать».
Но завтра пришлось ехать в поселковый магазин за посудой. На мотоцикле.
Купили мы кастрюльку, кувшин, ведро, ковшик с ручкой — воду из ведра черпать — и миски вместо тарелок.
Хотели купить чашки, а там продают только хрустальные стаканы. Говорят, чашек не завезли.
Папа сказал, хрусталь дорогой, но надо же из чего-то нить. И купил четыре стакана.
Дома папа стаканы помыл, и они засверкали. Потом ложечкой по каждому стукнул — они зазвенели, и получился концерт.
Вечером я стал из стакана пить молоко. А он неудобный: скользкий и без ручки. Я хотел его двумя руками взять, а он увернулся — и на пол. Стакан разбился, и молоко разлилось.
Папа сказал строгим голосом:
— Если ты так будешь бить хрусталь, придется пить из ковшика!
Я обиделся.
— Это, — говорю, — не я вовсе. Это домовой шутки шутит.
Папа посмотрел на меня подозрительно и спрашивает:
— Что еще за выдумки?
— Разве ты не знаешь? — говорю. — В каждом доме живет свой домовой. Он малю-ю-сенький и невидимый. Когда ему скучно, он шутки шутит.
Папа как хлопнет рукой по столу, чтобы я прекратил. А его стакан с молоком как подпрыгнет — и тоже на пол! Папа стал заметать стаканьи осколки. И вытирать пол.
— Это, — говорит, — твой домовой нашутил, чтобы мы молоком полы мыли? Кончай фантазировать, ложись спать. Завтра сходим на прибойку.
Андрюшин альбом. 4
На рисунке предмет изображают таким, каким мы его видим.
На плане предметы рисуют такими, какими мы их видим сверху. На плане хорошо видно, какое место занимает каждая вещь в нашей комнате.
Мы измерили сантиметром все вещи в комнате, длину стен, окон и двери. Полученные числа уменьшили в двадцать раз и с помощью линейки начертили план комнаты. Это пана мне все объяснил и помог сделать чертеж.
Прибойка
Утром мы пошли к океану. Он оказался совсем другой — тихий. Вода отошла от крутого берега, и получился пляж. Только лужи остались.
Пляж и есть прибойная полоса, по местному — прибойка.
На черном песке прыгала черная ворона. Что-то клюнет — и отскочит. Я посмотрел — она раковины долбит. Хочет раскрыть створки и съесть моллюска. Нас совсем не боится.
— А почему, — спрашиваю у папы, — песок черный? Как ворона.
— Скорее как прогоревший костер, — отвечает папа. — Этот песок выброшен из огненных недр вулканов, когда они извергались.
Прилетела чайка и нашла у воды дохлую рыбешку. Хотела съесть, а ворона подскочила и отнимает. Чайка улетела и села на волну, качается. А ворона склевала рыбку.
Папа сказал:
— Смотри, кулички бегут!
Я посмотрел, куда он показывает, и увидел птичек. Как голуби, только на высоких ножках. Бегут вдоль волны друг за другом, то в воду клюнут, то в песок. Так смешно! Будто кулички встали в очередь и всей очередью побежали.
Я подошел к ним, а они запищали и перелетели всей очередью немножко вперед.
— Не пугай их, — сказал папа. — Они кормятся. Около воды много водяных блошек, это их любимая еда.
Я повернул обратно и споткнулся о кучу водорослей. Океан их столько накидал! Валяются по всему берегу, перепутанные. Йодом пахнут.
Папа сказал, это морская капуста. Ламинария по- научному. Она растет на дне океана. Из нее можно делать салат: полезно для здоровья.
Я говорю:
— Капуста, а сама как лента.
Папа разворошил кучу и нашел, из чего ленты растут: как у капусты кочерыжка, только мягкая.
Я вытянул одну ленту. Она оказалась такая длинная! Дотянулась поперек всей прибойки до высокого берега.
И вдруг под кручей я увидел небольшой стеклянный шар. Как мой мячик! Только голубой, в желтой капроновой сетке. Весь в песке!
Я его схватил, смотрю — а рядом еще один, но красный и пластмассовый. И тоже в сетке!
— Папа! — закричал я. — Кто-то шары потерял!
Папа подошел, рассмотрел шары и стал их руками подкидывать и ловить. И ногой хотел поддать, как в футбол. Но я не дал.
— Ты что, — говорю, — маленький? Еще побьются. Может, у них хозяева есть.
Папа свистнул.
— Хозяев, — говорит, — теперь не сыщешь. Океан с ними хорошо поиграл.
— С кем? — не понял я.
— С рыбаками, — сказал папа и бросил красный шар в воду.
Волна потянула шар сначала в океан, а потом к берегу. Я скорей его вытащил.
— Да не утонет он! — говорит папа. — Это ведь поплавок от трала.
— Трал — это удочка? — спрашиваю.
— Не удочка, а большая рыболовная сеть, — говорит папа. — Как мешок. И по краям у нее шары-поплавки. Тралом ловят рыбу с траулера — морского рыболовного судна. Значит, — говорю, — это океан шары у трала оторвал?
— Да, во время шторма, — говорит папа.
Оказывается, при шторме дует ветер разрушительной силы. Он поднимает здоровенные волны — с двухэтажный дом. И если рыбаки не успеют выбрать из океана сеть, ветер и волны ее порвут. Перетрут капроновые веревки около поплавков. Шары будут болтаться на воде, пока волны не выбросят их на берег.
— Получается, — говорю, — эти шары ничьи? Можно их взять?
— Океан их тебе дарит, — отвечает папа.
Я положил шары в полиэтиленовую сумку, и мы пошли дальше.
Чайки сидели на песке поодиночке, не шевелясь. Отдыхали, наверное. Они белые, и на черном песке их далеко видно.
Я собирал скелеты морских ежей и морских звезд. И ракушки, которые без моллюсков. А с моллюсками бросал в океан: пусть живут, им без воды плохо.
Около воды лежала медуза. Совсем кисель! Я подтолкнул ее в воду, и она раскрылась, как прозрачный абажур.
Я присел, чтобы посмотреть, где у медузы рот и сердце. А волна как шлепнет по берегу! Хорошо, что я в резиновых сапогах.
— Прилив начинается, — встревожился папа. — Пора возвращаться.
Мы отошли от воды — и вдруг сюрприз! В песке на боку лежит большая бочка. Вся в водорослях! Я стал ее разглядывать, а папа ушел вперед.
Бочка оказалась совсем целая и пустая. Я ее откатил подальше от волн и побежал догонять папу.
