Ольга Колпакова - ЙО-ХО-ХО! Весёлый учебник для пиратов и журналистов младшего возраста
Свободные ли люди – пираты? А губернатор? А вы?
Что бы вы делали, если бы могли делать всё, что захотите, и никто бы вас не ограничивал?
Яма вторая
Пожалуй, это самая глубокая яма на всём Пиратском острове. Свобода слова, перемещения, выбора, вообще «сладкое слово – свобода» – что это такое? А рядом: законы, обязанности и права. Не думайте, что это неподъёмная для малышей тема. Они с удовольствием расскажут о своих правах и обязанностях. О том, как будут распоряжаться своим временем, когда вырастут. Что такое хорошо и плохо. Почему человек должен придерживаться правил и законов. Раскрыть эту тему вам поможет «Всеобщая декларация прав человека для детей и взрослых» в пересказе А. Усачёва.
Поиграйте в суд с прокурором, защитником, присяжными и обвиняемыми: пираты обвиняются в том, что в их чернильных лужах вымазались все клиенты «Сладкого острова».
Пресса в России практически всё время её существования была несвободна, подвергалась разного рода цензуре. Вот так происходило запрещение номера к распространению в царской России: «Газета доставлялась в цензуру в три часа утра. Дежурный тотчас принимался за чтение и передавал начальству своё заключение. Если в газете обнаруживалось что-то запрещённое, то полиция высылала к типографии засаду. Как только из участка полицейские получали приказ, они бросались внутрь, арестовывать номер. Если к тому времени часть экземпляров успели распространить, полицейские на машине бросались их догонять» (из журнала «Журналист», 1992 г., № 11).
Полянка для пикника
Вот так распорядились бы миром, людьми и своим временем гимназисты из второго класса 116-ой педагогической гимназии города Екатеринбурга.
«Если бы я всё могла, я бы превратила всех злых людей в добрых. Я бы наколдовала много кукол Бар-би. И много цветов, которые я бы дарила бабушке, маме, тёте. Я бы сделала так, чтобы зимой было тепло. А свою собаку Лайму я бы превратила в свою сестру. Аня».
«Я бы хотел сделать так, чтобы в мире никто не болел. Я бы дарил детям на Новый год то, о чём они мечтают. Я бы помирил дерущихся мальчишек. А взрослым я бы сделал много машин. Костя».
«Я бы сделала, чтобы Вадик получил за четверть хоть одну четвёрку. И в дневник тоже одну четвёрку. А то у него только всё: пять, пять, пять. Алёна».
«Я бы тратила своё время на то, чтобы сделать всех счастливыми. Детям бы дарила подарки, взрослым – деньги и украшения, бабушкам и дедушкам постаралась бы обеспечить здоровье. И чтобы их уважали дети и взрослые. Женя».
* * *Гордость Англии
Даниэль Фо, сын торговца, был известен в Англии своими политическими памфлетами. Из-за них был приговорён к штрафу, семи годам тюрьмы и троекратному выставлению у позорного столба. Но из трёхсот написанных им произведений настоящую славу принёс журналисту роман «Робинзон Крузо».
* * *Чтобы доставить до каждого жителя разросшейся Римской империи правительственные распоряжения, диктатор Цезарь велел писать указы на белой, покрытой гипсом доске, которая крепилась затем к столбу. «Акта Сената» – «Дела сенатские» – выставлялась в здании форума. В ней были новости сената. А «Акта диурна» – «Сделанное за день», т. е. «Ежедневные новости» – предназначалась для народа и выставлялась на улицах и базарах. В ней можно было прочесть о погоде, астрологических прогнозах и городских событиях. Людей, собирающих новости для газет, называли диурналисты. Многочисленные писцы делали с этих досок копии и рассылали всем желающим. Интересно, что сенатские новости были закрыты в 15 году н. э. императором Ти-берием. Он рассердился на критику в его адрес. А народные новости просуществовали несколько сотен лет.
Глава двадцать восьмая. Про ловушкина в ловушке
Почти все гости острова, перепуганные взрывами, уплыли домой, на Малую Канавку. При этом никто из них не забыл захватить с собой по килограмму новой жвачки.
Флинта Ловушкина взяли под стражу, правда предварительно слегка очистив от налипшей на него жевательной резинки.
– Дело будет решать суд, – предупредил губернатор Кузькин, которому выпало охранять Флинта ближайшие два часа. А что делать – на Пиратском острове равноправие, это значит, работаешь наравне со всеми, пусть даже ты хоть сто раз губернатор.
– Вы ничего не докажете! – ухмылялся видимый и босой Ловушкин. – Взрывоопасная жвачка давно переправлена в другую страну.
– Ты, Ловушкин, – негодяй, – качал головой губернатор.
– А может, годяй. Может, я научное открытие сделал.
– Это не ты сделал, а твой прадедушка, – сказал Худорожкин. Он всё ещё был взволнован. В одной руке художник сжимал верный зонтик, а во второй у него была волшебная кисточка. Из-под отклеившегося пластыря грозно торчали усы.
Ловушкин насторожился.
– Думаешь, мы не догадались, что Флинтоне-Ло-вушконе твой родственник? – усмехнулся художник.
– Откуда вы знаете?! Я никому не давал читать записки моего прадеда! – разозлился Ловушкин.
– Мой прадед тоже вёл дневник! Вот так-то! – выкрикнул Худорожкин.
– И моя прабабушка тоже! Вот так-то! – закричал Гоша. Просто потому, что ему хотелось покричать. Презентация фирмы «Сладкий остров», можно сказать, удалась. Впечатлений хватило всем.
– Кстати, где дневник моего прадедушки? – спросил Худорожкин у Пиастры.
Пиастра писала очередной материал. Не поднимая головы от листа, она кивнула в сторону хижины:
– Я его за сундук спрятала.
Худорожкин побежал за прадедушкиными записями.
– Негодяй ты, Ловушкин, – повторил губернатор. – Мы тут строим новое канавское общество, мирные договоры с пиратами подписываем, родственников находим. А ты это взорвать хотел. Да ещё всё на Худо-рожкина свалил. Да ещё гордился, что всегда первым на место происшествия приезжаешь! Тьфу, медуза! Пусть Пиастра про тебя фельетон напишет.
– Не надо фельетон, – попросил Флинт. – Лучше на рее повесьте.
– А это идея! – обрадовался Сеня. – А на грудь тебе табличку прицепим: «Нет гонке вооружений!»
– Какой-то чёрный юмор, – поморщился Кузькин.
– Сюда! Все сюда! – раздался вдруг худорож-кинский вопль. – У сундука второе дно! Вот эта мышь прогрызла дырку, и стало видно второе дно! Там, юные мои друзья, полно золота!
Все, кроме привязанного к пальме Флинта, кинулись к сундуку. Дружно принялись вытаскивать из него газеты. Сеня вытащил из-за пояса свой кинжал, поддел доску, и все увидели золотой груз. Старинные золотые монеты переливались на солнечном свете.
– На эти деньги можно туристический комплекс построить, – сказал губернатор и погладил свои большие усы.
– Да на них можно столько телекомпаний и газет новых открыть! – восхищённо прошептала Пиастра.
– Калоши знали, что прятать! – Гоша зачерпнул горсть монет.
– А давайте на них корабль купим и поплывём в кругосветное путешествие, – предложил Сеня. – Хотя нам за поимку Ловушкина должны вручить путёвку вокруг света. Если это не была шутка…
– Я своё слово держу, – твёрдо сказал губернатор. – Или пусть про меня тогда анекдоты сочиняют и фельетоны пишут.
– Про какое это вы всё филе тоннами говорите? – поинтересовался Сеня.
– Фельетон – это когда над чем-нибудь смеёшься. То есть высмеиваешь кого-то или что-то, – объяснила Пиастра.
– Я тогда из Ловушкина буду фельетон делать, – обрадовался Костяная Голова и тут же принялся за дело: – Террорист Ловушкин попался в ловушку. Тогда он от злости проглотил пушку!
– Это дразнилка. Над ней и смеяться не хочется, потому что всем понятно, что это неправда, – крикнул услышавший дикую Сенину песнь Флинт.
– У тебя просто чувства юмора нет, только одна сплошная жвачка в голове, – огрызнулся Сеня.
– Надо чувствовать разницу между смешным и несмешным, – не переставал препираться Ловушкин.
– Сейчас главное чувствовать разницу между слоном, – вступил в разговор вернувшийся с пляжа Джон Смит.
– Между слоном и чем? – хотел уточнить Кузькин.
– Просто между вашим слоном Никифором.
– Какая же между ним разница?
– Первую половину видно, а вторую нет! Поэтому не попадите под его задние ноги! – Джон Смит показал всем на шагающего к хижине Никифора. Точнее, на его видимую половину.
– Что с ним?! – воскликнул Гоша.
– А вот! Нашёл на берегу. – Джон показал всем кисточку.
Ловушкин, увидев её, застонал.
– Но ведь моя кисточка здесь. – Худорожкин достал точно такую же кисточку, как в руках у бывшего рекламного агента.
Все повернулись к Флинту.
– Я изобрёл точно такую же. А старую хотел вернуть Худорожкину. Честно, хотел.
– Сенсация! – только и могла сказать Пиастра.
Для журналиста это слово – всё равно что для охотничьего пса команда «Фас!», для пирата «На абордаж!», а для мамы «Молоко убежало!».
