Вадим Белоусов - Занимательная стандартизация
Ну, а что же будет после 2000 года? В третьем тысячелетии нашей эры? Появится совершенно новый тип самолета. Он будет садиться не на привычные колеса, а на подушку — только, конечно, не на пуховую, а воздушную!
Современный сверхзвуковой самолет за считанные часы может достичь едва не любой точки земного шара. Штурвал влево — одна страна, штурвал вправо — другая. Вроде бы такой самолет свободен, как птица, может лететь в любую сторону. Но птица может сесть где угодно. Хоть на каменистом поле, хоть на огороде. Самолету же нужна отличная взлетная полоса. Все взлетно-посадочные полосы мира составляют едва одну миллионную часть земного шара. Так что лететь он действительно может куда угодно, а вот сесть — нет. Поэтому остро необходим такой самолет, который не нуждался бы в бетонированных аэродромах. Вот таким-то «всеаэродромным» самолетом и является «подушечный». Ему безразлично, где садиться: на скошенном лугу или на колхозном поле.
Но все же самой ошеломляющей новинкой, по-видимому, станет межпланетный ракетный двигатель, если, конечно, ученым удастся создать его до конца века.
Современные ракеты, выводящие на орбиту искусственные спутники Земли и доставляющие астронавтов на Луну, конечно, хороши. Но для путешествий за пределы солнечной системы они, к сожалению, не годятся. Ближайшая к нам звезда Проксима Центавра находится от нас на расстоянии в 4,27 светового года. Современная ракета, двигаясь со скоростью 20 километров в секунду, сможет достичь ее только через 66 тысяч лет! Если бы каждый космонавт мог прожить сто лет, то и тогда, прежде чем ракета достигла бы окрестностей этой звезды, должно было бы смениться 660 поколений астронавтов. А ведь нужно было бы лететь еще обратно!
Наверное, за это время на Земле уже забыли бы об экспедиции. Только корабль, имеющий скорость близкую к 300 000 километров в секунду, то есть к скорости света, мог бы обеспечить приемлемые сроки полета. Уже сейчас ученые называют двигатели, которые могли бы придать кораблю такую скорость.
Первый — плазменный двигатель. Он развивает колоссальную тягу, отбрасывая разогнанную в ускорителях плазму.
Второй — квантовый, выбрасывающий поток электромагнитных волн.
Но, прежде чем плазменный или квантовый двигатель станет обыденностью, надо усовершенствовать уже существующую стандартную технику. Ни тот, ни другой двигатель не сможет работать без атомной энергетической установки. Придется создать компактную, достаточно мощную ядерную установку. Но это еще не все. Даже современные «тихоходные» ракеты очень сильно раскаляются от трения о земную атмосферу. Что же было бы со звездолетом, с умопомрачительной скоростью рванувшимся ввысь? Он бы мгновенно превратился в пар. Значит, его старт возможен только за пределами атмосферы, например, с орбитальной станции. В Советском Союзе ведутся работы по созданию таких станций. Нет еще очень многих приборов, машин, которые понадобятся при строительстве звездолета. Вот когда они будут созданы и станут не опытным образцом, а привычными стандартными, тогда можно будет говорить и о строительстве звездолета.
Где ты, Аэлита?
Стандартизацию часто называют международным техническим языком Действительно, не будь мировых стандартов, техника разных стран не могла бы взаимодействовать. Возьмем обыкновенное бритвенное лезвие. Где бы оно ни было изготовлено — в Лондоне или в Стокгольме, оно обязательно подойдет к бритвенному станку, сделанному в нашей стране, потому что лезвия во всех странах выпускаются по одному международному стандарту. То же самое — контейнеры для перевозок грузов и многие другие вещи, о которых вы читали в предыдущих главах. Без стандартизации невозможно нормальное общение материальных культур народов, населяющих Землю.
Ну, а если в будущем человечество соприкоснется с инопланетным разумом, с другой цивилизацией, совершенно не похожей на нашу? Можно ли будет обойтись без стандартизации? Прежде чем ответить на этот вопрос, попробуем разобраться, насколько вероятна такая встреча.
Одни ученые доказывают, что жизнь во Вселенной редчайшее явление и что если она где-то и существует, то так далеко, что мы никогда о ней не узнаем. Другие считают, что это не так. Кто же прав?
Сторонники первой теории считают, что жизнь могла появиться только в строго определенных условиях.
Во-первых, для возникновения жизни планета должна вращаться не слишком далеко, но и не слишком близко от своего «Солнца». Если она будет очень близко подходить к светилу, все живое будет на ней выжжено. Если же она, наоборот, удалится, то на ней будет нестерпимо холодно.
Другое важное условие — масса планеты. Она должна быть не слишком большой, но и не слишком маленькой.
Среди других необходимых условий называется наличие у планеты спутника, вроде нашей Луны, положение планетной системы в Галактике, масса звезды-«Солнца» и множество других условий. Понятно, что чем их больше, тем меньше вероятность существования в космосе разумных существ. По подсчетам ученых, разделяющих эту точку зрения, вероятность возникновения жизни равна 5∙184∙10–14. Это значит, что среди десятков тысяч, даже миллионов звезд нет ни одной, на которую так же, как на наше Солнце, были бы обращены глаза мыслящего существа. Это также означает, что у нас практически нет шансов встретить кого-либо из братьев по разуму.
Другая часть ученых настроена более оптимистически. Она считает, что, как бы ни была мала эта вероятность, в бесконечной Вселенной обитает бесконечное множество развитых цивилизаций. Но если их так много, то почему же мы до сих пор ничего о них не слышали?
Представьте огромный небоскреб. Такой, что его верхушку можно увидеть, лишь высоко задрав голову. Этот небоскреб — возраст нашей Земли, равный пяти миллиардам лет. Теперь поставим на его крышу тридцатисантиметровую линейку. Ее длина будет равняться миллиону лет, в течение которого существует человечество. На линейку положим монету, ее толщина — это время существования одной культуры, например, древнегреческой. Вот мы и дошли до самого главного. Возьмем обыкновенную почтовую марку и приклеим ее к монете. Толщина марки равна периоду, в течение которого существует земная наука. Попробуйте-ка в этом небоскребе отыскать нашу тоненькую марку. Нелегкая задача. С ней неизбежно столкнулась бы инопланетная цивилизация, которая пожелала бы нас найти. Может быть, она и пыталась это сделать, но ее мощные радиосигналы-позывные застали на Земле первобытно-общинный или рабовладельческий строй, когда радиоприемников не было и в помине.
Если они не сумели нас найти, то почему нам самим не разыскать их?
Но на какие волны следует настроить сверхмощные радиотелескопы, чтобы принять голоса космоса? Вот, по-видимому, первый случаи, когда земные ученые вынуждены были подумать о межпланетном стандарте.
При чем здесь стандарт, ведь он должен быть обязательным для всех стран, а тут даже неизвестно, есть «другая» страна или нет? И тем не менее у ученых были все основания полагать, что инопланетные радисты, если, конечно, они есть, воспользуются тем же диапазоном волн, что и земные.
Дело в том, что расстояния между планетными системами чудовищно велики, поэтому принять радиосигнал в чистом, неискаженном виде очень трудно. Поэтому решили применять для космической связи короткие волны длиной от трех до десяти сантиметров. Инопланетные радисты должны были бы прийти к такому же выводу. Если бы они это сделали, налицо был бы самый настоящий межпланетный стандарт.
А пока, независимо от этого, ведутся напряженные поиски «братьев по разуму». Вот как описывает работу звездных искателей журналист Е. Скулин, побывавший в научно-исследовательском радиофизическом институте:
— Шел пятый канал. Я мельком взглянул — на лицах девушек любопытство и чуть-чуть страх. Вспыхнул седьмой глазок, восьмой, девятый… двенадцатый всплеск! Стародубцев мгновенно щелкнул фиксатором. Я вскочил вместе с ним. От Тау Кита шли сигналы!!! И второй раз на том же фильтре и канале всплеск! Ойкнул кто-то из девушек…
Мы еще раз «прошлись» по звезде. Светящиеся пунктиры недвижимы. Тау Кита молчала.
Ну, конечно же, это были помехи, те самые помехи, о которых мы с вами только что говорили. Ученым из радиофизического института пока что не удалось найти космических радистов, а вот их коллегам из Московского университета повезло больше. Они обнаружили космический объект, который со строгой периодичностью посылал в пространство сигналы.
В апреле 1960 года мощный радиотелескоп американской обсерватории Грин-Бэнк целых 150 часов принимал сигналы, приходящие из созвездий Кита и Эридана. Они необыкновенно взволновали ученых, потому что по их предположениям в этой области должны находиться планеты, очень похожие на нашу Землю. Наконец ученые Калифорнийского технологического института приняли из глубокого космоса сигналы в диапазоне нашего «межпланетного стандарта». Ученые не исключают, что эти сигналы искусственные. Чего проще, взять и расшифровать их. Но, оказывается, это далеко не простое дело.
