Максим Зверев - Хозяин небесных гор
– Вот бисова скотина, ведь туточки было семь яичек! – с огорчением воскликнул Петренко.
Ясно было одно – это какая-то новая тайна кекликов!
Мы уселись покурить на камни, совершенно сбитые с толку. Было похоже, что и в этом году не удастся разобраться в путанице с размножением кекликов. Радовало только одно: мне удалось заинтересовать обоих егерей. Упорство украинца и опыт казаха могли помочь лучше, чем мои редкие приезды.
– Похоже на то, что кеклики перетащили свои яйца из обнаруженных гнёзд, – подумал я вслух.
– Волк своих ребят уносит, а кеклик – птица несозна-а-тельная, – снисходительным тоном сказал Чуне, нараспев произнося трудное для казаха слово.
Но Петренко вспомнил и рассказал, как несколько лет назад он пошёл утром искать лошадь. Она порвала путы и ушла в горы. На открытом склоне, поросшем мелкой травой, он наткнулся на гнездо кеклика. Птица выпорхнула из-под самых ног. В гнезде были яйца. Петренко перешагнул через гнездо и пошёл дальше. Целый день он искал коня в горах, но так и не нашёл, потому что конь сам вернулся домой, едва он ушёл в горы. Под вечер Петренко возвращался опять мимо гнезда кеклика. До гнезда не было ещё полсотни шагов, когда из низкой травки вспорхнул кеклик, а вниз по склону покатилось что-то белое. Это было яйцо кеклика. В гнезде яиц не оказалось.
– Я тогда же подумал, что Кеклик перетащил яйца. Но потом забыл об этом случае, – закончил свой рассказ Петренко.
Через десять дней я снова проезжал мимо кордона Кокпек, когда кеклики уже вылупились из яиц. Мы с Петренко решили сходить поискать выводки. С нами увязалась маленькая кудлатая дворняжка.
Дневная жара спала. Приближался вечер. Но камни ещё были горячие, нагретые дневными солнечными лучами. С пронзительным визгом над головой проносились крупные стрижи. Я жадно вдыхал аромат мяты и ещё каких-то пахучих трав, распаренных в неподвижном жарком воздухе. После города вечер в горах казался особенно красивым.
За поворотом горы залаяла собачонка и закричал кеклик. Мы бросились туда, но увидели, как дворняжка уже рвала на части схваченного кеклика. Как же ей удалось поймать его?
– Вероятно, кеклик был больной или подранок, – решил я.
Петренко промолчал.
В соседнем ущелье мы наткнулись на выводок. Кеклик забил крыльями и, притворяясь раненным, побежал в сторону, громко крича. Собачонка бросилась за птицей. Но в последний момент кеклик вспорхнул у неё из-под носа, немного пролетел и опять побежал, хромая и волоча крыло. Собака без толку гналась за кекликом по ущелью. Оба скрылись за поворотом. Мы не успели заметить, самец это был или самка.
Внимательно смотря под ноги, мы осторожно прошли это место, боясь наступить на затаившихся птенцов, и вскоре встретили дворняжку. Она мчалась обратно с высунутым языком и обескураженным видом. Конечно, на этот раз она не поймала кеклика.
Ещё один выводок оказался в соседнем боковом ущелье. Собачонка в это время бежала впереди нас. Камни и россыпи загромождали тропу. Идти приходилось медленно. Вдруг лай, крик кеклика – и на наших глазах произошло непоправимое: кеклик с криком забился на месте, а собачонка в один миг схватила его и задавила, прежде чем мы успели подбежать.
Пушистая кучка птенцов притаилась тут же, за первым камнем. Досада овладела нами при виде крошечных сирот.
Собачонка с радостным подвизгиванием жадно смотрела на труп кеклика в руках хозяина. Петренко молча привязал её на верёвку и сердито пнул ногой. Кеклик был самкой.
– Может быть, самец где-нибудь рядом, он воспитает птенцов? – сказал я тоном ученика, оправдывающегося за полученную двойку.
– Надо взять птенцов... – начал было Петренко.
Но в это время совсем близко заклохтал кеклик, и мы увидели его на камне. Даже без бинокля были видны крупные бугорки на его лапках.
– Петушок! Скорее назад!!
Мы бегом побежали вниз по ущелью, волоча за верёвку собаку. Значит, беда ещё поправима – птенцы не совсем сироты...
Всю дорогу до кордона мы терялись в догадках. Почему два кеклика поддались собаке, а один – нет? Что это за бессмысленное самопожертвование? Нет, положительно кеклики – загадочные птицы. Они совсем не такие, как другие!
Когда мы проходили то место, где собачонка задавила первую свою жертву, немного в стороне опять с криком взлетел кеклик.
Может быть, и здесь самец тоже подобрал первых сирот?
Сумерки быстро сгущались, когда мы вышли на дорогу и зашагали на кордон. Мы шли молча, поскрипывая сапогами по гравию шоссе. Говорить не хотелось. Тёплая южная ночь делалась всё темнее. В скалах тянули свою нескончаемую песню «ночные ласточки» – козодои. Навозные жуки с басовитым гудением проносились над дорогой, разыскивая навоз. С азартом, заглушая всё, кричали лягушки в невидимом болотце у дороги.
За поворотом показалось освещённое окно кордона. Запахло дымом и парным молоком.
На следующее утро я пошёл в горы один, поднялся на ближайший перевал и присел на камни отдышаться после крутого подъёма. Яркое летнее солнце освещало дно ущелья впереди. Там журчал ручей, пробираясь среди кустиков и камней. На отвесных скалах кричал чем-то встревоженный скалистый поползень. Желтоносые альпийские галки носились в воздухе. Я сидел и думал о тайнах семейной жизни кекликов.
Мои размышления прервала лисица. Она бежала рысцой по дну ущелья. Я в бинокль стал наблюдать за ней.
Внизу, в камнях, раздались хлопанье крыльев и тревожный крик кеклика. Я сразу поймал его в бинокль и успел заметить, как маленькие кекличата разбегались во все стороны и прятались в камнях. Лисица бросилась к кеклику. На он не улетал, а кричал и хлопал крыльями на одном месте и даже немного приблизился к лисице. Она схватила птицу, тут же съела, напилась из ручья и побежала дальше. Птенцов лисица не заметила.
Она поднялась на седловину горы и скрылась. Там находилось ущелье с ручьём, где всегда водились кеклики. Хищница приспособилась собирать с них дань в неурочное время.
Я снова перевёл бинокль на место гибели кеклика. Птенцы долго ещё лежали притаившись. Наконец до меня долетел их тонкий писк. Сироты вскочили на камни и запищали хором. Они звали мать.
Вдруг из-за горы вылетел кеклик и, планируя, опустился около кричащих птенцов. Они бросились к нему. Кеклик побежал в гору. Птенцы последовали за ним плотной стайкой, а затем вытянулись длинной цепочкой. Кеклик несколько раз останавливался, поджидая отстающих, и наконец все перебежали за гору, откуда он прилетел.
Я быстро пошёл туда и в бинокль стал осматривать открывшийся передо мной склон. Кекликов не было видно, хотя они находились где-то поблизости. Я сделал ещё несколько шагов вниз, выбирая место, где бы я мог расположиться для наблюдений. Внезапно у моих ног закричал и захлопал крыльями кеклик, птенцы двух возрастов брызнули в разные стороны, прячась среди камней. Я успел заметить крошек-сирот, которых только что видел. Кеклик привёл их в свой выводок! Я попятился и быстро пошёл назад, чтобы не пугать объединённого семейства, размышляя о том, что у некоторых кекликов стремление отводить врага переходит в самопожертвование, а сирот принимают соседние выводки. Но другие кеклики отводят от выводков, притворяясь раненными, как многие птицы. Одни самцы живут холостяками – стайками, другие участвуют в воспитании птенцов. Из одних обнаруженных гнёзд яйца таинственно исчезают, на других кеклики сидят и не обращают внимания на то, что их гнёзда обнаружены. Запутанный вопрос о том, как выводятся кеклики, сделался ещё более загадочным, чем был.
Много ещё неразгаданного в жизни наших птиц. Кто, например, скажет, каким образом кедровки безошибочно находят зимой орехи под метровой толщей снега, спрятанные там ещё осенью и даже иногда не той кедровкой, которая их нашла? Ведь обоняние у птиц в зачаточном состоянии, а зрение и память тут не помогут. Как находит дорогу на южные зимовки молодая кукушка, улетая одна, ночью, впервые в жизни? Отчего в одной норе могут жить лиса и утка-атайка, пользуясь разными выходами?
СРЕДИ РОЗОВЫХ СКВОРЦОВГорячий степной ветер бьёт в лицо и нисколько не освежает на быстром ходу автомашины. То и дело взлетают жаворонки. Они немного оживляют картину бесконечных просторов среднеазиатских сухих степей, по которым едет экспедиция зоолога Михаила Сергеевича Серебренникова.
Что это? Кажется, шевелится сама трава. Это молодая саранча – ещё бескрылые личинки-саранчуки. Их сотни тысяч, миллионы! Они ползут по степи, а позади остаётся голая почва – растительность съедается под самый корень.
Неподалёку прохладный арык даёт жизнь богатому хлебному полю. Как остров, зеленеет пшеница среди безбрежной степи. Горячие лучи южного солнца и влага дают сказочный урожай зерна, но урожай под угрозой опустошительного нашествия саранчи...
