Коллектив авторов - Конфликты в условиях трансформации современного российского общества. Курс лекций
Принципиально иным образом относился к социальным конфликтам в России радикализм: если консерватизм исходил из необходимости предотвращения социальных конфликтов и борьбы с разрушительными силами в обществе, то радикализм, который был представлен народничеством и марксизмом, был последовательным революционизмом. От А. И. Герцена, Н. А. Добролюбова и Н. Г. Чернышевского до М. А. Бакунина, П. Н. Ткачева и В. И. Ленина можно увидеть последовательный переход от философско-исторического понимания революции как естественной стороны диалектики истории к понятию насилия как средства создания социально-справедливого общества. В рамках этого понимания и террор мог быть оправдан, как меньшее по масштабам зло, применяемое для исправления общества.
С именем Герцена связано философско-теоретическое обоснование «русского» крестьянского социализма. Опираясь на диалектику Гегеля, которую Герцен назвал «алгеброй революции», он доказывал неизбежность и благотворность социальной революции, в ходе которой должно было произойти обновление общества и восстановление нарушенного единства бытия и мышления. Герцен сравнивал революционное выступление стихийных народных масс с природным катаклизмом, поскольку в обоих случаях события были неизбежны и непредсказуемы по своим последствиям. Исторический прогресс, по его мнению, подчиняется принципу полярности двух начал: сначала небольшая часть общества становится в исключительное положение, образуя монополию, а потом массы стремятся поглотить «выгородивших себя», уничтожить эту монополию. Социальная революция способствует освобождению от «одного рабства после другого, пока не наступит полное соответствие разума и действительности». Конкретные исследования особенностей политических революций, породивших конституционную, парламентскую форму правления ряда западноевропейских стран, привели Герцена к неоднозначным выводам. Он признавал некоторые достижения капиталистического общественного строя, считая, что буржуазная, или, по его терминологии, политическая, республика, может быть переходной формой от монархии к «социальной» республике, но в то же время предполагал, что политическая республика – атрибут загнивающей, мещанской и индивидуалистической цивилизации Запада, уже прошедшей пик своего расцвета и приближающейся к скорой гибели. Герцен исследовал диалектику общего и особенного, национального и общечеловеческого в процессах перехода к социализму. Исторический прогресс, по его мнению, разнообразен, поскольку народы, как и люди, развиваются «в разные стороны» и по-своему участвуют в создании мировой цивилизации. Поэтому возникающие тупики всеобщей истории имеют временный характер и могут быть преодолены теми народами, которые сохранили свои жизненные силы. Россия, которую он относил к «молодым народам», способна вывести европейскую культуру из тупика социального развития, идти вместе с западными странами к одной цели, но разными путями.
Социалистичность как характерная черта жизни и психологии русского крестьянина виделась мыслителем в уникальности существующей сельской общины, городской артели и самобытной воинской организации казачества. Сохранение в русской крестьянской общине коллективного землепользования, права каждого работника на землю как на орудие своего труда и мирского самоуправления, как полагал Герцен, выгодно отличало Россию от Западной Европы, где существовали частная собственность и римское право. Именно это преимущество позволило соединить русский народный быт и западную социалистическую идею. Отсюда следовал вывод о возможности для России длительного, растянутого на десятилетия, процесса некапиталистического развития на основе соединения традиционных коллективистских институтов со свободой личности. Он считал, что в русском народе заложены способности к политическому самоуправлению, и предлагал распространить «сельское и волостное самоуправление на города, на государство в целом». Огромным преимуществом России, по его мнению, было то, что бюрократическая по своей природе монархия не имела социальных корней и противостояла в лице своих чиновников самоуправляющемуся народу. Таким образом, государство оказывалось формой, доступной для использования разными социальными группами. «Государство не имеет собственного определенного содержания, – отмечал Герцен, – оно служит одинаково реакции и революции – тому, с чьей стороны сила».
Общепризнанным вождем народничества был Н. Г. Чернышевский. Используя гегелевский закон отрицания отрицания, Чернышевский доказывал, что историческая закономерность и промышленный прогресс создают предпосылки для перехода к более справедливой и производительной форме собственности, а именно к государственной собственности с общинным владением и общинным производством, способной не только предотвратить «язвы пролетариатства», нищету трудящихся, но и содействовать росту производства. На первом этапе, по мнению Чернышевского, существовала общинная собственность на землю, т. к. землевладение еще не было связано с затратой капиталов. На следующем этапе уже предусматривались затраты личных капиталов, и поэтому земля поступила в частное владение. Чернышевский полагал, что все страны должны перейти к социализму, и в переходный период могут сосуществовать все формы собственности, конкуренция между которыми выявит преимущество общественной собственности. Россия, сохранившая крестьянскую общину, может миновать стадию капитализма, используя экономический опыт стран Запада и общинные навыки коллективного хозяйствования.
Считая крестьянскую революцию целью общественных преобразований в России, Чернышевский, вместе с тем, не верил в революционную силу крестьянства. «Масса нации, – писал он, – ни в одной еще стране не принимала деятельного самостоятельного участия в истории». В русском освободительном движении Чернышевский усматривал два этапа: 1) просвещение интеллигенцией народных масс и 2) непосредственное осуществление исторического дела, т. е. революционного свержения феодально-крепостнической системы. В последующем его политическая программа претерпела изменения – от призывов к освобождению крестьян с землей к идее насильственного уничтожения царизма и крестьянской революции после реформы 1861 года, не давшей «земледельческому населению» подлинной свободы. «Крайность может быть побеждена только другой крайностью», – писал он и делал вывод: народ не созрел для революции. Крестьяне, поднявшиеся на борьбу без руководства, не смогут добиться необходимых результатов. При этом Герцен и Чернышевский не видели в пролетариате революционную силу.
Единомышленник Н. Г. Чернышевского Н. А. Добролюбов признавал материальные интересы источником и главной движущей силой классовой борьбы в обществе, но, вместе с тем, отмечал, что дармоедство сохраняется в силу экономической зависимости «людей трудящихся от эксплуататоров». Общество справедливое, демократическое, с его точки зрения, предоставляет каждому своему члену естественное и неотъемлемое право на материальные блага, возвышает личность, делает ее счастливой, развивает в ней стремления к полезным преобразованиям и улучшениям. Если же человек ущемлен в своих правах, то он может обратиться к общему суду и получить от него согласие на восстановление социальной справедливости. Добролюбов был убежден в том, что в России только крестьянство способно озарить светлым лучом революции «темное царство» и коренным образом изменить существующие порядки. Реальные обстоятельства в жизни народа, согласно Добролюбову, уродуют, искажают его психологию, но в то же время «образовывают», революционизируют его, пробуждают в нем инициативу. В отличие от Чернышевского, связывавшего с просвещением народных масс подготовку к революционным действиям, Добролюбов считал крестьянство не только способным к революции, но и готовым в любой момент начать ее, стоит лишь организовать его «живые силы». По его мнению, ни просвещение, ни тайные организации, ни литература не могут поднять народ против самодержавия, если он сам не почувствует потребности искоренить социальное зло. Мистически веря в потенциальную революционность крестьянства, Добролюбов вместе с тем считал, что важную роль в крестьянской революции призваны сыграть революционеры, «энергические деятели», знающие практические потребности народных масс, их «правильные стремления».
Основателем русского анархизма был М. А. Бакунин. Три основных принципа, по его мнению, составляют существенные условия всякого человеческого развития в истории как индивидуального, так и коллективного. 1) Человеческая животность, 2) мысль и 3) бунт. Первому соответствует собственно социальная и частная экономия; второму – наука; третьему – свобода. Бакунин искал смысл социально-исторического прогресса в объективных законах жизни индивида и общества, ставя в зависимость от их познания реализацию человеком своей свободы, состоящей, по его мнению, в том, что он эти законы познает и добровольно им повинуется. Во взаимной опосредованности личной свободы и коллективного начала проявлялось, по Бакунину, действие «инстинкта солидарности». Политическая доктрина анархизма базировалась на трех аксиомах: неустранимости индивидуализма государства, отрицании иерархической системы власти и идее немедленного перехода к безгосударственному обществу. Государство, доказывал Бакунин, является источником индивидуализма и бюрократизма, ибо для него жизненно важно сохранение социальных противоречий, создающих иллюзию необходимости государственной власти. Поэтому, по его мнению, требуется полное уничтожение существующего социально-экономического строя и недопустима любая политическая деятельность, поскольку она укрепляет государство. Бакунин верил в то, что «страсть к разрушению есть, вместе с тем, и творческая страсть».
