Борис Головкин - О чем говорят названия растений
Рассказ Уэллса не претендует на достоверность, это типичная фантастика. А вот что лежит в основе поразительных сведений о монстере, выдававшихся за истину? В книге Э. Меннинджера «Причудливые деревья» мы находим следующее объяснение: «Блоссфелд, некоторое время живший в Мату-Гросу, специально занялся расследованием этих историй. Он обнаружил, что речь шла о Philodendron bipinnatifidum, листья которого действительно достигают в длину метра и больше. По слухам, людей привлекал к дереву сильный аромат его цветков; этот запах оглушал их, как наркотик, после чего листья обвертывались вокруг потерявшей сознание жертвы и высасывали ее кровь. Цветки действительно пахнут очень сильно, но людей к этому дереву в опаляемой солнцем пустыне Чако, где растут только колючки, привлекала его тень и сладкая мякоть плодов, съедобных, как и плоды родственной ему монстеры (Monstera deliciosa). Однако ни в цветках, ни в плодах нет ни яда, ни наркотических веществ. Трупы же под ним принадлежали раненым или умиравшим от жажды людям, которые укрывались в тени дерева. Листья, всегда ниспадающие до земли, действительно смыкались над ними, но вовсе не для того, чтобы сосать их кровь. По словам Блоссфелда, эта легенда все еще имеет хождение в Бразилии — слишком уж она увлекательна, чтобы газеты так просто от нее отказались».
Драконовы деревья (Dracaena draco) Канарских островов имеют прямое отношение к легендарным драконам всех народов. Их знаменитая алая смола «драконова кровь» с незапамятных времен применялась в религиозных обрядах, в частности для бальзамирования мумий. Достигают драцены весьма внушительных размеров и преклонного возраста. Описан, например, экземпляр дерева, имевший в окружности 24 метра. Максимальный возраст подобных гигантов оценивается ориентировочно в шесть тысяч лет. Интересно, что только в преклонном возрасте драцены и способны выделять «драконову кровь».
Плачет кровавыми слезами-камедью и родственное канарскому драконово дерево с острова Сокотра, расположенного у противоположного побережья Африки, в Индийском океане. Согласно древнему индийскому поверью, которое приводит в своей книге Меннинджер, «драконы постоянно дрались со слонами. Они питали пристрастие к слоновьей крови. Дракон обвивался вокруг хобота слона и кусал его за ухом, а потом одним глотком выпивал всю его кровь. Но однажды умирающий слон упал на дракона и раздавил его. Кровь дракона, смешавшуюся с кровью слона, назвали киноварью, а потом так стали называть красную землю, содержавшую красную сернистую ртуть, и, наконец, смолу драконова дерева. Эта легенда объясняет и то, почему смола называется „драконовой кровью“, и название, данное ей сокотрийцами, — „кровь двух братьев“. Согласно религиозным представлениям индийцев, слон и дракон — близкие родственники». Драконово естество заключено и в научном названии рода: греческое слово drakeia значит дракон (правда, женского пола).
И у народов Востока мы найдем немало растений, посвященных различным богам. Скажем, у индийского Кришны есть «персональный» фикус Ficus krishnae, удивительные листья которого закручены конусовидно и срослись по краям, образуя подобие большого бокала. По преданию, такую форму придал им сам Кришна, чтобы использовать во время пиршеств. Конечно, с этим экзотическим фикусом трудно сравнить манжетку — невысокое травянистое растение из семейства розоцветных, которое все лето до глубокой осени можно встретить при дорогах, на низкотравных лугах, на лесных опушках и полянах нашей средней полосы. По утрам и на вечерней заре поверхность ее листьев обычно покрыта алмазными каплями росы, скапливающейся также и в углублении своеобразной воронки, вблизи прикрепления черешка. Средневековые алхимики приписывали этой влаге чудодейственную силу, собирали ее и использовали в своих опытах. Подобные представления и сегодня звучат в ее научном названии Alchemilla, возникшем, как и слово «алхимия», от арабского alkemeluch.
Среди русских названий, относящихся к волшебно-сказочной области, можно выделить, пожалуй, две основные группы, правда границы между ними будут не особенно четкими. Первая из них связана со знахарством, ведовством, ворожбой; вторая — с различного рода поверьями, приметами, символикой.
Знахарей, которые лечили травами или «нашептыванием на травы», так называемых зелейников, официально на Руси в старину не очень жаловали. «Домострой», например, допускал возможность «врачеваться» только «божьей милостию, да слезами, да молитвою, да постом, да милостынею к нищим, да истинным покаянием». Те же, кто признает «звездочетье, альманахи, чернокнижье … и иные козни бесовские или кто чародейством, и зелием, и корением, и травами на смерть или на потворство окормляет, воистину, творят богомерзкие дела».
Выходит, обращение к лекарственным травам сплошь и рядом приравнивалось к колдовству и, следовательно, требовало самого беспощадного осуждения. Кстати, можно составить длинный список растений, которыми «врачевали» от наговора, сглаза, порчи, сухоты и тому подобного, словом, от «болезней», так или иначе связанных с нечистой силой. Вот как характеризуется в одной из книг XVIII века любовь: «Страсть сия простолюдинами называется сухотою, и есть ли кто в которую влюбится, а она к нему не склонна, то и говорят, что напустила она на него сухоту, и сие разумеют: не спроста, то есть что будто бы тут замешалась дьявольщина».
Вера в наговоры, связанные с колдовскими растениями, была так велика, что, например, обслуживавший царя и царицу штат постельничих, окольничих, мастериц, прачек и т. д. давал публичную клятву оберегать здоровье царствующей семьи, «никакого дурна не учинити, и зелья, и коренья лихова ни в чем и нигде не ложити и от всего подобного оберегати накрепко».
Известно, в частности, дело, которое было заведено против одной из мастериц царициных золотошвейных мастерских. Она принесла с собой и случайно обронила корень растения, называемого «обратим». Подозревая ее в темных замыслах, царь приказал пытать мастерицу на дыбе и огнем. Клятвопреступница призналась под пытками, что корень дала ей ворожея, чтобы «обратить» (то есть заставить снова полюбить) «лихова мужа», который ушел к другой. Для этого необходимо было «положить корень на зеркальное стекло да в то зеркало смотретца». Мастерица отделалась по тем временам довольно легко: она вместе с мужем (все-таки ему пришлось вернуться!) была выслана в Казань «в опалу». Другие подозреваемые в колдовстве, направленном против царской семьи, нередко кончали свою жизнь казнью, как это случилось, например, с одной ворожеей, которую подозревали в попытке сглазить царицу, в то время как действительной ее «специализацией» были наговоры на вино, уксус и чеснок против сердечной болезни и лихорадки. Заметим, что и сейчас препараты чеснока, в том числе спиртовые, рекомендуются при атеросклерозе и гипертонии. Фитонцидные же его свойства помогают бороться с некоторыми инфекционными заболеваниями. Вот вам и «наговоры на травы»!
Рис. 32. «…да в то зеркало смотретца…»
В большинстве случаев идентифицировать названия всякого рода колдовских трав, если они и встречаются в письменных документах или устных преданиях, не удается, да и стремления к этому ботаники обычно не испытывают. Описания подобным травам, как правило, не давали или заведомо вносили искажения, чтобы затруднить их поиски. Попробуй теперь догадайся, что это за такой корень «обратим»!
При знакомстве с чудодейственными растениями в первую очередь бросается в глаза обилие приворотных зелий, любовных напитков, наговорных отваров и прочего. Некоторые их ингредиенты все же известны. Например, в них входил любисток (Levisticum officinale) — ароматическое многолетнее растение из семейства зонтичных. Его иногда разводят и сейчас в южных районах нашей страны, но уже, разумеется, не как любовное, а как лекарственное средство. В старинных травниках под названиями любимник, любим-трава и просто любь приводится обычное луговое и лесное растение гравилат (Geum). Свойство привораживать приписывают его семенам, точнее, плодикам. Причину этому, похоже, следует искать как раз в их строении. Они снабжены острыми крючочками, цепляющимися за что попало, и в определенном смысле действуют подобно еще одному средству — наговорному мылу. Его ворожеи давали покинутым женам для умывания: «сколь скоро мыло к лицу прильнет, столь же скоро муж жену полюбил». Кстати сказать, цепкость плодов дала древним грекам основание иронически назвать подмаренник филантропосом, то есть любящим человека. Если главным считать именно этот признак — «прилипчивость», то в разряд любовных или привораживающих средств можно было бы отнести еще довольно много самых разных растений: череду, лопух, дурнишник, линнею и другие.
