Алексей Быков - Удивительное языкознание
Все замечания и предложения прошу присылать мне по следующим адресам:
[email protected]
my.mail.ru/inbox/bykov52
А. Быков
Своя большая семья
К концу XIX века в результате бурного развития нового направления в лингвистике — сравнительного языкознания — была построена теория родственных связей между языками, а также разработаны весьма тонкие методы, позволяющие эти связи обнаруживать. Разумеется, как и все, что создавалось в гуманитарных науках в XIX веке, эта теория евроцентрична — она основана в основном на материале европейских языков и неявным образом содержит в себе европейское миропонимание и ценности. Впрочем, грех евроцентризма не преодолен в гуманитарных науках Европы до сих пор, хотя к тому и прилагаются искренние усилия.
Собственно, главным открытием было обнаружение генетического сходства, то есть родства, большинства европейских языков с некоторыми языками Индии (в частности древний санскрит, современный хинди и др.) и Среднего Востока (иранские языки). В многочисленном семействе индоевропейских языков оказались почти все языки Европы. Исключение составили лишь языки угро-финской группы (на них говорят финны, эстонцы, венгры и многие народы России), турецкий на крайнем юге Балканского полуострова и некоторые языки неясного до сих пор происхождения, такие, как, например, баскский (язык небольшого народа, живущего в нынешних Испании и Франции).
Родство как глубинное генетическое сходство предполагает происхождение от общего предка. Тогда-то и появилась идея о существовании индоевропейского праязыка, или протоиндоевропейского языка, возникшего, возможно, где-то на севере Индии. Народ, говоривший на нем, затем мигрировал на северо-запад и распространился по всей Европе. Это были в тогдашней терминологии пресловутые арийцы. Части этого единого изначально народа расходились территориально все дальше, и вместе с пространственным расхождением терялись связи, и, соответственно, единый прежде язык распадался на отдельные языки, дробившиеся еще и еще по мере продвижения все дальше на запад и север. Напоминаю, что все это происходило много тысяч лет назад, в дописьменную эпоху, а ведь именно письменность и достаточно распространенная грамотность являются едва ли не главными факторами устойчивости любого языка. В их отсутствие расхождение языков происходит неостановимо.
Представление о происхождении огромной группы языков от единого предка не для всех выглядит правдоподобным, и против него можно было бы выдвинуть множество доводов. Однако все это, как предполагается, происходило так давно, что любой довод — и за, и против, — основанный на данных исторической науки, будет неизбежно спекулятивным, лишенным достаточных оснований. Парадокс в том, что сами историки в своих суждениях о столь далеком прошлом бесписьменных народов часто опираются именно на данные сравнительного языкознания. Как бы то ни было, лучшей теории, которая бы устроила большинство специалистов, пока не разработано.
Я полагаю, что на формирование представлений о родстве языков и их историческом развитии (эволюции) во многом повлияла разработанная Чарлзом Дарвином теория исторического развития органического мира. Эволюционная теория Дарвина не только изменила фундаментальные основы биологии и методы биологических исследований, но и оказала влияние на многие другие науки (естественные, то есть науки о природе, и гуманитарные, в том числе языкознание, то есть науку о языке).
Произошли фундаментальные сдвиги, уже назревшие к тому времени, в самом научном мышлении: восторжествовал исторический подход — познать какое-то явление можно лишь в его историческом (временном) развитии. И этот подход оказался применим как к миру природы, так и к человеческой культуре, в частности и к языку.
Представление о существовании когда-то единого индоевропейского языка породило идею о том, что в еще более отдаленном прошлом мог существовать единый для всех живших в то время на планете людей праязык — предок всех ныне существующих, в том числе и индоевропейских. Это отчасти находит подтверждение в высказываниях некоторых современных биологов о происхождении всех ныне живущих людей чуть ли не от одной пары, жившей несколько десятков или сотен тысяч лет назад. Правда, появляются эти высказывания не столько в научных журналах, сколько в интервью различным средствам массовой информации. Идея об Адаме и Еве (а точнее, о Еве как прародительнице человечества) уверенно обживается на поле антропологии. Впрочем, идеи, как о прародителях человечества, так и о существовании в прошлом единого языка, принципиально не могут быть ни подтверждены, ни опровергнуты и, следовательно, не являются научными гипотезами.
Сходства и различияВернемся, однако, к индоевропейским языкам, рассмотрение части которых и составит главное содержание этой книги. В пределах европейской части этого семейства большинство ныне живущих языков подразделяются на три группы: романские, германские и балто-славянские.
Романские и германские языки иногда объединяют в единую надгруппу романо-германских. Основанием служит общность грамматики, но главным образом, как мне кажется, — общность исторической судьбы и культуры, объединяющая народы, говорящие на этих языках.
В Западной Европе всегда рассматривали славянские страны в лучшем случае как периферию христианской цивилизации. И европейцами считают их (по крайней мере, считали до недавнего времени) с некоторыми оговорками, так же, впрочем, как венгров, румын и балтийские народы.
А есть ли лингвистические основания для объединения германских и романских языков, которые в словарном отношении различаются весьма сильно? Для ответа на этот вопрос нам придется познакомиться с «экологической» классификацией языков. Как известно, в биологии помимо так называемой таксономической классификации, объединяющей живые организмы по общности происхождения (что отражается в их строении) в классы, отряды, семейства и т. д., существуют классификации экологические. Они не столь строгие и объединяют растения и животных в группы по особенностям их питания, приспособления к неблагоприятным воздействиям и т. п. Причем в одну экологическую группу часто попадают организмы, никак не связанные общностью происхождения. Например, в группу паразитов попадают и бактерии, и грибы, и моллюски, и черви, и покрытосеменное растение омела, а в экологической группе сезонных мигрантов мы обнаруживаем птиц, рыб, летучих мышей и т. д.
Классификацию языков по родству можно уподобить соответствующей биологической (таксономической) классификации. Индоевропейские языки — аналог, скажем, биологического отряда, вроде парнокопытных или гусеобразных, германские языки — аналог биологического семейства, западногерманские языки — биологический род, немецкий язык — вид, баварский диалект — подвид (немецкого языка).
Но в языкознании существует и аналог экологической классификации, при которой в одну группу могут попасть довольно далекие по происхождению языки. Одним из фундаментальных оснований для такого рода классификаций служит разделение языков на аналитические и синтетические по особенностям их грамматического строя. Какие же это особенности?
Синтетические языки склонны передавать отношения между словами в предложении закономерными изменениями самих слов: падежными окончаниями, личными окончаниями глаголов, то есть они синтезируют (составляют) как бы новые слова по каждому случаю. Аналитические же языки для той же цели используют предлоги, служебные слова и фиксированный порядок слов, сами же слова не подвергаются ни спряжению (глаголы), ни склонению (существительные), то есть остаются неизменными. Таким образом, эти языки склонны к анализу (расчленению) слов на функциональные единицы, и по каждому случаю создают их новую комбинацию, не меняя отдельные слова-элементы. Для аналитических языков свойственно наличие служебных слов, которые не имеют лексического значения и предназначены для изменения грамматического статуса знаменательных слов. Так, в английском, типично аналитическом языке, глагол to have может быть и значащим («иметь»), и служебным, входя в состав особой глагольной формы значащего слова, например: take — «брать, взять»; to have been taken — «быть взятым».
Большинство балто-славянских языков синтетические (исключение — болгарский). Большинство романо-германских языков тяготеет к аналитичности. Надо сказать, что в чистом виде ни строго аналитических, ни строго синтетических языков не существует, можно говорить только о той или иной тенденции.
Почти для всех аналитических языков характерно наличие особых служебных слов, артиклей, выражающих не свойственную синтетическим языкам грамматическую категорию определенности/неопределенности.
