Игорь Можейко - Тайны морей и островов
Подумайте, какое это было великое путешествие! Три года в больших лодках плыть вокруг континента! И Геродот, который, как и все древние греки, не сомневался в правдивости финикийцев, подводит такой итог: «Так впервые было доказано, что Ливия окружена морем».
А теперь представьте себе: пройдет больше двух тысяч лет, прежде чем португальцы достигнут мыса Доброй Надежды, а затем попадут в Индийский океан. И после гибели античного мира люди на много столетий забудут о путешествиях древности. И всё начнут открывать снова. Разгадывать тайны, которых не существовало для древних финикийцев.
Если описание похода финикийцев сохранилось лишь в кратком пересказе их египетского отчета Геродотом, то другой карфагенский моряк, решивший обойти Ливию в 520 году до нашей эры, оставил записки о своем путешествии, и до наших дней дошел их перевод на греческий.
Эта экспедиция была отправлена городом Карфагеном не только для того, чтобы уяснить, что представляет собой Ливия, но и с желанием основать по африканским берегам колонии. В эти годы Карфаген стал таким могучим торговым государством, что контролировал значительную часть берегов Средиземного моря и искал новые колонии и рынки.
Неудивительно, что поход знатного карфагенянина Ганнона разительно отличался от скромной экспедиции фараона Нехо.
Флот Ганнона насчитывал шестьдесят судов. На каждой из его галер, помимо матросов и солдат, находилось пятьдесят гребцов, а всего, судя по запискам Ганнона, каждый корабль нес на борту до пятисот человек! Такое количество людей объяснялось просто: Ганнон не собирался везти всех пассажиров вокруг Африки. Его главная цель заключалась в том, чтобы основывать крепости и торговые поселения в удобных местах. Поэтому финикийская эскадра напоминала Ноев ковчег: поселенцев везли семьями.
Разумеется, названия, данные финикийцами той или иной местности, даже в греческом переводе угадать нелегко. Но в принципе движение армады довольно понятно. Выйдя в Атлантический океан, Ганнон повел корабли на юг. Через два дня пути суда были вытащены на берег, и там основали первую колонию. Затем в дельте реки карфагеняне увидели обширные болота, на которых водилось много слонов. Но здесь надо учитывать, что два с половиной тысячелетия назад климат в Северной Африке был влажнее нынешнего, по Сахаре текли реки и там водились многие животные саванны. Через несколько недель путешествия к югу вдоль пустынных берегов Сахары экспедиция оказалась в устье большой реки. Вернее всего, это был Сенегал. Там карфагенян встретили враждебные племена. Некоторые историки полагают, что это были гуанчи – таинственный народ, покинувший Африку и переселившийся на Канарские острова.
Еще через две недели корабли миновали реку, кишащую крокодилами, и увидели берега нынешней Гамбии.
Из следующих пунктов, которые прошли карфагеняне, можно отметить вершину Какулиму в Гвинее. Вскоре моряки попали на остров, где обитало множество маленьких черных людей. Они бегали, прыгали и тараторили. Некоторых удалось поймать, другие убежали.
Почти наверняка можно сказать, что моряки увидели шимпанзе, которые в те времена были в Африке куда более многочисленны.
Последний город, основанный Ганноном в тропической Африке, лежал где-то на территории нынешней Либерии.
По масштабам, размаху и достижениям экспедиция Ганнона превосходила все известные нам путешествия древности и даже Средневековья. Причем важны последствия этого похода. На несколько сот лет Западная Африка стала колонией Карфагена. На землях, куда через две тысячи лет робко начнут прокладывать путь португальские каравеллы, стояли финикийские крепости и поселения, причем эта колонизация была совершенно мирной.
Лишь после того, как римляне разгромили карфагенскую державу, сровняли с землей Карфаген, его колонии пришли в упадок. Римляне не смогли их унаследовать. Почему? Не знаю, и вряд ли кто-либо из ученых даст внятный ответ на вопрос, почему карфагенские колонии остались «бесхозными».
Но не только финикийцы отправлялись в дальние путешествия.
Вскоре после того, как фараон Нехо отказался от мысли проложить канал в Красное море, этим делом занялся персидский царь Дарий, который оракулов не слушал и канал довел до цели. Сами понимаете, Дарию не менее, чем египетским фараонам, хотелось узнать как можно больше об африканском континенте. Вернее всего, финикийские записки у него были – ведь египетские архивы находились в его власти. К тому же ему подчинялась и Финикия.
Когда Дарий решил бы исследовать земли, лежащие за новым каналом, он мог направить туда финикийцев. Впрочем, не исключено, что он это и сделал, так как был человеком предусмотрительным и очень богатым. Но в истории осталось путешествие его родственника Сатаспа.
Сатаспу была нужна слава. Он был знатного рода, но не имел опыта морских путешествий. А экипажи своих кораблей он набрал в Египте из египтян и персов. Сатаспу и его компании путешествие представлялось легкой, увлекательной прогулкой. На кораблях были даже оркестры для развлечений. Эскадра отправилась в путь из Красного моря и вскоре попала в шторм в Индийском океане. И тут нервы у перса не выдержали. Оркестры его больше не радовали. Он велел эскадре поворачивать назад и вскоре появился в Египте, где как раз находился наследник Дария Ксеркс и мать незадачливого путешественника. Сатасп объяснил провал похода объективными причинами и кинулся в гульбу. Он натворил немало безобразий, но в один момент перешел границы дозволенного. Даже ему, родственнику царя, нельзя было надругаться над дочерью одного из знатных сатрапов Персии Зопира. Гнев Ксеркса был столь велик, что он приказал распять Сатаспа на кресте. Мать молодого адмирала кинулась в ноги царю и уверяла его, что новая экспедиция вокруг Ливии будет куда более страшным наказанием мерзавцу. Ксеркс сомневался. Сатасп поклялся, что обойдет Ливию и вернется в Египет или погибнет в пути. И тогда Ксеркс согласился.
Сатасп опять собрал эскадру и поплыл к Геркулесовым столпам. Затем взял курс на юг, вдоль карфагенских владений.
Много месяцев плыл Сатасп по широкому морю, но конца пути не было. И Сатасп приказал возвращаться. Вернее всего, он надеялся на то, что царь уже забыл о его прегрешениях и простит его.
Сатасп вернулся в Египет. Путешествие его заняло год.
Он доложил царю, что персы доплыли до земли, населенной людьми, одежда которых состояла из пальмовых листьев. Когда корабли приставали к берегу, туземцы убегали в горы. А персы же, придя в селение, угоняли скот – они нуждались в свежем мясе.
В конце концов корабли натолкнулись на гигантскую мель, которая перегородила море. И пришлось повернуть обратно.
У Ксеркса были другие сведения о тропической Африке. Для проверки своих подозрений он приказал с пристрастием допросить капитанов кораблей эскадры Сатаспа.
Разумеется, после первых же пыток те признались, что никакой мели в океане нет. Просто Сатасп струсил. Тут уж горе-путешественнику не помогла никакая мама, и его распяли на кресте.
Но Геродот сообщает интересную деталь: Сатасп прибыл в Персию не с пустыми руками. С кораблей сняли сундуки с сокровищами. Оказалось, что он вел выгодную торговлю. И вот что говорит Геродот: «Евнух этого Сатаспа, как только услышал о казни своего господина, бежал с его огромными сокровищами на Самос. Сокровищами этими завладел один горожанин с Самоса. Имя его я знаю, но стараюсь забыть о нем». Геродот был большим моралистом. Но Дарий посылал корабли не только на юг. Его интересовал и путь в Индию. Когда после похода в долину Инда Дарий возвращался домой, он дал греческому мореходу Скилаку, которого давно знал и которому доверял, несколько кораблей, чтобы тот плыл из верхнего течения Инда, где стояла персидская армия, до устья реки, а затем по Индийскому океану в Египет. Путешествие Скилака заняло тридцать месяцев. Скилак снял карту Индии и пути по Аравийскому морю. Таким образом, стала ясна южная граница Азии.
Мы можем утверждать, что в античную эпоху Африка и Индия были достижимы и очертания их известны. Но это не означает, что открытия Ганнона, Скилака и прочих мореходов надолго оставались в памяти. Одной из причин тому было возвышение Римской империи. Как ни странно, у римлян не было тяги к морским плаваниям. С падением Карфагена интересы повелителей тогдашнего мира сузились. И доказательством тому служит история Евдокса.
Однажды, на рубеже нашей эры, в Египет приплыл посол из города Кизика, лежавшего на берегу Малой Азии. Звали посла Евдоксом. Тогда в Египте правил фараон Эвергет II. Евдокс оказался человеком образованным. Он уверял, что Ливия, то есть Африка, окружена океаном и ее можно обогнуть на кораблях, что когда-то и совершили карфагеняне.
В Египте через пятьсот лет после ухода персов Африкой мало кто интересовался, и рассказы Евдокса были восприняты фараоном как фантазии.
