Виталий Танасийчук - Где живет единорог
В награду за каждого убитого волка охотникам платили хорошие деньги — десять серебряных монет. Когда волков стало мало, плату повысили — за волка давали золотую монету, соверен. А в начале нашего века разразилась какая-то болезнь, после которой волки стали исчезать. Семьдесят лет назад был застрелен один из последних зверей, другой умер в зоопарке. И только тогда люди поняли, что совершают преступление, уничтожая без остатка целый вид животных.
Был принят закон, охраняющий сумчатых волков, и для их защиты создали огромный заповедник. Даже герб Тасмании украсили изображением этих животных. Но туристы, охотники, строители дорог встречали их всё реже. Двадцать лет назад один учёный хотел сфотографировать сумчатого волка и расставил на звериных тропах автоматические фотоаппараты, снимавшие всех животных, проходящих по тропе. Он получил тысячи снимков самых разных животных, и редких, и обычных, но ни на одном снимке не было полосатого зверя с хвостом, похожим на хвост кенгуру. И никто не может сказать, сохранилось ли в лесах Тасмании хотя бы несколько сумчатых волков.
Сотни видов самых разных животных исчезли на Земле за несколько столетий — и всех их истребили люди. Одних — на охоте безо всяких правил, до последнего убитого зверя или птицы. Других убивали случайно, почти не заметив. Так происходило с насекомыми. Один американский учёный сто лет назад писал, что ни один вид насекомых невозможно уничтожить целиком — такое их множество. Он и не подозревал, что именно в его стране, Соединённых Штатах, уже начинает исчезать красивая бабочка — синий ксерсес.
Бабочки эти летали на берегах глубоко врезанного в сушу залива — и больше они нигде не водились. Но места эти понравились не только бабочкам, но и людям. Сначала там было небольшое поселение, потом городок, а сейчас на месте холмов, над которыми летали синие бабочки, шумит огромный город Сан-Франциско. Для ксерсесов в нём не осталось места, и все они вымерли. Остались только засушенные бабочки в коллекциях и витринах музеев.
А сколько видов насекомых исчезло даже не замеченными учёными, не попав ни в одну коллекцию!
Стали бить тревогу ботаники. Оказалось, что по вине человека исчезают многие растения. А ведь каждый вид неповторим, каждый важен и нужен для природы. И с каждым погибшим видом наш мир становится беднее.
Люди всегда пользовались природой как огромной кладовой, откуда можно брать всё, что понадобится. Нужны шкуры? И гибли несметные тысячи бобров и медведей, зебр и леопардов. Нужна слоновая кость? Пожалуйста! И по всей Африке загремела стрельба.
Немало охотников хвастались тем, что в одиночку убили сотни слонов. Бездонная кладовая природы стала пустеть, и люди, видя, что природа начинает гибнуть, задумались.
Учёные поняли, что только изучать природу — мало. Надо её защищать. Но как за это взяться?
И они придумали Красную книгу.
Это книга, в которую записаны все животные и растения, которым угрожает истребление. В ней говорится и о том, какая опасность грозит каждому виду, и о том, что нужно делать, чтобы её избежать. Эта книга должна быть законом для всех стран, чтобы повсюду знали о том, какие растения и каких животных надо охранять.
Грустно читать эту книгу и узнавать о том, какие удивительные животные могут исчезнуть с лица Земли. Тигры и белые медведи, крохотные обезьянки, огромные киты и сотни других животных внесены в Красную книгу. Всех надо спасать, а для этого необходимо как следует изучить их жизнь и повадки.
На юге Китая, в диких горах, где с утёсов, поросших густым лесом, струятся водопады, обитает странный зверь — большая панда. Мохнатая, белая, с чёрными лапами, круглыми чёрными ушами и чёрными кругами вокруг маленьких добродушных глазок, она с виду совсем как огромная плюшевая игрушка. Учёные до сих пор спорят, кто же такие панды: то ли медведи, похожие на енотов, то ли еноты, похожие на медведей. Жуют они листья бамбука и других растений, ночуют в дуплах и пещерах и никому не мешают, никому не страшны — разве что мышам, потому что разоряют их норы совсем как медведи.
Иногда, очень редко, панды попадали в зоопарки, где и взрослые, и дети любовались их неторопливыми движениями и добродушным, немножко потешным видом. И вдруг оказалось — панды вымирают, их становится всё меньше. Почему? Учёные стали внимательно исследовать жизнь панд. Выяснилось, что они — бродячие звери, им нужно много места, а леса, в которых они живут, стали уменьшаться: люди их вырубали. Вдобавок появилась какая-то болезнь, после которой этих животных осталось совсем мало. И тогда леса, в которых они живут, объявили заповедными. Там нельзя не только охотиться и рубить деревья — даже заходить в них запрещено. Запретили и ловить панд для зоопарков — это можно делать только по специальным разрешениям, а они выдаются очень редко. Теперь появилась надежда, что этот беззащитный зверь уцелеет. А чтобы люди не забывали о том, что редких животных надо охранять, изображение панды сделали эмблемой, гербом международного союза людей, охраняющих природу.
Заключение
И вот мы снова входим в Зоологический музей в Петербурге. Но на этот раз мы не будем смотреть на пингвинов и мамонтов, любоваться райскими птицами и попугаями, а поднимемся на второй этаж и войдём в незаметную дверь с надписью: «Служебный вход».
За ней откроется бесконечно длинный коридор, и это уже не музей, а Зоологический институт. Слева — шкафы до потолка, справа — двери в комнаты-кабинеты. На первый взгляд — ничего интересного. Но только на первый взгляд.
В шкафах — а их здесь тысячи! — собраны все звери, все птицы, все насекомые нашей страны и множество животных из других краёв. В тяжёлых старинных сундуках лежат шкуры тигров, медведей и лосей, а рядом в почти невесомых коробках так же заботливо хранятся крохотные шкурки мышей и землероек. Тесно стоят шкафы с насекомыми — их так много, что среди них можно заблудиться. Это и есть наша национальная коллекция, одна из самых больших в мире. Тут одних насекомых — не миллион, не два, а целых двадцать пять! И миллионы других животных, от крохотных птичек колибри до жирафов.
Если бы каким-нибудь чудом они вдруг ожили, то на петербургских улицах и шагу нельзя было бы ступить, не встретив змей, волков, крокодилов. В воздухе летали бы орлы и райские птицы, сверкали крыльями бабочки, а в Неве резвились бы дельфины.
Собирали эту коллекцию тысячи людей, и не год или два, а почти триста лет. И каждый год всё новые экспедиции пополняют её. Находки изучают тут же, в кабинетах, выходящих в этот коридор.
Но мы не будем заходить в них и мешать людям работать. Мы пройдём в самый дальний конец коридора, в дверь с надписью: «Библиотека». И здесь мы увидим книги всех учёных, изучавших животных. Вот огромные книжищи Геснера с немножко смешными, теперь совсем уже не страшными рисунками разных морских чудовищ. Неподалёку стоит на полке книжка с фотографией немолодого худощавого человека, а за ним виден стальной шар с иллюминаторами, — это, конечно, Вильям Биб и его батисфера. В тяжёлых томах на плотной блестящей бумаге — рассказ о путешествиях Пржевальского и его гибели на пороге новых открытий. А на обложке американского журнала — изображение молодого человека в каске с фонариком, висящего на тонкой верёвке среди ветвей огромного дерева…
Эта библиотека — такая же гордость Зоологического института, как и коллекция. В ней пятьсот тысяч книг и журналов, в которых собрано всё, что люди знают о животных. Здесь мы можем узнать, сколько же их обитает на Земле. Все ли они изучены? Много ли осталось зверей, птиц, рыб и насекомых, которые ещё не открыты, которых не знают учёные?
И вот о чём говорят книги.
Млекопитающих — зверей, которые кормят своих детёнышей молоком, — известно около шести тысяч видов. Тут и великаны вроде китов и слонов, и «мелюзга», из которой, наверное, самая мелкая — крохотная землеройка, карликовая белозубка. Она весит чуть больше грамма, а поместиться может в напёрстке. Обитает она в разных краях, например в Закавказье, Средней Азии, Казахстане. Другой крохотный зверёк был открыт недавно в тропической стране Таиланд. Это летучая мышка, размером с небольшую бабочку; она весит всего два грамма.
Новых, неведомых науке млекопитающих открывают всего несколько видов в год — и это обычно мелкие зверюшки, обитающие где-нибудь в тропических лесах. Крупных животных открывают редко. Но зато жизнь очень многих изучена ещё совсем мало.
Птиц на свете живёт больше, чем зверей, — их около девяти тысяч видов, но новых тоже прибавляется лишь по нескольку в год. Немного меньше пресмыкающихся: змей, ящериц, крокодилов, черепах; их восемь тысяч. Зато новые виды у них учёные открывают чаще, чем у птиц и зверей, — обычно это тоже всякая малозаметная мелочь, живущая в тропиках. Не так уж редки и новые находки земноводных — лягушек, тритонов, саламандр.
