Ростислав Кинжалов - Падение Теночтитлана
В тюрьме Кортес пробыл недолго. Ему удалось высвободиться из цепей, сломать оконную решетку и спуститься со второго этажа на улицу. Затем он быстро достиг ближайшей церкви, где был уже вне опасности. По тогдашним обычаям, преступник на территории храма пользовался правом неприкосновенности.
Злые языки поговаривали, что дерзкий побег был совершен не без содействия часовых. Этому можно поверить, ибо Кортес уже тогда пользовался популярностью и умел расположить к себе людей. Веласкес расставил вокруг церкви стражу, уверенный в том, что рано или поздно Кортес покинет свое убежище. Так оно и случилось. Когда, через несколько дней, Кортес беспечно переступил за храмовую ограду, на него набросился некий Хуан Эскудеро и скрутил ему руки. С помощью подоспевших еще нескольких дюжих молодцов Кортес был снова водворен в тюрьму, закован в цепи, а затем переправлен на каравеллу, державшую путь к Эспаньоле. Он собирался ехать туда в роли жалобщика, пришлось же отправляться в качестве подсудимого.
Но, видимо, у Кортеса и на корабле нашлись пособники, если ему и здесь удалось освободиться от оков, незамеченным спуститься в шлюпку, привязанную к судну, и совершить дерзкий побег. Правда, шлюпку ему пришлось вскоре бросить и до берега добираться вплавь. Но как бы то ни было, и на этот раз он очутился на свободе. И снова нашел себе убежище в стенах церкви.
Вскоре, ко всеобщему удивлению, состоялось примирение губернатора со строптивым идальго. О том, как это произошло, ходили противоречивые слухи. Иные рассказчики готовы были поклясться, что своими глазами видели, как недавние враги дружески обнимались и говорили друг другу комплименты. Но даже самые простодушные слушатели не особенно этому верили. Вполне возможно, что Веласкес искренне простил Кортеса, поняв, что тот может ему еще пригодиться. У Кортеса же не было особых причин быть злопамятным; тем более, что он вскоре получил неподалеку от Сант-Яго отличное «репартимьенто» - прибыльные рудники и очень выгодную должность. И за несколько лет он нажил целое состояние. Кортес умел превращать пот и кровь индейцев в золото. Недаром один из его биографов многозначительно пишет: «Только сам бог знает, сколько жизней индейцев стоило это богатство».
Толчок экспедиции в Мексику 1519 г., взбудоражившей буквально всё население Сант-Яго давали неоднократные попытки испанцев закрепиться на мексиканском побережье. Двумя годами раньше сто десять обделенных испанских переселенцев Кубы, которых Веласкес не сумел обеспечить земельными наделами и индейцами, решили не ждать у моря погоды и раздобыть себе рабов на соседних островах. Возглавил эту шайку охотников за людьми некто Франсиско Эрнандес де Кордова. Де Кордова был очень богатым человеком, владельцем нескольких индейских поселений, у него-то как раз были и земли и индейцы, но он всегда стремится приумножить свои богатства.
Испанцы приобрели два корабля, третий же дал им во временное пользование губернатор Кубы Веласкес с уговором, что они расплатятся за него живым товаром по возвращении. На деньги, собранные вскладчину, были наняты матросы, приобретены съестные припасы, канаты, якоря, парусина, бочки для воды. И 8 февраля 1517 года экспедиция покинула берега Кубы. Помимо оружия, каждый из испанцев имел при себе солидный запас стеклянных бус. Их они рассчитывали обменять у простодушных индейцев на золото.
Но кончилась эта экспедиция весьма плачевно для ее участников. Они не только не раздобыли рабов и не смогли выгодно сбыть свои стекляшки, но едва унесли ноги от индейцев, самоотверженно защищавших свою свободу. Десятки испанцев были перебиты, другие же (в том числе и глава их де Кордова) скончались от ран вскоре после возвращения.
Один из участников экспедиции - солдат Берналь Диас, (впоследствии дослужившийся до офицера, а к концу жизни ставший даже рехидором (правителем) небольшого города в Гватемале), оставил подробные записи об этом походе. День за днем отмечал он все события, записывал даже наиболее интересные разговоры. Его свидетельские показания очень пригодились впоследствии историкам, - ведь других столь же достоверных документов не сохранилось. Пользуясь дневниками Берналя Диаса, можно сейчас восстановить некоторые характерные эпизоды этого злополучного похода, а также последующих экспедиций, в которых участвовал наш летописец.
Плыли испанцы на запад «без знания мелей, течений и ветров», - как пишет Берналь Диас. Попали в сильный шторм и едва не погибли. На двадцать первый день плавания открыли новую землю. Здесь испанцев поразили большие каменные постройки, каких не было на Эспзньоле и Кубе. Да и внешний облик индейцев, их одеяния, украшения, раскраска тела и лица свидетельствовали о том, что здесь проживает какой-то другой народ.
Вначале индейцы вовсе не собирались драться. Но, когда вооруженные пришельцы самовольно высадились на берег и направились к поселению, завязалась битва. На индейских воинах были мягкие панцири из бумажной ткани. Они неплохо защищали тело от стрел, но, разумеется, не могли защитить от пуль испанцев. Итоги первого сражения были таковы: пятнадцать убитых индейцев и двое захваченных в плен. Среди испанцев убитых не было, но пятнадцать человек получили ранения. Двое вскоре скончались от ран. Были захвачены и «трофеи»: различная храмовая утварь, раскрашенные божки, золотые безделушки. Сами по себе они не представляли особой ценности для конкистадоров, но доказывали, что в здешних краях имеется золото. Это очень обрадовало завоевателей.
Продолжая путь на запад, они нанесли на карту ряд новых мысов, заливов, рифов и мелей. На четырнадцатый день плавания вдоль берегов решено было пополнить запасы пресной воды. Пристав к берегу, испанцы и здесь обнаружили большие каменные здания и величественные храмы, украшенные изображением змей и каких-то сказочных существ. До вооруженного столкновения на сей раз не дошло. Индейские жрецы окурили пришельцев благовонной смолой и зажгли большой костер из камыша. Знаками они дали понять испанцам, что те должны удалиться, прежде чем сгорит тростник, иначе они будут атакованы и перебиты. Эта угроза была подкреплена громкими трубными звуками, оглушительной барабанной дробью, пронзительными завываниями дудок. Убедившись, что силы не равны, испанцы поспешили наполнить бочонки пресной водой и отчалили от берега.
Еще шесть дней шли они под парусами. Потом нагрянул шторм, бушевавший четверо суток. Пришлось выжидать на якоре окончания шторма. Когда стихла буря, испанцы продолжали плавание вдоль берегов. Вскоре они достигли залива, неподалеку от которого виднелось селение, окруженное маисовыми полями. Запасы пресной воды кончились, и решено было пристать к берегу. Из-за мелководья за пресной водой отправились на лодках в сопровождении самого маленького из кораблей. Лишь только испанцы высадились на берег, как увидели индейцев, вооруженных длинными мечами. В грозном молчании прибывал отряд за отрядом. Тела воинов были расписаны белой и черной краской, головы украшены перьями. Ночью индейцы подтянули еще несколько отрядов и с наступлением утра завязали сражение. Красочное описание его мы находим у Берналя Диаса.
«Индейцы со всех сторон шли отрядами, со знаменами и музыкой… Понеслась на нас такая туча стрел, дротиков и камней, пущенных из пращей, что сразу было ранено более 80 человек. Затем перешли в рукопашную, и на каждого из нас приходилось по 30 врагов. Немало добрых ударов нанесли мы мечами и копьями; безостановочно стреляли наши аркебузы и арбалеты – одни только заряжали, другие только стреляли. Мы отбивали их атаки, но они не бежали, а держались наготове, вне выстрела, всё время крича «аль калачони», что значит «убивайте вождя». И действительно, наш капитан получил двенадцать ран; три стрелы попали и в меня, причем одна в левый бок, проникла до кости. Двоих из нас унесли живьем… Врагам то и дело подносили все новые стрелы и дротики, а еду и питье доставляли в изобилии; прибывали к ним и свежие подкрепления. Мы же, все до единого, были изранены, и более пятидесяти уже пало мертвыми. В этом отчаянном положении мы решили пробиться к лодкам. Эх, какие поднялись крики, свист! Как замелькали стрелы, дротики, камни! Нас же подстерегала новая беда: когда мы, не рассчитав нагрузки, бросились в лодки, они перевернулись, и мы должны были плыть, держась за них, пока не достигли нашего малого судна. Многих при этом еще ранили и убили, так как индейцы преследовали нас в своих лодках. Так мы спаслись. Но не все: при перекличке не оказалось 75 товарищей, помимо тех двух, которые были захвачены живыми; а вскоре еще пятеро умерли от ран и жажды. А ведь битва продолжалась всего около получаса!».
«Заливом злой битвы» назвали испанцы это место. Страшные потери вынудили оставшихся в живых подумать о том, как скорей вернуться на Кубу. Для управления кораблями не хватало людей, и решено было сжечь малое судно. Предварительно с него сняли все снасти и припасы. Особенно страдали испанцы от жажды. Ведь в «Заливе злой битвы» они не только не набрали пресной воды, но даже оставили при поспешном бегстве свои бочонки. Конкистадоры охлаждали запекшиеся губы и язык, прикладывая к ним лезвия топоров.
