Сборник - Русские народные сказки
– На-ка, снеси эти клецки братьям; пусть поедят.
Налила полный горшок и дала ему в руки; побрел он к братьям.
День был солнечный; только вышел Иванушка за околицу, увидел свою тень сбоку и думает: «Что это за человек? Со мной рядом идет, ни на шаг не отстает: верно, клецок захотел?»
И начал он бросать на свою тень клецки, так все до единой и повыкидал; смотрит, а тень все сбоку идет.
– Эка ненасытная утроба! – сказал дурачок с сердцем и пустил в нее горшком – разлетелись черепки в разные стороны.
Вот приходит с пустыми руками к братьям; те его спрашивают:
– Ты, дурак, зачем?
– Вам обед принес.
– Где же обед? Давай живее.
– Да вишь, братцы, привязался ко мне дорогою незнамо какой человек да все и поел!
– Какой такой человек?
– Вот он! И теперь рядом стоит!
Братья ну его ругать, бить, колотить; отколотили и заставили овец пасти, а сами ушли на деревню обедать.
Принялся дурачок пасти; видит, что овцы разбрелись по полю, давай их ловить да глаза выдирать. Всех переловил, всем глаза выдолбил, собрал стадо в одну кучу и сидит себе радехонек, словно дело сделал.
Братья пообедали, воротились в поле.
– Что ты, дурак, натворил? Отчего стадо слепое?
– Да почто им глаза-то? Как ушли вы, братцы, овцы-то врозь рассыпались, а я и придумал: стал их ловить, в кучу сбирать, глаза выдирать – во как умаялся!
– Постой, еще не так умаешься! – говорят братья и давай угощать его кулаками; порядком-таки досталось дураку на орехи!
Ни много ни мало прошло времени; послали старики Иванушку-дурачка в город к празднику по хозяйству закупать. Всего закупил Иванушка: и стол купил, и ложек, и чашек, и соли; целый воз навалил всякой всячины. Едет домой, а лошаденка была такая, знать, неудалая, везет – не везет! «А что, – думает себе Иванушка, – ведь у лошади четыре ноги, и у стола тоже четыре, так стол-от и сам добежит».
Взял стол и выставил на дорогу.
Едет-едет, близко ли, далеко ли, а вороны так и вьются над ним да все каркают. «Знать, сестрицам поесть-покушать охота, что так раскричались!» – подумал дурачок. Выставил блюда с яствами наземь и начал потчевать:
– Сестрицы-голубушки! Кушайте на здоровье.
А сам все вперед да вперед подвигается. Едет Иванушка перелеском; по дороге все пни обгорелые. «Эх, – думает, – ребята-то без шапок; ведь озябнут, сердечные!» Взял понадевал на них горшки да корчаги.
Вот доехал Иванушка до реки, давай лошадь поить, а она не пьет. «Знать, без соли не хочет!» – и ну солить воду. Высыпал полон мешок соли, лошадь все не пьет.
– Что ж ты не пьешь, волчье мясо? Разве задаром я мешок соли высыпал?
Хватил ее поленом, да прямо в голову – и убил наповал.
Остался у Иванушки один кошель с ложками, да и тот на себе понес. Идет – ложки назади так и брякают: бряк, бряк, бряк! А он думает, что ложки-то говорят: «Иванушка-дурак!» – бросил их и ну топтать да приговаривать:
– Вот вам Иванушка-дурак! Вот вам Иванушка-дурак! Еще вздумали дразнить, негодные!
Воротился домой и говорит братьям:
– Все искупил, братики!
– Спасибо, дурак, да где ж у тебя закупки-то?
– А стол-от бежит, да, знать, отстал, из блюд сестрицы кушают, горшки да корчаги ребятам в лесу на головы понадевал, солью-то пойло лошади посолил, а ложки дразнятся – так я их на дороге покинул.
– Ступай, дурак, поскорее! Собери все, что разбросал по дороге.
Иванушка пошел в лес, снял с обгорелых пней корчаги, повышибал днища и надел на батог корчаг с дюжину всяких – и больших и малых. Несет домой. Отколотили его братья; поехали сами в город за покупками, а дурака оставили домовничать.
Слушает дурак, а пиво в кадке так и бродит, так и бродит.
– Пиво, не броди! Дурака не дразни! – говорит Иванушка.
Нет, пиво не слушается; взял да и выпустил все из кадки, сам сел в корыто, по избе разъезжает да песенки распевает.
Приехали братья, крепко осерчали, взяли Иванушку, зашили в куль и потащили к реке. Положили куль на берегу, а сами пошли прорубь осматривать.
На ту пору ехал какой-то барин мимо на тройке бурых; Иванушка и ну кричать:
– Садят меня на воеводство судить да рядить, а я ни судить, ни рядить не умею!
– Постой, дурак, – сказал барин, – я умею и судить и рядить; вылезай из куля!
Иванушка вылез из куля, зашил туда барина, а сам сел в его повозку и уехал из виду.
Пришли братья, спустили куль под лед и слушают; а в воде так и буркает.
– Знать, бурка ловит! – проговорили братья и побрели домой.
Навстречу им, откуда ни возьмись, едет на тройке Иванушка, едет да прихвастывает:
– Вот-ста каких поймал я лошадушек! А еще остался там сивко – такой славный!
Завидно стало братьям, говорят дураку:
– Зашивай теперь нас в куль да спускай поскорей в прорубь! Не уйдет от нас сивко…
Опустил их Иванушка-дурачок в прорубь и погнал домой пиво допивать да братьев поминать.
Был у Иванушки колодец, в колодце рыба елец, а моей сказке конец.
Иван-царевич и серый волк
Жил-был царь Берендей, у него было три сына, младшего звали Иваном.
И был у царя сад великолепный; росла в том саду яблоня с золотыми яблоками.
Стал кто-то царский сад посещать, золотые яблоки воровать. Царю жалко стало свой сад. Посылает он туда караулы. Никакие караулы не могут уследить похитника.
Царь перестал и пить, и есть – затосковал. Сыновья отца утешают:
– Дорогой наш батюшка, не печалься, мы сами станем сад караулить.
Старший сын говорит:
– Сегодня моя очередь, пойду стеречь сад от похитника.
Отправился старший сын. Сколько ни ходил с вечеру, никого не уследил, припал на мягкую траву и уснул.
Утром царь его спрашивает:
– Ну-ка, не обрадуешь ли меня: не видал ли ты похитника?
– Нет, родимый батюшка, всю ночь не спал, глаз не смыкал, а никого не видал.
На другую ночь пошел средний сын караулить и тоже проспал всю ночь, а наутро сказал, что не видал похитника.
Наступило время младшего брата идти стеречь. Пошел Иван-царевич стеречь отцов сад и даже присесть боится, не то что прилечь. Как его сон задолит, он росой с травы умоется, сон и прочь с глаз.
Половина ночи прошла, ему и чудится: в саду свет. Светлее и светлее. Весь сад осветило. Он видит – на яблоню села Жар-птица и клюет золотые яблоки.
Иван-царевич тихонько подполз к яблоне и поймал птицу за хвост. Жар-птица встрепенулась и улетела, осталось у него в руке одно перо от ее хвоста.
Наутро приходит Иван-царевич к отцу.
– Ну что, дорогой мой Ваня, не видал ли ты похитника?
– Дорогой батюшка, поймать не поймал, а проследил, кто наш сад разоряет. Вот от похитника память вам принес. Это, батюшка, Жар-птица.
Царь взял это перо и с той поры стал пить и есть и печали не знать.
Вот в одно прекрасное время ему и раздумалось об этой об Жар-птице. Позвал он сыновей и говорит им:
– Дорогие мои дети, оседлали бы вы добрых коней, поездили бы по белу свету, места познавали, не напали бы где на Жарптицу.
Дети отцу поклонились, оседлали добрых коней и отправились в путь-дорогу: старший в одну сторону, средний в другую, а Иван-царевич в третью сторону.
Ехал Иван-царевич долго ли, коротко ли. День был летний. Приустал Иван-царевич, слез с коня, спутал его, а сам свалился спать.
Много ли, мало ли времени прошло, пробудился Иван-царевич, видит – коня нет. Пошел его искать, ходил, ходил и нашел своего коня – одни кости обглоданные.
Запечалился Иван-царевич: куда без коня идти в такую даль? «Ну что же, – думает, – взялся – делать нечего».
И пошел пеший.
Шел, шел, устал до смерточки. Сел на мягкую траву и пригорюнился, сидит.
Откуда ни возьмись, бежит к нему Серый Волк:
– Что, Иван-царевич, сидишь пригорюнился, голову повесил?
– Как же мне не печалиться, Серый Волк? Остался я без доброго коня.
– Это я, Иван-царевич, твоего коня съел… Жалко мне тебя! Расскажи, зачем в даль поехал, куда путь держишь?
– Послал меня батюшка поездить по белу свету, найти Жар-птицу.
– Фу, фу, тебе на своем добром коне в три года не доехать до Жар-птицы. Я один знаю, где она живет. Так и быть – коня твоего съел, буду тебе служить верой-правдой. Садись на меня да держись крепче.
Сел Иван-царевич на него верхом, Серый Волк и поскакал – синие леса мимо глаз пропускает, озера хвостом заметает.
Долго ли, коротко ли, добегают они до высокой крепости. Серый Волк и говорит:
– Слушай меня, Иван-царевич, запоминай: полезай через стену, не бойся – час удачный, все сторожа спят. Увидишь в тереме окошко, на окошке стоит золотая клетка, а в клетке сидит Жар-птица. Ты птицу возьми, за пазуху положи, да смотри клетки не трогай!
Иван-царевич через стену перелез, увидел этот терем – на окошке стоит золотая клетка, в клетке сидит Жар-птица. Он птицу взял, за пазуху положил, да засмотрелся на клетку. Сердце его и разгорелось: «Ах, какая – золотая, драгоценная! Как такую не взять!» И забыл, что Волк ему наказывал. Только дотронулся до клетки, пошел по крепости звук: трубы затрубили, барабаны забили, сторожа пробудились, схватили Ивана-царевича и повели его к царю Афрону.
