Виктор Гребенников - Миллион загадок
Моя суеверная няня, завидев этого жука, крестилась. Она никогда не задумывалась, чтобы прихлопнуть нахального таракана, утопить в случае надобности в ведре с водой чуть ли не все кошачье потомство, но черного жука-домовика никогда не трогала, и не потому, что боялась неприятного запаха — о нем она и не подозревала, да для человека «оружие» медляка вовсе и не страшно, — а потому, что считала: жук приносит несчастье.
И жук-то ведь как жук: шесть ног, усы, людей не кусает, не прогрызает в мебели дыр, разве что отпугнет своей пахучей жидкостью надоедливую собачонку, — но ведь даже с противными клопами-кровососами, пахнущими куда более скверно, иные неряхи мирятся даже и сейчас. За что же смирного медляка люди так невзлюбили? Есть жуки как будто и пострашнее на вид: вон какие огромные зубастые челюсти у жука-оленя, да и сам он куда больше, но ведь никаких поверий с ним не связано.
Я думаю, во всем виновата все-таки внешность ни в чем не повинного жука, его угрюмый вид — беднягу, так сказать, осудили «по одежке». А разобраться, кто больше приносит несчастий, так окажется, что именно тот, на которого, не зная, совсем и не подумаешь.
Вот, например, жуки-златки, с изящными формами тела, блестящие, разноцветные, как драгоценные брошки — ну кто их посмеет заподозрить в злодействе? А ведь личинки златок прогрызают широкие и длинные ходы в древесине, вредят и лесам, и садам.
Крохотные симпатичные на вид жучки-короеды способны уничтожить многие гектары леса прямо на корню. Известные всем майские жуки, или, как их иначе зовут, хрущи, так те даже своим басовитым жужжанием придают какую-то особую прелесть идиллической картине вечернего цветущего сада — помните, у Тараса Шевченко: «хрущи над вишнями гудят…» Однако эти опоэтизированные жуки объедают у деревьев листья, а их личинки, живущие в земле 3–4, а порою и 5 лет и питающиеся корнями молодых растений, обрекают на гибель целые будущие леса. Майский жук — злостный вредитель и плодовых, и овощных, и полевых культур.
Есть полевые и огородные вредители и среди совсем близких родственников медляка-вещателя. Это небольшие кукурузный и черный медляки, и крупный, похожий на своего домашнего собрата, степной медляк. Их личинки тоже живут в земле и лакомятся корнями растений. Иногда в залежавшейся муке попадается крупный желтоватый червяк, твердый и блестящий — это личинка мучного хрущака, жука из того же семейства чернотелок. Впрочем, личинок этих иногда разводят специально на корм певчим птицам.
В живом уголке
На окне, под светлыми прямоугольниками-экранами с голубым летним небом, мой комнатный живой уголок-инсектарий. В баночках и самодельных садках живут мои друзья — насекомые. Похрустывают свежими листьями гусеницы, готовясь к своему чудесному превращению, суетятся муравьи, благоустраивая свое новое тесноватое жилище, позванивают о стенки аквариума шестиногие пловцы.
В одной из банок — два жука-медляка. Они совсем смирные — не спеша ползают по земле, насыпанной на дно банки, никогда не ссорятся между собой. Усики их всегда в движении: то жуки исследуют ими свой путь, то дружелюбно похлопывают друг друга. Я кормлю их примерно раз в неделю — опущу кусочек моченого хлеба в банку, осторожно подведу ее под бинокулярную лупу и наблюдаю, как вещатели едят. Обстукивая еду маленькими коленчатыми щупиками — так они пробуют ее на вкус, — откусывают жвалами кусочек за кусочком. Долго едят, неторопливо. А если забуду их покормить, не падают духом — разгуливают в банке, чистятся, умываются, живут себе поживают. Даже совершенно без пищи медляк-вещатель может прожить в неволе несколько недель, иногда месяцев. В отношении еды вещатели непривередливы — и сами жуки, и их личинки питаются случайными растительными и животными остатками, разными там крошками, закатившимися в подполье, и тому подобным.
Удивительно, что исчез у жуков неприятный запах: когда достаю их из банки, больше не выпускают свою едкую жидкость. Мне даже хочется думать, что медляки привыкли к своему хозяину и что немедленно воспользуются своим оружием, если их побеспокоит кто-нибудь другой. Но это, конечно, моя фантазия: видимо, оборонительные рефлексы медляков затухли сами собой оттого, что из «темного царства» их переселили в светлый мир.
Вещателей я поймал в Крыму несколько месяцев тому назад — здесь, в Западной Сибири, этого вида медляков я не встречал. Довез жуков вполне благополучно — с тех пор и квартирует у меня эта неприхотливая парочка. Не сбылись зловещие предсказания — никто у нас не умер и не заболел ужасной чумой.
Царство мрака
По-разному смотрят люди на мир — даже крохотную травяную полянку можно представить себе непролазными тропическими дебрями, а подполье в своей квартире — мрачной преисподней. Каково же было суеверному человеку, окруженному странными существами, непонятными явлениями природы?
…Я спускаюсь в эту преисподнюю, населенную злыми духами. Седыми мрачными гирляндами свесились с потемневших сводов древние паучьи тенёта, в глубоких черных гротах сидят неподвижно, как мумии, белые пауки, никогда не видевшие солнца.
По неведомым сырым коридорам, волоча по земле свои страшные, растущие сзади рога, ползут уховертки, медленно бродят во мраке горбатые влажные мокрицы.
В самом дальнем углу мрачной обители — жилище сверчка. Он сидит неподвижно, нагнув большую мудрую голову, только изредка вздрогнут длинные его усы. Когда настанет вечер, зазвучит его тревожная прерывистая трель.
То тут, то там появляются гномы подземного царства — почти неразличимые человеческим глазом клещи. Я как-то видел их в микроскоп на комочке земли, взятой из подполья. Странным и зловещим был их облик — один из этих пигмеев был волосаторуким, другой — зубастым, третий — с угрюмым длинным хоботом.
И медленно движется по темным коридорам властитель подземелья — огромный черный демон-вещатель, наводя ужас даже на своих соседей…
Жуткая картина, не правда ли? А ведь это всего-навсего уголок под досками пола в старом доме, и ни один из тех его жителей, что я сейчас встретил, абсолютно не вреден для человека. Даже уховертка — уж за что ей только дали такое название! Конечно, лучше всего, когда в подполье сухо и никаких насекомых там нет, но уж коли завелись какие таракашки, извести их проще простого: коробка порошка или аэрозольный баллончик со средствами против «домашних» насекомых сделают свое дело. Тем более, что укромные уголки нашего дома часто служат пристанищем для насекомых, по-настоящему для нас вредных. Только мы знаем о них мало и путаем иногда с такими, которые даже пользу приносят.
Наш маленький друг
Коль я повел разговор о том, что внешность насекомых обманчива, что враги наши часто вовсе не те, кого мы подозреваем, расскажу еще об одном насекомом.
Никогда я не мог подумать, что маленькие темные перепончатокрылые с тонкой талией, которые встречались у нас дома — наши первые друзья и помощники. Думал, что просто залетают в форточку, а потом деваться некуда — летают себе по комнатам или ползают по окнам, как сейчас вот эти крохотные цикадки и мушки.
Поймал я как-то на окне такое перепончатокрылое, разглядел — по жилкам на крыльях сразу узнал наездника из семейства браконид. Полистал определитель, оказалось, что наездник носит этакое мудреное латинское имя — спатиус кляватус. И коротенькая в определителе приписка: «паразитирует в личинках точильщиков».
Вот оно что! Точильщики — ведь это те самые коричневые жучки, что изрешетили круглыми маленькими отверстиями старинный прабабушкин столик с изогнутыми ножками и большой дубовый буфет с вырезанными на дверцах связками битой дичи. Ненасытным жукам стало мало старой мебели, они уже начали добираться и до новой. Не было ведь на них никакой управы — и керосином мебель мазали, и забивали дыры спичками — ничего не помогало. Тогда не было средств против насекомых сильнее пиретрума — вот жучки и расплодились.
Тут я и вспомнил, что видел как-то маленького наездника, выползавшего из лётного отверстия, просверленного точильщиком. Думал, он там случайно лазит от нечего делать. Можно было даже заподозрить его в порче мебели, застав «на месте преступления». А оказалось, что он сделал доброе дело — отложил свое яичко в личинку точильщика, что скрывалась в глубине лабиринтов, выгрызенных в древесине, и это значит, что белому вредному червячку теперь никогда не стать жуком, не плодить себе подобных — где-то там, в одном из закоулков темных круглых коридоров, вышедшая из яичка личинка наездника съест вредителя заживо. Но ведь яичек наездник отложит много и не куда попало, пусть для этого потребуется обшарить все лабиринты точильщиков. Усердный следопыт обязательно найдет каждую свою жертву, и длинный тонкий шприц-яйцеклад на конце его брюшка безошибочно поразит самую скрытую цель.
