Жозефина Яновская - Кулибин
Модель моста выдержала все испытания.
Слух о чудесном сооружении пошел по всему городу. Толпы народа приходили на академический двор смотреть замечательную модель.
В газете «Санкт-Петербургские ведомости» появилась восторженная статья. Она заканчивалась словами:
«Удивительная сия модель делает зрелище всего города по великому множеству любопытных, попеременно оную осматривающих. Искусный её изобретатель, отменный своим остроумием, не менее в том достохвален, что все его умозрения обращены к пользе общества».
Академия наук признала модель годной и доложила Екатерине о том, что по ней можно строить мост через Неву. Кулибин был счастлив. Модель принята! Все мучения остались позади.
Теперь столица получит первый постоянный мост через широкую быструю Неву. Как это будет удобно для пешеходов и судов! Ведь сколько бывало раньше несчастных случаев, когда люди пытались перейти реку по шаткому, уже подтаявшему льду и проваливались под лед!
Так думал Кулибин. И не только он один. Многие ожидали, что скоро начнутся работы по строительству моста.
Но правительство молчало. Видно, мост строить не собирались. Кулибину даже полностью не заплатили за модель. Всегда аккуратный в отчетах по расходам на свои изобретения, Кулибин подсчитал, что изготовление модели стоило ему три тысячи пятьсот двадцать четыре рубля девяносто шесть копеек. А получил он от правительства всего тысячу рублей. Лишь после многих просьб, спустя пять месяцев после испытания модели, ему дали ещё две тысячи. Все же более пятисот рублей ему пришлось истратить своих денег, кроме расходов на первые модели.
Через два года, в 1778 году, Кулибина «за успехи в механике» наградили золотой медалью, специально для него изготовленной. На лицевой стороне медали был портрет Екатерины, на оборотной — изображение двух богинь — науки и искусства. Они держали над именем Кулибина лавровый венок. С одной стороны медали было написано «Достойному», с другой стороны — «Академия наук механику Ивану Кулибину». Медаль носилась на голубой андреевской ленте и давала право Кулибину присутствовать во всех «благородных» собраниях.
Правительство считало, что этим Кулибин был вознагражден сторицей за свой мост.
А модель моста семнадцать лет стояла в академическом дворе. Но в 1793 году, после смерти Потемкина, императрица вспомнила, что Потемкин принимал какое-то участие в этой модели, и велела в память его перевезти модель в Таврический сад.
Шесть дней везли модель с помощью катков и салазок. Сначала по наплавному Исаакиевскому мосту, потом по земле. Работой руководил сам Кулибин. Толпы народа сопровождали модель.
Горькое, обидное чувство мучило изобретателя. Не такого конца ждал он для своего моста. Кулибину казалось, что это похороны, — и хоронят его самого.
Модель перевезли в Таврический сад и перекинули через один из каналов.
Это был конец. Все эти годы он ещё на что-то надеялся. Но сейчас это был конец. Конец надеждам, конец мечтам. Безусловно, он мог бы в свое время переслать свой проект за границу. Но он не хотел этого тогда и не жалел об этом теперь. Не слава, не деньги нужны были Кулибину. Процветание своего отечества было ему дорого.
Даже перевозку модели Кулибин произвел за свой счет. Только через четыре года ему вернули деньги. При этом труд самого изобретателя не был оплачен, несмотря на то, что он лично руководил перевозкой модели и установкой её на место.
Известно, что модель кулибинского моста просуществовала в Таврическом саду до 1804 года. Что стало с ней в дальнейшем, — неизвестно. По-видимому, она просто разрушилась от времени. Осталось только описание моста вместе с чертежами, изданное Кулибиным в 1799 году.
С тех пор прошло много лет. Но и до сего времени кулибинский мост является непревзойденной конструкцией. Нигде не построено такого грандиозного и вместе с тем совершенного деревянного моста. Деревянный мост с наибольшим пролетом был построен в 1778 году в Швейцарии, но и в нём длина пролета равнялась лишь ста девятнадцати метрам.
Недаром знаменитый гидротехник того времени Даниил Бернулли, узнав результат испытания модели моста, назвал Кулибина «великим артистом».
Глава 7. ФОНАРЬ-ПРОЖЕКТОР
Спускались сумерки. И, как обычно, фонарщики с лестницами бегали от столба к столбу, зажигая фонари, заправленные конопляным маслом. Фонари горели тускло, неярко. Улицы тонули в полумраке.
Вдруг неожиданно где-то в стороне Васильевского острова вспыхнул яркий свет. Что это? Зарево? Пожар?
Народ, находившийся в близлежащих улицах, бросился бежать к тому месту, откуда шел этот яркий свет.
Вскоре все увидели в окне дома на углу Седьмой линии и набережной Невы неподвижно стоявший огненный шар. От него шел такой ослепительный свет, что даже глазам было больно. Не только на той стороне Невы, но и здесь, на Английской набережной, было светло.
— С нами крестная сила! — прошептала старушка крестясь.
— Что сие означает? Задача! — важно промолвил какой-то человек из толпы. В руках у него была газета. — Представляется возможным даже читать.
— А вот что сие означает, милостивый государь, — поучительно сказал стоявший рядом священник. — Сие есть знамение с неба. Не иначе как предвозвещает новую войну.
Долго толпа не расходилась, пока загадочный свет не исчез.
На другой день весь Петербург узнал о новом изобретении Кулибина. Это был фонарь- прожектор особой конструкции, который Иван Петрович для опыта выставил накануне в окне своей квартиры, находившейся в том же доме, где и мастерские Академии наук. Он изготовлялся из алебастра в виде чаши. Внутри эта чаша была оклеена многими кусочками зеркала. В центре чаши стояла свеча или другой источник света. Лучи отражались от кусочков зеркала — и сила света увеличивалась в несколько сот раз. По тому времени — в 1779 году — это было чудом техники.
Сила прожектора была так велика, что свет его был виден за тридцать километров. В этом убедился Кулибин, когда вместе с приятелем специально отправился в Красное Село, чтобы узнать, будет ли оттуда виден свет прожектора. Вечером они взобрались на колокольню красносельской церкви. Отсюда можно было лучше обозревать окрестность.
Вокруг было темно. Вдруг со стороны Петербурга вспыхнула яркая точка. Это светил прожектор Кулибина. В условленный час его зажег старший сын Ивана Петровича Семен и поставил на окно.
Кулибин радовался. Он мечтал о широком применении своих прожекторов. Он уже видел город, залитый светом его фонарей; мастерские и фабрики, в которых людям не придется больше портить зрение при тускло горящих масляных коптилках; корабли, освещающие себе путь его прожектором; яркие огни маяков, издалека видные в море…
Он представил свое изобретение в Академию наук. Там немало удивились чудесному фонарю. Дали хороший отзыв.
Тогда Кулибин испросил разрешение у императрицы представить ей свой фонарь на рассмотрение.
В назначенный день он принес фонарь во дворец. Одной свечой, поставленной в фонарь, осветил темную галерею длиной в сто с лишним метров, так что в ней стало совершенно светло.
Екатерине понравился фонарь. Она спросила, как он устроен. Выслушала объяснения Кулибина.
Но на этом всё и кончилось.
Между тем весь Петербург говорил о кулибинском фонаре. Появилась статья в «Санкт- Петербургских ведомостях», восхваляющая новое изобретение Кулибина.
«Санкт-Петербургской академии наук механик Иван Петрович Кулибин изобрел искусство делать некоторою особою вогнутою линиею составное из многих частей зеркало, которое, когда перед ним поставится одна только свеча, производит удивительное действие, умножая свет в пятьсот раз противу обыкновенного свечного света и более, смотря по мере числа зеркальных частиц, в оном вмещенных… Сие изобретение рассмотрено и свидетельствовано было в общем Академии наук собрании, и на рассмотрении отдана всеми должная справедливость умопроизведению почтенного господина Кулибина».
Даже известный поэт Державин писал о кулибинском фонаре:
Ты видишь, на столбах ночною как порою
Я светлой полосою
В каретах, в улицах и в шлюпках на реке
Блистаю вдалеке.
Я весь дворец собою освещаю,
Как полная небес луна.
Однако, несмотря на это, о серьезном применении изобретения Кулибина, видимо, никто и не думал.
Тогда Кулибин, зная вкусы петербургского общества, решил начать изготовлять маленькие фонари и применять их для карет.
Вот когда повалила к нему вся знать города. Все, все хотели иметь в карете кулибинские фонари! От заказчиков не было отбоя.
Но, как всегда, Кулибин и на этот раз не сделал из своего изобретения секрета. Он опубликовал устройство фонаря-прожектора. Вскоре многие частные мастера, воспользовавшись изобретением Кулибина, стали в большом количестве делать кулибинские фонари, и через некоторое время сбыт их настолько упал, что Кулибину пришлось прекратить изготовление фонарей.
