Варвара Еналь - Мы остаемся свободными
– Гигантское дерево им поможет, они управятся, – тут же пояснил Ник. – Они подготовят детей к путешествию. Как только Верхний уровень будет свободен, мы отправимся. Времени мало.
– Пошли. – Жак показал рукоятью выключенного меча на коридор. – У нас есть работа. Ты с нами?
Он посмотрел на Эмму пристально, с искрами мальчишеского интереса.
– Да! – Эмма не смутилась.
Появление женщин немного успокоило. Все-таки мужчины – это воины, а женщины – это мозг. Это те, кто делает нужную и рутинную работу. У женщин всегда с детьми получалось лучше, чем у мужчин.
– Наши придут еще, – заверил Ник. – Наших много. Они посчитают и переправят всех ваших.
– Даже малышей? – Эмма вдруг вспомнила желание роботов усыпить младенцев. – Даже тех, кому нет и года?
– Всех детей. Всех цемуков. Мы вывозим людей и животных. Синтетики должны погибнуть, – спокойно ответил за брата Жак.
И они двинулись вперед, на Третий уровень.
Эмма позвала за собой стаю и не успела еще закончить охотничьего воя, как поймала на себе удивленные взгляды двух братьев.
– Это язык цемуков, – сказал Ник. – Ты умеешь говорить как цемук. Ваши люди очень талантливы.
Эмма не стала их разочаровывать и объяснять, что звериные способности ей подарил вирус. Пусть думают, что все земляне необыкновенно способные.
На Третий уровень выбрались совсем рядом с ангарами, теми самыми, на которых несколько часов назад шла погрузка роботов. Сейчас там все было разрушено. Взорванные и разбросанные контейнеры, раскуроченные двери, покрытые черными уродливыми шрамами взрывов стены.
На станции царил хаос. Все смешалось – и время, и роботы, и звери. Все кипело в котле битвы, в жуткой и отчаянной борьбе за жизнь. Только посмотрев на черные полосы и рваную обшивку стен, Эмма вдруг с потрясающей четкой ясностью осознала, что пути обратно не будет. Станция, ее родной дом, потеряна навсегда. Необратимо.
И уже никогда не вернется с добрыми советами Мартин, никогда не заискрятся на Оранжевой магистрали веселые огоньки магнитных досок. Не соберутся они с Сонькой и ее друзьями у экранов, чтобы посмотреть фильмы.
Да и сами фильмы, книги и прочее достояние их культуры – человеческой культуры – все будет уничтожено. А есть ли все это на планете Земля? Осталось ли?
Или тоже все погибло?
Времени на остановку и осмысление не было совсем. Ник и Жак уже неслись в дальние коридоры, махали мечами, стреляли, и Эмме пришлось направлять по их стопам стаю, чтобы фрики хоть немного расчистили путь для братьев.
Коричневые парни в бою были точно звери. Не останавливались, не терялись, не замедлялись. Диковинный танец их битвы завораживал настолько, что Эмма временами просто стояла и смотрела. Вдвоем Ник и Жак смотрелись еще удивительнее. Оба с черными косами, стянутыми на затылке, и спускающимися на плечи прядями волос. С сережками в ушах, со множеством браслетов на запястьях. Словно не космические воины, а представители древней цивилизации, где все еще пользуются оберегами.
Даже их темно-коричневые кожаные штаны были украшены вышивкой из ярких желтых и красных нитей, кистями на поясе и крошечными красными камушками, нашитыми на карманах.
Коридор, который они зачищали, вывел их к знакомым дверям капитанской рубки. Пауки обороняли рубку с удвоенной яростью, хотя могли бы уже понять, что смысла в этом нет никакого. Все равно синтетики проигрывают, все равно два уровня уже заняты, осталось совсем немного.
Эмма присоединилась к битве, хотя для нее особенной работы не осталось. Стая фриков плотной белой массой приняла на себя основной удар, смела первую партию роботов, а Ник и Жак закидали остальных небольшими круглыми бомбочками, похожими на такие, какими орудовал Колька.
Шипящие взрывы и дым на короткое время сделали из коридоров жаркий ад, а когда прояснилось, Эмма увидела урчащих над добычей фриков. Интересно, эти твари наедятся когда-нибудь?
Шагнув следом за братьями через развороченные останки роботов, Эмма оказалась перед раскрытыми стеклянными дверями. Прямо на нее смотрели две девочки: Инесса и Женя. Глаза большие, наивные, в волосах заколки. Аккуратные сарафаны и яркая обувь. Ни дать ни взять – самые настоящие дети. Робота-парня не было нигде – видимо, или убили, или он где-то спрятался.
– Вы совершаете фатальную ошибку, – детским милым голоском сообщила Женя. – Вы уничтожаете собственный дом. Люди всегда склонны к разрушениям, это ошибка в ваших генах. Вы нуждаетесь в улучшении, вам необходима наша помощь.
– Замолчи, – хмыкнул Ник.
– Заткнись, – посоветовала Эмма.
– Я говорю вам правду. Так, как оно есть. Вы опасны сами для себя, даже для своей планеты вы опасны. Вы почти уничтожили собственную планету, уничтожили человеческую расу. Это вы придумали стерилизацию, не мы. Не мы придумали, как можно управлять массами людей, контролируя их рождаемость. Мы только дали вам технологии. Новейшие технологии, которые могли бы помочь вам выжить. Но вы принялись уничтожать себе подобных, а заодно и свою планету с помощью наших технологий. И потому нам пришлось все взять под контроль.
– Да что ты говоришь, – ехидно протянула Эмма и выругалась. Точно так же, как ругалась в подобных случаях Тайка.
– Я говорю правду. И вам надо знать, что вы сами захотели, чтобы лучшие представители Гильдии вошли в Сенат. Вы сами пригласили нас и дали нам полномочия. Это был ваш выбор, мы ничего не захватывали насильно. Мы не вели с вами войн. Но теперь, когда планета в наших руках, мы можем дать вам лучшее. Мы можем контролировать вас и вашу агрессию. Это является лучшим для людей. Вам нужен постоянный контроль. Вы сами для себя враги. Самый главный враг у вас внутри.
Эмма вдруг вспомнила слова Тайки о том, что вирус не на станции, вирус в детях.
Вирус внутри нас.
Может, робот Женя и права? Может, люди действительно утратили право на свободу, на жизнь, на планету? Просто потому, что не смогли справиться с собственными вирусами жадности, злости, лени и глупости?
И Эмма растерялась. Опустила меч, посмотрела на свои ладони, оглянулась на разруху за спиной. Вон ее родичи, бывшие родители, рвут зубами тонкие и уникальные технологии. Рычат, пускают слюни. А совсем недавно они точно так же рвали собственных детей. Да и на Эмму не кидаются только потому, что признали за свою, иначе бы загрызли.
Вот оно, прошлое человечества. Все завоевать, все разрушить, все поломать и испортить. А будущее? Какое у детей станции будущее? Не стоит себя обманывать, наверняка половина из них станет фриками. И тогда выходит, что робот Женя совершенно права?
– Я говорю вам правду, – сказала Женя и моргнула, взмахнув длинными ресничками.
И в этот момент появилось дерево. Его ветви прозмеились рядом с ногами Эммы – серо-коричневые стволы с гладкой корой и появляющимися на глазах завитками, усиками и листочками. Стеблей было несколько, они тянулись по раздвинутым стеклянным дверям, по полу, по стенам, их движение было настолько быстрым и странным, что Эмма в который уже раз ощутила восторг и изумление.
Такого ей не доводилось видеть, это казалось чем-то вроде чуда, невероятного и сказочного.
– Не всякая правда является истиной, – на чистейшем всеобщем языке произнес кто-то за спиной. Голос, хриплый и низкий, показался настолько непривычным, что Эмма оглянулась.
У входа в капитанскую рубку стоял смуглый черноволосый мужчина, чьи глаза поразительно напоминали Ника и Жака. Он презрительно щурился, и от его сведенных к переносице черных бровей так и несло еле сдерживаемой яростью.
– Это Люк, – сообщил Ник, – старший брат.
Женя, увидев древесные стебли, мгновенно подняла руку с лазерным пистолетом, и воздух содрогнулся от выстрелов. Инесса попыталась сделать то же, но проворные стебли облепили ее ладони, заползли на плечи, шею и запустили тонкие усики в уши.
Женя умела целиться, ее программы срабатывали безошибочно. Первыми же двумя выстрелами она перерубила один из стеблей, и розовые листочки с белыми цветочками свернулись и усохли на глазах, а погибшая ветка стала серой и безжизненной. Но больше ничего Женя сделать не успела – остальные ветви проворно облепили и ее.
Братья не вмешивались в короткую битву, видимо, они были уверены в силах удивительного дерева. Они просто стояли и смотрели, и Эмма стояла рядом с ними.
Инесса замерла, вздрогнула, лицо ее сморщилось, глаза закрылись, и она обмякла. То же самое произошло и с Женей, и оба робота стали удивительно похожи на поломанных кукол. Больших и нарядных кукол, которыми больше уже нельзя будет играть.
А стебли устремились к мониторам, приникли к белой стене главного сервера станции, нежно обвили ее проворными усиками, пролезли внутрь крошечных отверстий – и главный интеллект станции остановился. Одновременно погасли все экраны, мигнул свет в капитанской рубке, и запахло приятно и терпко. Дерево победоносно распускало маленькие беленькие цветочки.
