Алексей Караулов - Список Запрещенных Детей
Какое-то время помогало строительство высотных домов, но потом целый город провалился на технический этаж и едва не рухнул в море – подвалы не выдержали веса тяжелых зданий.
– И тут я подхожу к самой важной части…
«Слава богу!» – едва не сказал Коля. То есть, слушать все это было интересно, но министр говорил уж слишком театрально, слишком кривлялся, когда рассказывал. Казалось, этот рассказ он отрепетировал заранее и теперь хочет похвалиться, как много всего он запомнил.
Итак, были опробованы разные методы борьбы с перенаселением. Но самым лучшим в итоге был признан лишь один: во всех уцелевших странах, на всех островах Верхнего Мира ввели жесткий контроль за рождаемостью.
– Ты знаешь, что это такое, мальчик?
– Типа, как у нас в Китае? В каждой семье чтоб было не больше одного ребенка?
– Да, правильно. Только у нас детей вообще запрещено иметь. Почти всем. То есть, сейчас-то уже попроще, конечно. Раньше их разрешали заводить только разным важным людям. Сейчас проще.
Все население Верхнего Мира было поголовно посчитано. Каждому человеку выдали «Разрешение на пребывание в мире» – особую бумагу, точнее, пластиковую карточку, терять которую нельзя было ни при каких обстоятельствах. Под страхом смерти. А впрочем, нет, не каждому. Разрешений на всех не хватало, и некоторыми людьми пришлось пожертвовать. Все было честно: все тянули жребий, и кому-то не повезло. А самые честные, самые смелые жители мира добровольно расстались с жизнью, чтобы не мешать своим товарищам. Это была огромная жертва, но она позволила снова наладить жизнь, обеспечить каждому человеку в Верхнем Мире нормальное жилье, лечение от болезней. Детям, которых теперь рождалось по десять-двадцать в год, тоже полагались разрешения. Конечно, если ребенок терял свою карточку, его не казнили – просто штрафовали родителей. Ясно же, что ребенку не втолкуешь, как важна эта карточка. Опять же, все эти подвижные игры. Впрочем, если маленький недотепа терял свое разрешение трижды, новое ему уже не выдавали. Он становился запрещенным ребенком.
– Так вот откуда взялись запрещенные дети!
– Не совсем. Чтобы потерять три карточки, нужно быть все-таки совсем глупым и недисциплинированным. В нашем мире таких детей мало, – гордо сказал Вэ-А. – Но многие семьи просто заводили детей в обход закона. Мы не изверги, чтобы лишать жизни беззащитных созданий, но разрешения им не выдавались, конечно же. До четырнадцати лет такие запрещенные дети жили, как могли – не имея возможности ходить в школу, не имея даже права свободно гулять по улице. Потом, конечно же, следовала казнь.
Видя, как побелел Коля, министр тут же добавил:
– Ничего не поделаешь, суровые времена требуют суровых мер! И не смотри на меня так, не я же подписывал все эти указы! Я всего лишь слежу за тем, чтобы техника работала, я вообще не отвечаю за людей. И потом, на многих взрослых эти казни подействовали, теперь у нас в год появляется от силы один запрещенный ребенок! И, пойми ты, жалеть их нечего. Это же зверята! Представь, родители совершают ошибку, приводят маленького человечка в мир – и тут он узнает, что он не такой как все! Что он хуже! Играть с соседскими детьми ему нельзя, гулять можно только в специально отведенной для этого зоне. А если родители попадаются еще на каком-нибудь нарушении, он отправляется не в роскошный приют, как нормальные дети, а в тюрьму! После этого многие запрещенные затаивают обиду на мир и начинают мстить. Они избивают своих сверстников, бегут из дома, крадут, скрываются от милиции бог знает до какого возраста. Они террористы, наконец! Недавно взорвали одну из лабораторий Министерства Изучения…
– Посмотрел бы я на вас, если бы вас должны были казнить, – сказал вдруг Коля со злобой. Министр всплеснул руками:
– Ты прав! Я их не осуждаю! Они затравленные, беспомощные создания, которым некуда пойти. И я бы против них вообще ничего не имел, если бы они не мешали моей работе!
За дверью в глубине кабинета раздался какой-то шум. Ручка начала неуверенно поворачиваться. Услышав это, Вэ-А вскочил и, подбежав к двери, налег на нее всем телом. Коле показалось даже, что он что-то пробормотал в щель между створками.
– О чем это я? – спросил вспотевший министр, вернувшись. – Ах да! Запрещенные. Есть одна опасная группа, дети разных возрастов. Несколько подростков, насколько я знаю. Здесь, в Верхней Москве. Они сами себя называют Задети. Глупое название, если спросишь меня, ну да не о том речь. Они представляют очень большую опасность для нашего мира, для нашей Тайны…
– Какую?
– Прежде всего, они любопытны. Это всегда самое страшное. Вот скажи мне, ты знаешь, как называются планеты в Солнечной системе? Хоть несколько? – спросил вдруг Вэ-А.
– Спрашиваете!.. Конечно. Уран, там, Плутон, Марс. А что?
– А скажи, мальчик. Это знание, эта информация – она тебе как-то нужна в жизни? – министр хитро прищурился. – Не в школе, не чтобы отвечать на уроках, а в повседневной жизни. То есть, ты смог бы играть или, я не знаю, ходить гулять, если бы не знал всего этого?
– Да, – подумав, ответил, Коля. Он не понимал, к чему клонит этот странный человек.
– Вот именно! Дети вечно суют свой нос, куда их не просят. Никогда нельзя сказать с уверенностью, что они знают, а чего нет. Со взрослыми проще! Когда они сами еще дети, они постоянно лезут в подвалы, задают вопросы, но потом вырастают и успокаиваются! Уже не лезут, уже не задают! Они знают только то, что им нужно, только то, что помогает им зарабатывать деньги и, там, радоваться жизни. Насколько с ними проще!
– Кому проще, вам? – спросил Коля, почти потеряв нить разговора.
– Не мне… – министр, раскрасневшийся было и чуть не начавший хлопать в ладоши, снова утих и сделался серьезным. Из-за двери звуков больше не доносилось. – Разным людям. И им самим друг с другом проще, в первую очередь.
Итак, московские запрещенные, те самые Задети, каким-то образом научились снимать маскировку Щита. Зачем они это делают, из озорства или с какой-то целью, Вэ-А не знал. Но он уверен: и сегодняшняя авария, и еще несколько на прошлой неделе – были делом их рук.
– И вы хотите, чтобы я пошел к ним и для вас шпионил? – перебил министра Коля.
– Да, именно. И если ты выяснишь, как именно они открывают люки, и передашь эту информацию моему человеку, через год сможешь отправиться не на казнь, а домой! Честно слово государственного деятеля!
Коля не поверил своим ушам. Все эти ужасы ему рассказывали – чтобы всего лишь предложить стать шпионом? Сердце забилось учащенно, боль во всех мышцах отступила. Он знал, что настоящие герои (из комиксов и книг) в такой ситуации обязательно бы сказали, что не станут совершать подлость и доносить на друзей. Но…
Запрещенные-то не были ему друзьями. Он никого из них вообще не знал. И в мире этом задерживаться не собирался, особенно для того, чтобы в какой-то момент стать обезглавленным трупом – или как тут у них принято казнить.
Выбор был так очевиден!.. Он подыскивал слова, чтобы заявить Вэ-А о своем согласии, но тот, видимо, истолковал его молчание по-своему.
– Я понимаю, ты надеешься сбежать из тюрьмы гораздо раньше. Что ж, не отрицаю такой возможности: бывали прецеденты. Более того, я хочу предупредить: жизнь с запрещенными – не сахар! Есть ты будешь, когда придется, а спать, возможно, не будешь вовсе, по крайней мере, в некоторые дни. В нестрогой тюрьме в этом смысле условия гораздо лучше… Ты не обязан давать ответ сейчас! Подумай одну ночь, я вызову тебя еще раз на завтра. Выспись в камере, прими ванну, поужинай. Сегодня тебя все равно должны забрать, я не могу держать тебя здесь весь день. Или, может быть, ты согласен уже сейчас?..
Коля был согласен, вообще-то, но решил, что ночь раздумий ему в любом случае не помешает. Если только…
– А в тюрьму меня опять повезут в мешке номер два? – он вздрогнул, ощутив на лице вязаный сумрак.
– Боюсь, что да, – грустно вздохнул министр, – но знаешь, что? Ехать тут пять минут от силы. А в камере, когда на тебе его оставят, чтобы ты всю ночь лежал смирно, а не разгуливал туда-сюда – сними этот мешок. Но запомни, не раньше, чем доберешься до камеры и останешься один!
– В смысле? А магнетрон? (И как он запомнил это название?)
Министр долго молчал, улыбаясь тонкими, нитевидными губами.
– Магнетрона там нет. В мешке номер два – обычная свинцовая чушка. Это, знаешь ли, тест. Если человек способен подчиняться… Если он дорожит своей жизнью, не пытается казаться смелым и отчаянным – он не снимает мешок.
– А если снимает?
– Тогда ему надевают мешок номер три.
---
Когда дверь за очередным конвоиром – на этот раз молчаливым и довольно щуплым – закрылась, Коля, стараясь унять дрожь в пальцах, стянул с головы мешок.
Его окружали кафельные стены приятного зеленого цвета. В комнатке (назвать ее камерой не поворачивался язык; камера должна быть с цепями, крысами и надписями на стенах) стояли кровать и стол. На столешнице с алюминиевым ободком – как в кафе! – стоял ужин в коробках из фольги и пакет сока, томатного, незнакомой марки. В углу стояла душевая кабина с тяжелыми стеклянными створками и кучей блестящих хромированных рычажков.
