Деби Глиори - Чисто убийственный бриллиант
— Ня-ня-ня, ня-ня-ня, не поймаешь меня! — запищал он. — Я Пряничный Человечек. — И словно чтобы подчеркнуть сказанное, помчался вокруг стола, перепрыгивая через бокалы с вином, вилки и ложки.
Услышав шум, синьора Стрега-Борджиа затихла на полуслове и вопросительно посмотрела на миссис Маклахлан.
— Должно быть, в муке были жучки, — пробормотала няня и протянула руку, чтобы поймать фигурку.
— Я так не думаю… — Фьямма д’Инфер ловко подцепила Пряничного Человечка вилкой. К ужасу миссис Маклахлан, она поднесла визжащую маленькую фигурку ко рту и со злодейской улыбкой откусила ему голову.
Дэмп уронила свою дирижерскую свечку и заорала во все горло. Миссис Маклахлан в мгновение ока очутилась рядом с ней, схватила малышку со стула и крепко прижала к груди.
— Бедная моя девочка. Что случилось? — закричала синьора Стрега-Борджиа, которая не видела, как был обезглавлен пряник. И, соответственно, пребывала в неведении относительно того, отчего так горько рыдает ее младшая дочка. Миссис Маклахлан, надеясь избежать объяснений, попыталась отвлечь публику.
— Помнишь, Дэмп, что я тебе говорила о свечках? — ворковала. — Они горрррячие, жжжгутся.
Поскольку на свечке, которую только что держала Дэмп, не было никаких признаков огня, подобное утверждение могло бы вызвать недоумение собравшихся. Но тут, как нельзя более кстати, во главе стола появилась Мари Бэн. Тень поварихи зловеще упала на скатерть, и из большого кофейника, который она держала обеими руками, донесся вулканический грохот. Она двинулась по направлению к хозяевам, и при каждом ее шаге из носика кофейника вырывался шипящий коричневый фонтан. Синьор Стрега-Борджиа встал.
— Вы уверены, что справитесь? Давайте, Мари Бэн, я вам помогу… — Но прежде чем он успел шагнуть к ней, повариха качнулась и с приглушенным воплем грохнула кофейник на середину стола.
— Он есть горячий, — сказала она, что было излишне, поскольку скатерть вокруг кофейника начала буреть, распространяя запах белья, горящего под утюгом. — Теперь мы иметь кофе, — продолжила она, и это незамысловатое утверждение в ее устах прозвучало, словно угроза. Уставившись на Блэка Дугласа, она спросила: — Молёко? Захар? — и, наклонив кофейник под опасным углом, плюхнула бурой жидкости в ближайшую чашку.
— Что это такое? — прошептал Титус, когда отец опустился на стул. — Оно пахнет чем угодно, только не кофе…
Злополучный Блэк Дуглас, жертва пристального взгляда прищуренных глаз Мари Бэн, поднес чашку к губам и сделал малюсенький глоточек. Доли секунды было достаточно, чтобы глаза его отреагировали на испытанный им шок, но тут же, сообразив, что повариха все еще отслеживает каждый его жест, он заставил свои парализованные лицевые мышцы изобразить подобие улыбки.
— Ммм, великолепно, — солгал Дуглас, протянул руку к сахарнице и положил в чашку несколько ложечек с верхом того, что, как он отчаянно надеялся, было тростниковым сахаром. На лбу у него выступил пот, лицо его стало мертвенно-бледным. Мари Бэн мрачно улыбнулась и переключила внимание на синьора Стрега-Борджиа, наполнив содержимым кофейника еще одну чашку. Миссис Маклахлан торопливо встала, предотвратив попытку поварихи сделать то же самое для нее.
— Нет, благодарю вас, дорогая. Попрощайся со всеми, детка, — сказала няня, прижимая к себе Дэмп, и быстро понесла ребенка через сад.
Краем глаза она с ужасом заметила, что от стола отделилась еще одна фигура и двинулась ей наперерез.
— У меня не было возможности пожелать этому ребенку спокойной ночи, — сказала Фьямма д’Инфер, загораживая дорогу миссис Маклахлан. Дэмп издала тихий вой и вцепилась в няню, как пиявка, но Фьямма не отставала, подойдя вплотную и пристально глядя на ребенка. — Какая необычная девочка, — промурлыкала она, протягивая руку и стараясь подцепить Дэмп скрюченным пальцем под подбородок, чтобы заставить ее встретиться с собой взглядом. Дэмп тут же крепко зажмурилась.
— Она слишком устала, вам не кажется? — резко проговорила миссис Маклахлан, добавив: — Идем, крошка, пора в ванночку.
Однако от Фьяммы было не так-то легко отделаться.
— О, у меня есть божественное средство для твоей ванночки, малышка. Мммм, желтые пузырьки с зеленым блестящим веществом внутри — тебе понравится, правда!
— У нее очень чувствительная кожа, — прошипела миссис Маклахлан, заслоняя собой Дэмп и стараясь обойти назойливую женщину.
— У нее есть еще кое-что, — в голосе Фьяммы прозвучала угроза. — Я уверена, вы хорошо понимаете, о чем я говорю, миссис Маклахлан, — шепнула она.
Няня невольно поежилась. Эта отвратительная женщина знала. Каким-то образом она догадалась… Миссис Маклахлан почувствовала, что задыхается, словно чьи-то руки вцепились ей в горло и сжимают его…
— Смотреть на меня, — приказала Фьямма, вкладывая в голос всю свою силу и наступая на няню. — Смотреть. На. Меня.
К ужасу миссис Маклахлан, она почувствовала, как невидимые крючки впиваются ей в подбородок, поднимая голову вверх. Дэмп жалобно ныла, словно от невыносимой боли — высоким тонким голоском, которого няня еще никогда от нее не слышала. Фьямма д’Инфер издевательски расхохоталась.
— Смотреть. На. Меня, — повторила она, ее слова отдавались странным эхом.
— Боже правый, неужели обязательно быть столь требовательной? — раздался знакомый голос у них над головами. Томно помахивая огромными крыльями, Ффуп спланировала с крыши, приземлилась рядом с миссис Маклахлан и с некоторым смущением уставилась на Фьямму. — Я здесь, я смотрю на вас, как вы просили, но, хм… или вы сделали что-то, чего я не замечаю? Волосы? Брови? — Драконесса нахмурилась. — Нет, не брови, может, новый макияж? Вы изменили нос? Сделали подтяжку? Инъекции ботокса?[4] Ну же, леди, подскажите! — поняв, что никаких подсказок не последует, Ффуп попыталась разрядить напряженность беззаботной болтовней. — Что ж… а где вечеринка? Что тут вообще происходит? Почему все так мрачно и скучно? — И, отфыркнув два маленьких язычка пламени, она игриво ткнула Фьямму д’Инфер локтем в ребра, отчего та потеряла равновесие и рухнула на синьору Стрега-Борджиа, которая как раз на всех парах мчалась к дому мимо них.
— Упс, прости, Фьямма, — задыхаясь, проговорила она. — До меня только дошло, из чего она сварила этот ужасный кофе. Извини, я должна проследить, чтобы бедная Мари не приготовила еще один кофейник, — и без дальнейших объяснений кинулась в дом.
Воспользовавшись замешательством ведьмы, миссис Маклахлан припустила вслед за хозяйкой. Она взлетела по лестнице в детскую и вместе с Дэмп заперлась в ванной. «Конечно, маленькая задвижка не защитит от такого чудовища», — думала она, стягивая с Дэмп платьице и наклоняясь, чтобы снять с ребенка ботиночки и носочки. Протянув руку, она открыла оба крана. Звук текущей воды странным образом успокаивал, словно ее чистая природа могла смыть ужас предшествующих минут. Кем бы ни была Фьямма д’Инфер, решила миссис Маклахлан, совершенно очевидно, что она не студентка-ведьма. Словно прочитав нянины мысли, Дэмп заерзала у нее на коленях и внимательно посмотрела в лицо Флоры.
— Не люблю, — заявила она. — Плохая-плохая тётя бяка.
— Абсолютно верно, — согласилась миссис Маклахлан. — Держись от нее подальше, зайчик. Она очччень опасна.
— Горрячая-горрячая жжжется? — спросила малышка, и бровки ее нахмурились от серьезности вопроса.
— Очень, — сказала миссис Маклахлан, подставляя пенное средство для ванны под струю воды из холодного крана. Вода в ванне приобрела нежно-розовый оттенок, и комната наполнилась запахом земляники. Дэмп радостно вздохнула и положила головку на утешительную грудь миссис Маклахлан.
Укрывшись на кухне, где их не могли слышать гости, собравшиеся на газоне, синьор и синьора Стрега-Борджиа шепотом вели жаркую дискуссию.
— Бачи, ты шутишь. Не может быть, чтобы мы пили кофе, сваренное из помета грызунов!
— Э-э-э… это не просто помет грызунов, дорогой. Да не волнуйся ты так, это был просто замороженный помет морской свинки, который я хранила в старой банке из-под кофе… Вполне понятная ошибка…
— Понятная ошибка для Мари Бэн, согласен, но на нее я и не сержусь. Откуда ей было знать? Ответственность лежит на тебе. О чем ты думала, женщина? Кем надо быть, чтобы хранить фекалии на кухне? И зачем?
— Для настойки, Лучано. Я же не думала…
— В этом-то и проблема. Ты никогда не думаешь. — Лучано уже был не в силах остановиться, хотя театральность ситуации заставляла вспомнить об итальянской опере. Его грудь вздымалась, глаза метали молнии, а жесты стали карикатурно экспансивными. Сознавая, к стыду своему, что ведет себя дурно, Лучано с ужасом услышал раскаты собственного голоса: — Ты не думала о своей семье, когда приглашала всех этих чокнутых в гости; ты не думала, как мы будем себя чувствовать в доме, наводненном ведьмами, бормочущими заклинания; ты не думала о нашем здоровье, когда наполнила дом банками и склянками с биологически опасными материалами… Я иду спать, пока меня окончательно не доконали твои упражнения в магической некомпетентности…
