Кир Булычев - Пленники астероида (с иллюстрациями)
— Внешность обманчива, — сказал Посейдон. — При взгляде на меня никогда не подумаешь, что я заочно окончил четыре университета.
— И все-таки давайте не будем спешить, — сказала Алиса. — Может, встретим одного. С ним и поговорим.
Остальные согласились с Алисой и пошли дальше, хоть и любопытно было понаблюдать за людишками. И буквально через несколько шагов натолкнулись на одинокого человечка, который задумчиво стоял посреди коридора.
Этот человечек оказался старичком. Тонкая редкая бородка доставала почти до пояса, а личико было сморщенным, как будто кто-то изрисовал его тонким черным карандашом.
При виде Посейдона человечек не испугался, не убежал, а задумчиво положил в рот грязный палец и принялся его сосать.
— Тише, — сказала шепотом Алиса старичку. — Ты не бойся, мы ничего плохого тебе не сделаем… Посейдончик, покопайся в своей голове, на каком бы языке нам с ним поговорить?
Слушая Алису, человечек склонил голову, потом вытащил палец изо рта и потянулся к звездочке, горевшей на груди у Алисы. Пальцы его цепко ухватили звездочку, и человечек постарался ее отвертеть, что было невозможно сделать, потому что звездочка была пришита к скафандру.
— Нельзя, — сказала Алиса человечку.
Тот даже сморщился от напряжения. Сдаваться он не собирался, и Посейдон сказал:
— Пускай старается, а я пока буду задавать ему вопросы на всех известных галактических языках.
Но Посейдон не успел задать вопросов, потому что, отчаявшись оторвать звездочку, старикашка вдруг обиженно взвыл, ну как маленький ребенок. Причем вопль его был таким пронзительным, что проникал сквозь стены.
Все оцепенели от его вопля.
Первым опомнился Посейдон. Он схватил человечка поперек туловища и кинулся бежать по коридору.
Коридоры стали уже, термометр на запястье Алисы показывал, что температура поднимается.
Вдруг Юдзо остановился и бросился назад.
— Ты куда? — спросила Алиса.
— Не бойся, я сейчас. Кажется, я увидел одну вещь…
Юдзо пробежал несколько шагов назад и наклонился. На полу лежал плоский красный карандаш. Точно такой карандаш был у отца Юдзо. Маленький золотой цветок вишни был выдавлен на его конце.
— Это отец! — воскликнул Юдзо. — Я же говорил, что он здесь!
Юдзо подхватил карандаш и бросился вслед за Алисой.
Надо сказать, что все эти события уместились, ну самое большее, в минуту. Но и за минуту может многое произойти. Если учесть, что никто из беглецов не знал толком, куда бежать, не знал расположения коридоров и комнат астероида.
Юдзо пробежал несколько шагов и очутился на развилке. Три совершенно одинаковых коридора отходили от главного пути, как растопыренные пальцы руки. Мальчик прислушался. Ему показалось, что визг захваченного человечка доносится из правого коридора, и он, сжимая в кулаке карандаш, побежал туда.
И в этот момент визг оборвался.
А случилось это потому, что Алиса крикнула Посейдону:
— Отпусти ты его — он нас выдаст.
— Что? — удивился робот и поглядел на существо, которое билось у него под мышкой. — У меня, очевидно, склероз. Я совершенно о нем забыл.
Посейдон опустил существо на пол, и человечек, возмущенно ругаясь, убежал по коридору обратно.
Тогда Посейдон спросил:
— Нас недостаточно. Где Юдзо?
— Он немножко отстал, — сказала Алиса. — Что-то нашел. Сейчас догонит.
— Почему ты мне сразу не сказала? — спросил Посейдон.
— Я думала, что ты слышишь.
— Наверное, он, — Посейдон показал вслед убежавшему человечку, — так верещал, что я ничего не слышал. Это моя вина. Когда бегаешь по подземельям с детьми, надо обязательно оглядываться и пересчитывать детей.
Алиса не любила, когда ее называли ребенком, но на этот раз она понимала, что не должна была оставлять Юдзо одного. Поэтому она первой побежала назад.
В несколько секунд они достигли развилки, у которой только что останавливался Юдзо. Но они выбежали из среднего коридора, а Юдзо побежал по правому. И в тот момент, когда Посейдон и Алиса стояли в растерянности, не зная, что делать дальше, Юдзо уже был в плену. В коридоре он столкнулся с тремя роботами, которые подхватили его и так быстро потащили дальше, словно хотели помочь ему бежать; у Юдзо перехватило дыхание.
Посейдон закричал:
— Юдзо! Юдзо Комура!
В ответ с разных сторон послышался топот. Топот железных ног.
Ничего не оставалось, как кинуться в левый коридор.
Преследователи были все ближе.
Посейдон крикнул:
— Беги, Алиса, я задержу их.
— Никуда я не побегу, — ответила Алиса. — Куда мне одной деваться?
К счастью, в ту секунду Алиса увидела сбоку узкую щель — и за ней лестницу вниз.
— Посейдон, сюда? — крикнула она.
Алиса проскочила в щель, Посейдон с трудом протиснулся следом.
Они сбежали по лестнице вниз — лестница вилась винтом, ступеньки ее были ржавыми, как будто здесь давно уже никто не ходил.
Снизу доносилось какое-то жужжание.
Лестница привела их в новый коридор, на этот раз пол его состоял из квадратных железных плит. Шаги по ним отдавались гулко — под плитами была пустота.
Через двадцать шагов впереди неожиданно возникла глухая стена.
Сзади гулким грохотом гремели шаги роботов, которые сбегали по лестнице.
Посейдон, поняв, что дальше отступать некуда, развернулся, готовый к бою. И тут одна из плит у их ног отодвинулась в сторону, и оттуда послышался голос:
— Скорее, вниз!
Под плитой было темное пространство, куда вела железная лесенка. Алиса первой спустилась по ней, цепляясь за перекладины.
За ней съехал по лесенке Посейдон, который, хоть и казался тяжелым и неуклюжим, в самом деле был ловчее любого человека. Как-то он даже совершенно серьезно готовился выступать вне конкурса на олимпиаде по десятиборью. И уверял, что чемпионом бы не стал, но достойное место сумел бы занять.
Больше того, Посейдон, подчиняясь голосу, успел задвинуть плиту.
Все замерли.
И вовремя. Сверху слышны были шаги. Вот они прогремели по плитам, прямо над головой. Утихли. Это означало, что преследователи остановились у глухой стены. Раздались гулкие удары — можно было догадаться, что роботы проверяют, нет ли в стене отверстия.
Потом, после паузы, снова послышались шаги. Они двигались в обратном направлении. И были куда медленнее и тише. Словно роботы были подавлены и разочарованы. Вот они уже цокают, удаляясь, по ступенькам винтовой лестницы… И тишина.
— Вроде обошлось, — тихо сказал Посейдон.
— Я рад, что мог вам помочь, — ответил тихий голос.
Раздалось шуршание, что-то щелкнуло, и потом вспыхнул маленький желтый огонек. На пустом ящике посреди помещения, куда они попали, стояла плошка, налитая какой-то жидкостью. В ней фитиль. Вот эта коптилка и загорелась, давая слабый, неверный свет.
Огонек осветил лицо старика. Худое, изможденное, усталое.
Длинные черные с сединой волосы спадали на щеки.
Старик был оборван, лицо почернело, но яркие живые черные глаза горели.
11
Полина отчаянно пилила стену. Тонкая щель удлинялась так медленно, что ясно было — не только за два часа, но и за двое суток ей не выпилить отверстия. Но она не сдавалась.
Руки Полины онемели, и ей пришлось несколько раз прервать свою отчаянную работу, чтобы отдохнуть. Железная пыль перепачкала руки, а кожа на правой ладони вспухла и даже пошла кровь.
Вжик-вжик — звучал напильник, и от этого однообразного звука звенело в ушах. Полина была так поглощена работой и так старалась заставить себя пилить и дальше, хоть рука отваливалась, что не услышала, как дверь в камеру снова отворилась.
— Человек, — раздался громкий, резкий металлический голос. — Прекрати свою работу. Ты портишь мой корабль, и пользы от твоей работы нет, потому что тебе никогда не убежать от меня.
Полина вскочила, обернулась, стараясь спрятать напильник за спину.
В камере стояло новое существо.
Вернее всего, как подумала Полина, это тоже был робот. Только выше других и страшнее.
Он был весь в черном, но сверху у него был накинут длинный широкий плащ, а на голове блестящий антрацитовый шлем с высоким гребнем. Лицо его было таким же черным, как у роботов, и пустым — без глаз и рта. И потому нельзя было понять, откуда исходит голос.
— Мне интересно наблюдать за вами, — сказал большой робот. — Вы странные существа, вы суетитесь и к чему-то стремитесь. А это никому не нужно.
— Вы кто? — спросила Полина.
— Я — Хозяин, — ответил черный робот. — Я главный здесь. Я правлю этим миром, и этот мир трепещет передо мной.
— Если это так, то вы должны выпустить меня.
