Сергей Абрамов - Рыжий, красный и человек опасный
Кинескоп сказал с некоторым удивлением:
— А и вправду различать легче стало. Вы уж их не снимайте, значки-то…
— Не будем, — ответили счастливые братья, и было совершенно ясно, что значки эти они не снимут ни при каких обстоятельствах — так они себе сейчас понравились.
Кеша вспомнил, что у него дома в коробке из-под печенья валяется штук тридцать разных значков. Сам он когда-то собирал их, да потом бросил. Он вообще много чего собирал: марки, морские камешки, спичечные этикетки. Но страсть коллекционера, быстро возникавшая в нём, так же быстро угасала: он не любил долго копить.
«Надо будет отдать значки братьям», — подумал он и порадовался, что сможет это сделать сегодня же вечером, потому что один из братьев живёт у него дома.
Кинескоп уселся на диване, завернулся в плед, заявил официальным тоном:
— Рассаживайтесь поудобнее, товарищи. Разговор будет серьёзный.
— О чём разговор? — спросил любознательный Геша.
— Узнаешь, — буркнул Кинескоп.
Товарищи расселись поудобнее: Кеша на стуле, Геша, как и раньше, на полу, братья Рыжий и Красный взгромоздились на стол, свесив ноги в таких же сандаликах, как и у Кинескопа, приготовились слушать.
— Товарищи… — Кинескоп явно находился под влиянием официальных телевизионных программ. — Я уполномочен сделать важное заявление. Прошу отнестись к нему со вниманием и уважением. — Он помолчал значительно, продолжил: — Кеша и Геша, по моей рекомендации из всех мальчиков города Москвы для Великой Миссии Помощи выбраны именно вы.
Он так и сказал: «Для Великой Миссии Помощи». Каждое слово начиналось с большой буквы, ошибиться было нельзя.
— Что за миссия? — спросил нетерпеливый Геша, и хотя Кеша и сам был не прочь поскорее, без долгих предисловий, узнать суть дела, он всё же поразился бестактности друга: судя по тону старика, да и по серьёзному виду близнецов, дело наклёвывалось нешуточное, важное. И если уж их двоих выбрали из всех мальчиков города Москвы, то стоит потерпеть: пусть Кинескоп выговорится.
— Подожди, Гешка, — сказал он.
Кинескоп с благодарностью кивнул ему.
— Я открою вам Великую Тайну, — продолжал Кинескоп, и тут уж сам Кеша подумал, что старик явно перегибает палку: «Тайна — великая, миссия — великая. Не слишком ли?..»
Но Кинескоп не заметил Кешиных сомнений.
— Вы, именно вы призваны помочь духам, — с надрывом шпарил он. — Десятки их сейчас мучаются от бессилия и унижения, и без помощи людей мы пока не можем защитить их.
— Где они мучаются? — снова не утерпел Геша, и в его голосе снова была ирония.
— Всё скажу, — торжественно заявил Кинескоп, не заметив, впрочем, иронии, — но сначала узнайте, с кем вам придётся вступить в борьбу…
Это было немного страшновато — борьба, враги, — но чертовски увлекательно. Кеша и Геша одновременно представили себе неистовую погоню, бешеную езду на гоночных автомобилях «феррари» или «мазератти», автоматные выстрелы, пуленепробиваемые жилеты, поиски следов, скрупулёзный анализ фактов преступления и, наконец, обязательно — заключительную фразу, обращённую к главному негодяю: «Ваша игра закончена, сэр!» Или иначе: «Ваша ставка бита, мистер такой-то!» По крайней мере, так заканчивались популярные романы про шпионов, некогда читанные Кешей и Гешей…
— С кем? — в один голос спросили они.
— Вы его знаете, — скорбно сказал Кинескоп. — Он живёт в вашем дворе и сегодня играл в домино, когда вы хотели испытывать самолёт.
— Витька? — крикнул Кеша.
А Геша спросил вполголоса:
— Пётр Кузьмич?
— Нет, — покачал головой Кинескоп. — Это Сомов. Он-то и есть наиглавнейший преступник, негодяй и душегуб.
Глава шестая
КЕША, ГЕША И ВЕЛИКАЯ ТАЙНА
Вот те раз! Сомов — преступник! Тихий, незаметный, фантом, а не человек… Он порой и поздороваться боится, бочком по стеночке, мимо, мимо — и в подъезд. Отец Кеши называет его человеком, ушибленным ложной скромностью. Такой десять раз подумает, прежде чем комара прихлопнуть. Да и в истории с домино Сомов себя прилично вёл: не встревал в разговор, не вякал по-пустому, не делал замечаний, просто помалкивал.
Не может он быть преступником!
Хотя… Тут Геша к месту вспомнил ещё одну народную мудрость Гешиной бабы Веры — насчёт тихого омута, в коем черти водятся. И надо сказать, что Геша тоже вспомнил эту мудрость, что, впрочем, совсем неудивительно.
Итак, Кеша остановился на слове «хотя». Хотя… Тут Кеше (и Геше тоже) пришёл на память ряд литературных примеров о преступниках, ведущих добропорядочный образ жизни, не пьющих, не курящих, не выражающихся нецензурными словами и даже любящих мелких домашних животных, как-то: кошек, собак, лемуров, попугаев, хомяков и черепах.
И здесь опять подошла бы полезная оговорка «хотя». Хотя… Кеша (и Геша тоже) прекрасно знал одну грустную историю, происшедшую месяца два назад. Тогда Сомов очень негуманно поступил с чёрным котёнком, забежавшим к нему в подъезд. Котёнок был ничейный, некормленый и орущий. Последнее тихому Сомову особенно не понравилось. Помнится, он взял котёнка за шиворот (дело происходило на третьем этаже) и преспокойно выкинул его за окно. Счастье котёнка в том, что он оказался именно котёнком. Как и положено кошке, он упал на все четыре лапы. Как и положено маленькому котёнку, безусловный рефлекс не помог — котёнок сломал лапу. Хорошо ещё, Валька Бочарова забрала его и выходила. А то бы помер. Вот вам и тихий Сомов — полюбуйтесь-ка! Хотя он и тогда не шумел, даже не сказал ничего…
Нет, Кеша всё больше убеждался, что этот страшный человек может быть преступником… Он всё может — дело ясное. Одного Кеша не понимал: как он ухитряется вредить духам? Ведь дух преспокойно сделается невидимым, как Кинескоп, и Сомов его просто не заметит. Тут явно была какая-то неувязка, о чём Кеша немедленно сообщил Кинескопу.
— Глупый, — грубо отреагировал Кинескоп. — Сейчас объясню…
И старик Кинескоп объяснил всё. И это было действительно тайной, правда, пока по-прежнему непонятно, почему великой.
Сомов, к огорчению Кеши и Геши, оказался обыкновенным вульгарным жуликом, но жуликом хитроумным. Он ворует у духов. То есть не у самих духов, конечно (у самого духа не украдёшь, и стараться не стоит), а крадёт ту вещь, с которой дух неразрывно связан. Своей работой связан. Короче, Сомов был автомехаником.
«Ну и что? — подумал про себя Геша. — Чего же плохого в этой всеми сейчас уважаемой профессии? Да тысячи владельцев „Жигулей“, „Волг“, „Москвичей“ и „Запорожцев“ примут Сомова, как дорогого гостя. Приходит домой интеллигентный товарищ с прекрасными рекомендациями и говорит скромно: „Вам машину посмотреть?“ Владелец захлёбывается от радости: „Да, да, дорогой товарищ, у меня там бензопровод засорился, и вообще она не едет“».
Фраза не придумана. Её слышал сам Геша из уст соседа по лестничной клетке, вполне интеллигентного человека с высшим инженерным образованием: «Вообще она не едет».
Технически образованный Геша твёрдо считает: нынешний автовладелец — личность чаще всего неграмотная. А Геша автомобиль знает. И не кое-как. Отцовская машина изучена Гешей досконально: от системы зажигания до тонкостей подвески. Когда отец приезжает в отпуск, он даже позволяет Геше водить машину. И вряд ли сын уступит отцу в мастерстве вождения.
Сомов к Гешиному отцу не пойдёт. Сомов пойдёт к наивному автомобилисту, который примет на веру все технические замечания этого скромного, интеллигентного мастера. А скромный, интеллигентный мастер ищет именно таких доверчивых неумеек. С ними легко. С ними даже неинтересно, настолько всё просто. Но профессия есть профессия. А по профессии Сомов, как уже Кинескопом сказано, жулик!
— Не совсем так, — поправил Кинескоп. — Он не сам жулик. У него есть помощник. Тот — жулик. Но и сам Сомов всё-таки тоже жулик…
Тут Кинескоп вконец запутался в своих «жулик — не жулик» и умолк.
— Не части, Кинескоп, — сказал Геша. — Давай по порядку. Кто, что, как, где и когда?
Кинескоп вздохнул поглубже и «дал по порядку». Вот что он поведал изумлённым слушателям.
Фирма «Сомов и K°» работает продуманно и осторожно. В её деятельности почти исключён элемент риска. Конечно, совсем без риска невозможно, но для жулика — чем его меньше, тем спокойнее. Истина общеизвестная. И поэтому Сомов работает в паре с Витькой Трёшницей. Схема работы вкратце такова, как её пересказал не очень-то разбирающийся в автоделе Кинескоп. У Сомова — а механик он известный и добросовестный! — есть определённая клиентура. Сомов в поте лица весь день бегает по клиентам, чинит, заменяет, поправляет, налаживает именно то, что накануне было сломано, подменено, нарушено или просто украдено Витькой.
К примеру, просыпается утром известный киноактёр, бреется, завтракает, выходит на улицу к своему «Жигулёнку», любуется им, тряпочкой из замши стекло протирает, и вдруг — о ужас! — колпаков-то на колёсах нет. Тю-тю колпаки. Спёрли. «Кто спёр? — предполагает артист. — Или просто ворюга, или свой брат-автомобилист, у которого такие же колпаки днём раньше увели?» Ну, заявляет артист о пропаже в милицию. Там, конечно, дело заводят, обещают найти. А это почти безнадёжно. Потому что в Москве автомобилей миллионы и колпаки одного ничем не отличаются от колпаков другого. Спросят артиста: а особые приметы у колпаков были? Что он ответит? Ничего не ответит, потому что особых примет у них не было. Автографа своего он на них не ставил и портрета любимой женщины с внутренней стороны не приклеивал. Нет примет, и точка. Как в таком случае их искать? Очень трудно…
