Юлия Лавряшина - Рыцарь в змеиной коже
- А ты кто?
- Я – Лей.
Добавить к этому было нечего. Не объяснять же человеку из другого мира, что он сбежал из темницы, обернувшись ужом, а, оказавшись здесь, совершил обратное превращение. Кто этому поверит? Явно не этот, с хитрыми глазками…
Решительно отстранившись от отца, Маша угрюмо спросила:
- Это правда?
Не став ломать комедию и выяснять, о чём это она, отец расплылся в улыбке, открывшей мелкие зубы:
- А ты поверила? Ну, что ты, малышка! Я сочинил эту байку для дураков, похитивших тебя. И, как видишь, они купились и отпустили тебя восвояси!
- Они не купились, - отрезала девочка. – Это Лей помог мне сбежать. Он меня спас, а не ты… папа.
Об участии в этом деле гадюки Маша тоже решила умолчать, и Лей не осудил её за это. От того, как стрельнул в него глазами Николай Михайлович, ему стало не по себе, и даже – на одно лишь мгновение! – Лей затосковал по сырому, тёмному подвалу, где был в большей безопасности.
Но в следующую секунду Машин отец уже протянул ему руку:
- Спасибо, парень! Я – твой должник. Смотрю тебе досталось… Что на тебе за лохмотья?
- Ну, это…
Что сказать ещё, Лей не нашёлся, ведь на нём была его обычная одежда. Правда, порядком поистрепавшаяся за месяцы, проведённые в подвале. Но ничего лучшего у него не было и в прежние времена. Нервно одёрнув рубашку, он попытался наспех найти объяснения. И брезгливо подумал: «Наверное, от меня воняет, а я даже не чувствую!»
К счастью, никто и не ждал от Лея ответа. Выпустив его руку, Николай Михайлович потянулся к дочери, но та отступила. Большие глаза метали молнии исподлобья.
- Дороже тебя у меня никого нет. Ты это знаешь, малышка!
- Что-то я не уверена в этом, - процедила Маша, скривив рот. – Очень уж правдоподобно звучит твоя легенда.
- Да ладно! – отозвался отец совсем, как она, но выпуклый лоб его покрылся испариной. – Ты же знаешь, что ты наша дочь. Какие могут быть сомнения?
- Большие!
- Тебе показать бирку из роддома?
У Маши дрогнуло лицо:
- А ты хранишь мою бирку?
- Представь себе. Она лежит в сейфе вместе с самыми важными документами. Потому что важнее тебя для меня нет ничего.
«Всё, поверила!» - только успел подумать Лей. И ещё не понял - жалеет об этом или радуется, а девочка уже обхватила отца за шею и неожиданно разрыдалась, уткнувшись ему в грудь. В мужских руках, прижавшихся к тонкой спине девочки, Лею почудился трепет. И он был неподдельным…
- Прости, пап! – всхлипнула Маша.
- Это прости меня, малышка. За всё, что тебе довелось пережить сегодня. Я оказался не готов к такому.
Чтобы не смущать их, мальчик отвернулся, и тут заметил, что из-за портьеры на втором этаже за ними кто-то следит. Разглядеть лица он не успел, потому что человек тотчас отступил от окна. И Лей не мог бы даже с уверенностью сказать: кто это был – мужчина или женщина? Но ощущение тревоги нахлынуло на него волной и сбило дыхание.
- Кто ещё здесь живёт, кроме вас? – спросил он шёпотом, когда все трое, наконец, вошли в дом, и Маша потащила его в свою комнату.
Она наморщила лоб:
- Живёт? Только мама. Но её сейчас нет, она заграницей.
- Но кто-то может находиться в доме?
- Помощники по хозяйству, - отозвалась девочка с недоумением. – А что такое?
Лей перевёл на свой язык:
- Слуги, значит. Понятно.
- Что тебе понятно? – занервничала Маша. – Дом большой, кто-то же должен за ним следить!
Пожав плечами, он ответил вопросом:
- Зачем человеку дом, за которым он не в состоянии следить сам?
- В тебе говорит нищета! – отозвалась Маша с презрением. – Ты привык…
Но Лей не дал ей договорить. Признаться, он вообще пропустил её последние слова мимо ушей, поражённый собственной догадкой.
- Нет, это был не слуга!
- Ты о чём?
Маша распахнула дверь в свою комнату и кивком пригласила его войти. Наверное, она ждала каких-то дежурных слов о том, как здесь уютно и тому подобное, но Лей не замечал ничего вокруг. Хотя комната была радостной и полной света, исходившего даже от желтоватых стен. Здесь уже хотелось жить.
Однако мальчик был одержим одной мыслью:
- Зачем слуге прятаться? Он имеет право здесь находиться! А этот человек отступил от окна, когда я его заметил.
Его тревога передалась девочке, но, даже занервничав, она ещё цеплялась за здравомыслие:
- И что такого? Может, это какой-нибудь папин партнёр. Знаешь, в бизнесе полно людей, которые не хотят, чтобы их видели.
- Почему? – удивился Лей.
- Ну, не знаю! Не хотят и всё. Один такой постоянно тут болтается… Капюшоном лицо прикрывает, чтобы его не видели. Можно подумать, кому-то интересно!
Упав на голубой диван, заваленный подушками и подушечками, Маша с наслаждением откинула голову и прошептала: «Наконец-то я дома…»
- Может, они разбогатели грабежом и скрываются? – не унимался Лей.
Она зевнула с нарочитым равнодушием:
- Может. Мне-то что?
- Тебя не волнует, каким путём нажито состояние твоего отца?
- Нисколько.
Но по тому, как потемнел её взгляд, мальчик догадался, что Маше не так уж и безразлично прошлое отца. Ведь отчасти оно было и её собственным прошлым.
- Чем потом займёмся? – попыталась она перенаправить его мысли. – Ты в Сетях зависаешь?
Лей посмотрел на неё с таким недоумением, что ответ и не требовался. Вздохнув, Маша пробормотала:
- Ну, понятно. У вас такого нет. А чем же тогда займёмся? В стрелялки любишь играть?
- Стрелять? Из лука?
- Ага! – она хохотнула. – Конечно… Ой, чувствую нам с тобой не просто будет найти общий язык! А как вы с Нией время проводили?
Он пожал плечами:
- Разговаривали. С ней очень интересно разговаривать!
- Скучища какая, - на этот раз Маша зевнула непритворно. И вскочила с дивана. - Пойду приму душ. Тебе, кстати, тоже не помешает… Я дам тебе свои джинсы и майку. У меня найдётся что-нибудь в стиле «унисекс»… А то ты выглядишь, как настоящее чучело.
Возразить на это было нечего.
Глава 14
Тёмная спираль
Но помыться Лею так и не удалось. Стоило Маше скрыться в ванной, соседствующей с её спальней, и включить душ, как дверь в комнату резко распахнулась. Мальчик уже успел завалиться на мягкий диван, какого никогда в жизни не видел, как двое дюжих парней, не слишком похожих на помощников по хозяйству, подскочили к нему и схватили под руки. Не успел он даже пискнуть, как его уже выволокли из комнаты и потащили вниз по лестнице.
- В подвал, - услышал он резкий голос Николая Михайловича и попытался оглянуться.
И хотя тотчас получил оплеуху, всё же успел заметить рядом с Машиным отцом высокую фигуру в тёмном плаще или накидке – этого Лей не разглядел. «Дома – в плаще? – только удивился он. – Похоже, это тот тип, что следил за нами из окна… Кто, интересно, такой? Маша сказала: партнёр. Она сама-то верит в это? Кто же он на самом деле?»
Удовлетворить его интерес никто не спешил. Едва успевая переставлять ноги, Лей покорно следовал за своими новыми стражниками, на которых не держал зла, ведь те всего лишь выполняли приказ хозяина. Мыслью «за что?», мальчик тоже не задавался. Он всего лишь оказался неугодным свидетелем, другой вины за ним на этот раз не водилось.
Было очевидно: Машин отец что-то скрывает, и разыгранную им сцену с признанием дочери в преданной любви, нельзя принимать за чистую монету. Лей был нежеланным участником задуманного спектакля, и от него следовало избавиться, как можно быстрее.
- Опять подвал, - удручённо вздохнул мальчик, когда перед ним раскрылся чёрный проём за тяжёлой дверью.
И вспомнил, как его учёный дядюшка, служивший писарем, как-то говорил, что история развивается по спирали. И все мы время от времени переживаем нечто похожее, только в ином времени и при других обстоятельствах.
- Посиди пока что, - ухмыльнулся один из слуг и подтолкнул мальчика в спину.
К счастью, не сильно, и Лей не скатился по высоким ступенькам кубарем, не то мог бы и шею свернуть. В этом подвале было довольно сухо и даже имелось крошечное вентиляционное окошко под потолком. Добраться до него не было никакой возможности, не говоря о том, чтобы выбраться через это отверстие наружу.
- Был бы я ужом! – воскликнул Лей с сожалением.
Осмотревшись, он заметил в углу небольшой столик и подбежал к нему. Сверху стояло нечто, прикрытое тёмной тряпицей, и мальчик, не колеблясь, сдёрнул её. И вскрикнул от неожиданности: в стеклянном кубе, похожем на аквариум, копошились, наступая друг на друга и огрызаясь, мелкие мышки. Обычные полевые и белые крысы – все перемешались в один живой пищащий ком. И каждой не терпелось выбраться на свободу, чтоб убежать подальше от своих сородичей.
Лею это было понятно, частенько ему также хотелось вырваться из своей семьи. А сейчас, глядя на мышиную свару, он вдруг затосковал по родным, которые были куда дружнее этих грызунов. И захотелось увидеть сестрёнок-двойняшек, так любивших слушать истории, прочитанные Леем. Почему он всегда гнал их прочь и сердился, когда девчонки лезли к нему? От кого им ещё было узнать хоть что-то хорошее? А Пок завидовал и злился, что сёстры так и льнут к Лею, а над ним посмеиваются. Можно не сомневаться, что он уже тысячу раз позлорадствовал при них над тем, что их любимый Лей оказался просто маленьким крысёнышем, ворующим чужое…
